Доказательство чести - Кирилл Казанцев

Ситуация накалялась, только теперь это происходило не по причине излишне употребленного спиртного. Рекламации Кускова были справедливы. Чем очевидней они были, тем сильнее нервничал Локомотив. Он не хотел признаться самому себе в том, что сподличал. Теперь за него это безапелляционно доказывал старый друг.

— А ведь я единственный остался, Яша, кто может правду сказать, не так ли?

Локомотив разработал план окончания этого разговора и уже не намерен был отступать ни от одного пункта.

— Вот потому, кореш ты мой центровой, я и крылся. От ментов, да и от тебя до поры. Но перед тем как они меня по старой памяти забраслетят, мне с тобой поговорить захотелось. Честно сказать, я еще тогда, когда ты с Подлизой прощался да телефон свой давил, закончить все хотел. Расстрелять обоих ко всем матерям, да и дело с концом. Да только как потом перед братвой ответ нести, а? Сидел я рядом в машине, смотрел на вас и думал об этом. Палить не стал, а сейчас жалею.

— Но в этот раз ты появился не для того, чтобы я обделался легким испугом, правда?

— Верно.

План Локомотива рушился. В глазах Кускова читался гнев, а это означало, что выхода для разборок на улицу может и не случиться. Но Штука его удивил.

Он поднялся из-за стола, оперся на него обеими руками и проговорил:

— Прощай, Яша. Зачем мне грех на душу брать? За меня все сделают менты. Этого парня на лестничной клетке они не простят. Уверен, что в плен тебя брать не будут. На кой им сдалось, чтобы ты десятку отсидел и вышел? Это разве наказание для авторитета? Опера-то того не оживить, а за завал мента ты вообще пиковым тузом сюда вернешься. Адью, лох.

Кусков уже знал, что Локомотив не виновен в смерти полицейского. Ему было известно, что ранен случайный свидетель. Нож Локомотива лишь рассек кожу на его животе. Эту информацию пустил Пащенко, в таком виде она дошла до Штуки. Но Кускову было приятно смотреть в глаза Локомотиву, говорить неправду и знать, что он причиняет боль бывшему приятелю.

Кусков развернулся, отошел было от стола, но тут же возвратился, несколько раз ткнул пальцем в сторону Шебанина и заявил:

— Следака того тебе тоже не простят.

— Ты сам лох, Штука! — взревел Яша, пугая соседей по столикам. — Есть люди, которые подтвердят, что я не при делах!

— Шебанин!.. — поморщился Кусков. — Ты когда-нибудь слышал пение дятлов? — Виталька опять повернулся и вышел вон.

— Он совершенно трезв, — пробормотал Локомотив.

— Слушаю вас, — не понял мальчик в бабочке и с полотенцем через плечо.

— Он был трезвый как стекло! — рявкнул Яша и показал официанту на закрывшуюся дверь. — А я пьян! Мы разошлись, не подравшись, впервые в жизни. Это гадкая примета, парень. Хуже не бывает. — Локомотив бросил на стол несколько купюр, с трудом поднялся и направился к выходу.

Дойти до дверей так же ловко, как и Кускову, ему не удалось.

— Куда ты прешь?! — возмутился паренек, подругу которого Яша грубо оттолкнул в сторону.

Вместо ответа Шебанин коротко размахнулся и, не рассчитывая силы, ударил мальчонку в подбородок. Тот прокатился по столам и стульям, а потом рухнул на спину.

Ресторан работал уже более трех часов, публика не менялась. Поэтому завсегдатаи, разогретые до максимума, восприняли жест Локомотива как сигнал к действию. Мужики, топливные баки которых были заполнены до краев, застоялись, им нужно было срочно разогреть остывшие двигатели. Завязалась драка, участие в которой приняли никак не меньше десятка человек. Половина бросилась бить Шебанина, остальные принялись колотить их.

Необходимость защищаться, усиленная алкоголем, превратила Локомотива в неукротимого хищника. Он сбросил пиджак и резал боковыми справа и слева. Каждый третий удар приходился в цель, и это доставляло оскорбленному авторитету несказанное наслаждение.

Вскоре он понял, что участвует во всеобщем переполохе уже довольно долго. Сквозь затуманенное сознание прорвалась мысль о том, что мебель ломается, кости и челюсти трещат, и кому-то вскоре придется платить за это удовольствие. Звонки из заведения, несущего материальный ущерб, и от дам, кавалеры которых потерпели поражение, уже наверняка зафиксированы в ближайшем райотделе. Поэтому нужно было как можно быстрее покидать ресторан. Яша так и сделал.

Он вырвался в прохладу вечернего воздуха, быстро пересек площадь и сел на лавку в парке. Отсюда очень удобно было наблюдать за тем, как к фасаду и тылу ресторана подъезжали автомобили с проблесковыми маячками. Из них, не дожидаясь остановки, сыпались люди в форме.

— Это я вовремя вышел, — похвалил себя Яша. — Как же Виталька меня нашел? А-а-а… Да он меня и не терял!

Ему вспомнилось, как Кусков жалел о том, что не рассчитался со старым другом в тот час, когда Яша прощался с Подлизой.

— Он за мной все это время ходил.

Нечего сказать, Штука поступил так погано, что хуже не бывает. Затей он бузу чуть раньше, и братва предъявила бы ему за беспочвенные обвинения. У Яши имелись доказательства своей правоты, да и Штука стоял на лестнице криминальных чинов на порядок ниже. А сейчас с него взятки гладки. Для всех окружающих он Яшу простил и не тронул. С одной стороны это выглядит как подтверждение той самой правоты Шебанина, а с другой выходит, что он отдал бывшего сотоварища на растерзание ментам.

Но обиднее всего то, что Кусков прав. Вокруг Яши остались одни дятлы, способные лишь стучать и собирать лесной мусор. Надави на них, и от показаний не останется ни слова.

— Прорвемся! — Шебанин упрямо ухмыльнулся и поднялся с лавочки.

Адреналин схлынул, азарт драки миновал, и Яша поежился. Прохлада начала ночи обещала ее совсем холодное продолжение. Догадываясь, что это озноб от спиртного, Шебанин глухо выругался, обхватил руками плечи и остановился.

Холод прошел, его окатило волной нестерпимого жара. Он стоял посреди парка в черной рубашке, на которую перед посещением ресторана был накинут пиджак от Понти! В карманах лежали деньги и портмоне с водительским удостоверением и двумя паспортами: российским и заграничным!

— Проклятье!.. — вдохнул Локомотив, вспоминая первые секунды ресторанной стычки. — Мои документы!..

Он сунул руки в карманы брюк. Там было так же пусто, как в первые дни организации собственной группировки. Локомотив развернулся и быстрым шагом пошел прочь.

Слава богу, у него хватило ума не таскать с собой банковские кредитные карточки и реквизиты новых счетов. Он уже не шел, а бежал к своему ресторану «Хеопс». Это было ближайшее место, где можно найти деньги. Много и сразу. Главное, чтобы его не принялись искать раньше, чем он доберется до казино!

Локомотив бежал среди деревьев, натыкался на парочки, удивленные его видом и поведением, мимо стаек пацанов, куривших у подъездов. Надо успеть раньше, чем…

Он резко сбросил скорость, прижался спиной к холодной стене дома и замер. Мимо проскочил серый «уазик» с включенными проблесковыми маячками.

Его ищут. Проклятье!..

Локомотив метнулся во двор, зацепился в темноте за край деревянного ограждения песочницы и рухнул на грудь. Кто же мог предположить, что так выйдет?!

Он, поднявшись, краем глаза заметил уже не «уазик», а белые «Жигули» с маячками, снова зацепился и упал.

— Черт!.. — Он рванул ногу на себя и разодрал брючину до самого колена.

— Стоять, Шебанин! — послышалось неподалеку. — Покажи руки!

Локомотив привалился спиной к грибку, торчавшему в центре песочницы, и закрыл глаза. Его легкие разрывались от нехватки воздуха.

— Куда же ты побежал, Шебанин? — На этот раз голос слышался совсем рядом. — Разве можно удрать с этой субмарины под названием «Екатеринбург»?

Локомотив чувствовал, как на его вытянутых руках защелкнулись браслеты.

Глава 19

— На что он надеялся? — Пащенко сидел у обрыва на берегу Исети и пытался сквозь рябь на воде рассмотреть дно.

Они с Копаевым торчали на этом привычном месте уже второй час. Растягивали две бутылки пива на весь разговор, стараясь, чтобы с последней каплей закончились и сомнения.

— А на что бандюк всегда надеется? На полный отказ от причастности. Но Меркулов ему показал пальцы Гонова и Зелинского, изъятые с фужеров в мебельной стенке, и Локомотив обмяк. Ты был прав, когда заставил меня и криминалиста откатать отпечатки этих злодеев со своего сейфа. Странно только, что Яша не удивился, как пальчики могли попасть на фужеры в его квартире. По всей видимости, он понял, что доказательства будут появляться по мере необходимости, если не хватает имеющихся.

Копаев качнул головой и заявил:

— Но еще страннее тот факт, что бравый адвокат Яши не обратил внимания на период, который прошел с момента смерти полицейских до производства обыска в квартире своего подзащитного. За это время исчезают не только отпечатки пальцев, но и память о событиях. Кто стал бы ставить в стенку грязные фужеры? Впрочем, эти доказательства в дело не попадут. Не все же в деревне дураки, правда?