Алмазное сердце - Ирина Шевченко

— Как всё прошло? — спросил он у шаманки.

— Как надо, — улыбнулась она.

Улыбка у волчицы вышла вымученная, да и сама она выглядела уставшей. Как будто состарилась на несколько лет. Хотя я и не знаю, сколько ей на самом деле. Выглядит на шестьдесят–шестьдесят пять, но наверняка намного старше. Просто оборотни стареют не так заметно, как люди.

Ула о чем‑то шепталась с внуком, а я любовалась видом гор, отойдя от них подальше. Не хотелось, чтоб волчица снова уличила меня в подслушивании.

Посёлок тем временем ожил, наполнился жителями. Женщины щедро сыпали корм домашней птице, доили коров, бранили детей и мужей. Мужчины нехотя брались за работу: кто‑то колол дрова, кто‑то носил в дом воду, вёдрами загребая её прямо из ручья. Обычная жизнь, обычные селяне. Я на таких в родительском поместье насмотрелась. Разве что эти ложатся поздно.

— Нэна, ты позволишь Сане пожить у тебя немного? — Джед повысил голос, видимо, чтобы я услыхала.

— Конечно, — подыграла ему шаманка, незаметно подмигнув мне при этом: мы‑то обе знали, что я в курсе их вчерашнего разговора. — Пусть остаётся. Только нахлебников я у себя не потерплю. Хочет тут жить, пускай делом займётся… Да вот прямо сейчас! И тебе хватит бездельничать. Вон, на том склоне, — махнула она рукой куда‑то за посёлок, — можжевельник растёт. Идите, наломайте веток.

Вспомнилось, как отец, побывав при дворе, рассказывал о королеве Элме. «Маленькая, миловидная женщина, — говорил он. — С приятными манерами и спокойным взглядом. И приказы отдаёт негромко, без нажима, но так, что и в голову не приходит ослушаться». Ула была высокая и статная, в глазах — огонь. Но приказывала так же, словно между делом. И ни у меня, ни у Джеда желания препираться не возникло. Сказала, что нужен можжевельник, — значит, нужен, и я на время постаралась выбросить из головы всё, кроме этого нехитрого задания.

На диво, это оказалось совсем не сложно. Тут, в Андирских горах, далеко от Велсинга, где остался злобный королевский маг, далеко от родительского дома, от пансиона и моего несостоявшегося престарелого жениха текла совсем иная жизнь, и жизнь эта манила и затягивала, заставляя забыть о проблемах. Верно, мне и впрямь лучше остаться с Улой…

Идти надо было через селение. По улицам? Мимо дворов? Ни того, ни другого не наблюдалось. Даже намёков не было на межу между домами. Где‑то — грядки с овощами, где‑то — высаженные вразброд фруктовые деревья. Как они разбирают, где чьё? Или не разбирают, и всё тут общее?

Джед шёл впереди. Попадавшиеся навстречу метаморфы приветствовали его короткими фразами или просто кивками, а мне доставались лишь взгляды: любопытные мужские и исполненные превосходства, насмешки и ещё чего‑то, как будто… зависти? — женские. Это заставило задуматься о том, за кого меня принимают. Я даже хотела спросить об этом у сопровождавшего меня оборотня, но не знала, как к нему обратиться после всего, что высказала ему недавно, а когда наконец решилась, меня отвлёк выскочивший на дорогу забавный серебристо–серый щеночек: любопытная мордочка, глазки–бусинки, ушки торчком — прелесть! Я потянулась, чтобы погладить малыша, но обернувшийся в этот момент Джед резко перехватил мою руку и сердито рыкнул на щенка. Тот ощерился в ответ, отскочил и боком, боком, не забывая показывать зубки, скрылся за кустом барбариса, где и притаился.

— Никогда не трогай чужих детей, — строго сказал мне оборотень.

— Так это был ребёнок? — прошептала я ошарашено.

— А ты думала, кто? — сверкнул он клыками и протянул насмешливо: — Соба–ачка?

Если честно, то — да.

— Собак мы не держим.

— Не любите?

— Не мы их, — пожал плечами мужчина. — Они — нас. Боятся. Да и нужды нет.

— А что было бы, если бы я погладила того волчонка? — спросила я шёпотом, семеня за ним. — Этого нельзя, да? Какое‑то оскорбление семье, или?..

— Кусаются они, мелкие, — со снисходительной улыбкой обернулся через плечо метаморф.

Я вспомнила зубки малыша, и гладить незнакомых щенков зареклась.

На крыльце большого каменного дома, стоял высокий широкоплечий мужчина в традиционном наряде: свободные штаны, длинная рубаха с вышивкой, такой же, как у моего спутника, черно–красный бахромчатый пояс. Увидев нас, он лениво кивнул и улыбнулся. Но улыбка, скорее хищная, чем вежливая, спряталась в густой чёрной бороде.

Джед ответил таким же мимолётным приветствием.

— Это — вожак, — пояснил он мне, когда дом и его хозяин остались за спиной.

— Твой дядя, да? У него ещё имя такое странное.

— Что странного в имени Бертран? — удивился оборотень.

— Бертран? А Ула говорила: «Бер–р …»… Какой‑то Бер–р–р.

— Бер–Рэн, — понял мужчина. — Волки немного переиначивают имена. Чтоб удобнее было произносить в обеих ипостасях.

Всё у этих оборотней не как у людей! А со стороны глянешь — обычные селяне. Курочки у них, козочки…

— Как будто у людей не так, — снова прочёл мои мысли Джед. — Сана–Лисанна.

— Вообще‑то — Лисси, — смутилась я. — Меня так дома зовут. «Сана» случайно получилось…

Но его правильное сокращение моего имени не интересовало.

— А «Джед» — это тоже сокращённо? — полюбопытствовала я.

— Нет. Это полное имя.

— А…

— А–а–а! — не заданный мною вопрос потонул в радостном визге.

С пригорка, широко раскинув руки, к нам неслась девочка лет четырнадцати. Из‑под подола совершенно неприлично сверкали голые коленки, а в распущенных русых волосах запутались полевые цветы.

— Джед! — она кинулась на шею оборотню, буквально запрыгнув на мужчину. Ещё и ногами обхватила.

— Дияра? — узнал он, вглядевшись в загорелое личико. — Как ты выросла!

Он с трудом оторвал от себя девчушку и поставил на землю.

— Красавица. Небось, от женихов отбоя нет.

Какие в её возрасте женихи? Но девочка хохотнула, закусив прядь волос, и лукаво сверкнула синими глазами:

— Отбиваюсь пока. Жалко, что ты вчера меня не дождался. Мы рыбу ловили, а когда пришла…

Она осеклась, наконец‑то заметив меня.

— Яра, это — Сана, — представил меня Джед.

— Ага, — юная волчица стала напротив, подбоченившись, и оглядела меня с головы до ног. — А он тебе уже нож подарил?

Какой нож?

Оборотень за спиной Дияры быстро закивал.

— Нет, — честно ответила я, проигнорировав подсказку.

Девочка радостно улыбнулась.

— Это хорошо.

И, напрочь забыв о моем существовании, развернулась к мужчине. Они интересно смотрелись рядом: худенькая Яра была Джеду по грудь, но умудрялась глядеть на него будто сверху вниз.

— Приходи вечером к кострам, — пригласила она.

— Не знаю, как получится.

— Приходи, — в голосе прорезались требовательные нотки. — Я танцевать буду. Для тебя.