Добро пожаловать в ад - Андрей Дышев

Отчаянно работая руками, я поплыл наверх, и где-то совсем близко от поверхности все же глотнул воды; кашляя, плюясь и задыхаясь, я вынырнул и потянулся жадным, широко раскрытым ртом к небу…

– Ирина… – прохрипел я не своим голосом и, собрав силы, крикнул: – Ирина!

Я кружился на месте, шлепая руками по поверхности воды и щепкам, окружившим меня. Вокруг было неправдоподобно пусто, одна вода и сморщенные волны.

– Ирина!! – заорал я и тотчас услышал за спиной всплеск, судорожное дыхание, кашель, хрип.

Обернулся – бледные, почти синие губы, налипшие на лицо волосы, зажмуренные глаза. Она тяжело дышала, лицо ее было искажено судорогой боли и нечеловеческого страдания. Я лег на воду, сделал несколько сильных гребков и подплыл к ней. Она открыла глаза, взмахнула рукой и неловко схватила меня на рукав. Мы ткнулись друг в друга мокрыми, залитыми соленой водой лицами.

– Кири-и-илл! – крикнула Ирэн, словно издала протяжный стон. – Что же это?.. Я не могу больше…

Она крутила головой и сопротивлялась воде все слабее. Несколько раз волны лизнули ее лицо. Ирэн снова зажмурила глаза и закашлялась. Ее воля исчерпалась. Она уже не могла и не хотела жить.

– Ляг на воду! – крикнул я, пытаясь оторвать ее руку от своей рубашки. – Сейчас приплывут спасатели… Нам надо немного продержаться…

Но она не открывала глаз, крутила головой, кашляла и снова глотала воду. Я посмотрел по сторонам. Может, уцелел капитан? Мне страшно было думать о том, что жизнь Ирэн зависит сейчас только от меня и что рядом с нами нет никого, кто бы мог нам помочь… Но нет, несчастного капитана не видно. Только волны вокруг и мусор. Обломки самолета и вещи пассажиров смешались с обломками яхты. Морское кладбище. Мы с Ирэн дополним список погибших. Нам недолго осталось барахтаться в воде. Еще две-три минуты, и Ирэн не сможет держаться на поверхности и, словно обломок яхты, потянет меня за собой в глубину.

– Ирэн, постарайся лечь на воду!

– Кирилл, я тону… все… я больше не могу…

Я ударил ее по щеке. Ладонь прошла по мокрой коже касательно, удар получился символическим, но все же Ирэн разжала пальцы, выпустив мой рукав. Я немедленно схватил ее за плечи со спины и потянул на себя, заставляя лечь на воду. Ирина бездумно сопротивлялась и отчаянно лупила по воде руками.

– Успокойся! – кричал я ей на ухо. – Мы не утонем! Нас обязательно спасут!

Не знаю, верил ли я сам в то, что говорил. Мы находились очень далеко от берега. Спасатели, испорченные нищенской зарплатой, могли до сих пор собираться у причала. Диспетчер, которой я передал координаты, могла неправильно записать цифры, перепутать градусы с минутами. В конце концов, прибор, по которому я определил координаты, мог быть неисправным. А это значило, что помощь прибудет очень, очень не скоро.

Ирэн успокаивалась, и с каждым мгновением лупила руками по воде все реже. Мы лежали на воде, и я слегка придерживал ее за плечи. Над нами кружили чайки, но уже тихо, без крика и гомона. Некоторые из них вдруг срывались в пикирование, нацелив длинный и острый клюв прямо на нас, а потом резко гасили скорость, выпрямляли белую грудку, вскидывали вверх головку и, нагнетая воздух мощными крыльями, повисали над нами. Разглядев, что мы живые люди, а не мертвые рыбины, чайки распрямляли свои длинные угловатые крылья и, едва не касаясь ими воды, улетали прочь… Я смотрел на них сквозь радужные круги. Капли воды на моих ресницах отражали солнце. Странное равнодушие и оцепенение охватили меня. Наверное, человек не может бесконечно переживать, кричать, волноваться. Когда-нибудь наступает предел, и его эмоции иссякают. И тогда начинает казаться, что закончился какой-то бурный, оглушительный этап жизни и наступил новый, принципиально новый, в котором всегда будет штиль, чистое небо, тишина, и люди вокруг будут разговаривать только шепотом.

– Мне холодно, – прошептала Ирэн.

Я высвободил одну руку и провел ладонью по ее лицу. Мне показалось, что губы ее холодны как лед.

– Потерпи еще немного, – произнес я.

– Зачем?..

Она сдалась. Я дернулся, вспенивая воду, и стал крутить головой. Где-то рядом должны плавать доски, бревна, обломки мачты. Если их связать обрывками фалов, то получится плот.

– Ирина, надо двигаться! Плыви за мной!

– Я не могу, Кирилл…

– Постарайся! Хотя бы из последних сил!

– Руки не слушаются…

Вторая волна отчаяния накатила на меня. Я попытался выпрыгнуть из воды вверх, как можно выше – не видно ли спасательного катера или вертолета?

– Я сейчас утону, – произнесла Ирэн. Она вытягивала шею и судорожно хватала губами воздух. – Мне страшно, Кирилл…

– Э-э-эй!! – не выдержав, крикнул я и снова рванулся из воды к небу. – Э-е-е-ей!!

На мой вопль отозвалась лишь чайка. Ирэн заволновалась, дернулась, инстинктивно попыталась встать на ноги, но под ними была бездна.

– Мамочка, – прошептала Ирэн, слабыми движениями отталкивая от себя воду. – Я не хочу умирать, Кирилл…

Она глотнула воды. Я схватил ее за волосы, стараясь удержать, но сил в раненой руке оказалось мало, и я сам с головой ушел под воду. Оттолкнув меня, Ирэн в отчаянии попыталась схватиться за воду, лечь на нее, каким-то чудом удержаться на ее поверхности, но замерзшее, обессилевшее тело уже не слушалось ее, оно превратилось в балласт.

– Господи!.. – крикнула Ирэн и ушла под воду с головой, затем на мгновение вынырнула. С ее губ вместе с водой сорвались хриплые слова: – Господи, Кирилл… прости меня…

Это была агония. Я тоже быстро терял силы. Пытаясь хоть как-то удержать Ирэн, я схватил ее под руку и попытался толкнуть вверх, но тотчас вдохнул воду. Красные круги поплыли у меня перед глазами, в голове зазвенело, и я понял, что встал на ту грань, за которой начинается смерть. Кажется, я попытался закричать, взмахнул руками, запрокинул вверх голову и смутно ощутил, что ударился затылком о какой-то твердый предмет. Сознание прояснилось не сразу, и я не понял, как мне удалось удержаться на воде, разглядеть плавающий рядом оранжевый бочонок да еще схватиться руками за свисающие с него веревки.

Я соображал неважно, мои глаза разъедала соль, а в горле клокотала вода, и все же мне каким-то чудом удалось поймать руку Ирэн, которая снова с головой ушла под воду. Отрешенная, смирившаяся с приближением смерти, она машинально схватилась за веревку, ткнулась лбом в покатый оранжевый бочок и, не открывая глаз, стала с хрипом дышать.

Мы отдалили от себя смерть. Я не думал о том, надолго ли. Я вообще ни о чем не мог думать, словно организм, спасая себя, предпринял экстренные меры и на время отключил мозги, чтобы те не лезли со своими глупыми советами. Легкие работали словно кузнечные мехи. Сердце колотилось сильно и часто, будто подавало сигналы бедствия. Мы с Ирэн висели на оранжевом бочонке, упираясь в него лбами, и дышали, дышали, дышали…

Я открыл глаза и уже осознанно посмотрел на предмет, которому мы были обязаны спасением. Что это? Какая-то деталь от разбившегося самолета? Я шлепнул по металлической поверхности, чтобы по звуку определить, пустой он или чем-то заполнен. Аварийный буй? Рядом с кантом, по кругу, были выведены слова: «ПС-6. Дата изготовления… Испытан…» Тут мой мозг включился и возопил: да это же спасательный плот! Самонадувающийся плот на шесть человек! Бесподобный, неоценимый подарок судьбы! Вот задвижка, вот предохранительная чека. Стоит только выдернуть красное металлическое кольцо!

Перебирая руками веревку, я приблизился к Ирэн.

– Держись за мои плечи! – сказал я.

Ирэн то ли не услышала моих слов, то ли не поняла, что я от нее хочу. Она все так же прижималась лбом к бочонку, и мокрые волосы налипли на лицо, и глаза ее были закрыты, и губы жадно хватали воздух.

– Ирина! – крикнул я. – Отпусти веревку!

Я не знал, как поведет себя бочонок, когда я выдерну чеку. От динамического удара изнутри металлический корпус должен раскрыться, и я не был уверен, что Ирэн в довершение всех бед не получит тяжелой железякой по голове.

Пришлось мне разжимать ее пальцы силой. Ирэн отчаянно сопротивлялась, даже попыталась укусить мою руку, а потом тихо и жалобно заскулила:

– Отстань от меня… Я не хочу… не хочу…

Она крепко обхватила меня за шею и заплакала. Слезы терялись на ее мокром от морской воды лице. Я повернул бочонок чекой к себе, снял прозрачную пластиковую задвижку и выдернул кольцо. Бочонок тотчас развалился надвое, словно грецкий орех, и перед нами с громким шипением стал надуваться оранжевый пузырь. Ирэн вскинула голову и с испугом посмотрела на него. Рядом с нами шлепнул по воде тугой резиновый борт. Складки на его теле растянулись, словно у питона, который, готовясь к атаке, напряг свое длинное мускулистое тело. Плот обретал объем и форму, расправляя свои дутые плечи.

Вскоре шипение стихло. Я, словно собаку на поводке, держал на веревке круглое суденышко, похожее на детский бассейн, со звонкими упругими бортами и торчащими, словно шипы морской мины, пластиковыми ниппелями. Это было похоже на чудо. Бог, услышав наши молитвы, сбросил нам сверху резиновый ковчег.