Добро пожаловать в ад - Андрей Дышев

Коль бушприт постепенно развернулся в сторону Турции, Ирэн расстелила на палубе под тентом скатерть, расставила на ней чашки, тарелки, булочки в герметичной упаковке, баночки с паштетом и маслом и предложила мне сесть по-турецки. Мы блаженствовали, потягивая из чашек кофе и глядя на просветленные лица друг друга. Время остановилось. Я не думал о том, что произошло с нами вчера и что ждет нас в будущем. Инстинкт самосохранения, щадя утомленные нервы, залил все тягостные мысли тягуче-клейкой истомой, и они увязли в ней, подобно пчеле в меду. Ирэн, надкусив кусочек сыра и чуть склонив голову набок, смотрела на меня и улыбалась. Веселье ее было беспредметным, неконкретным – обыкновенная физическая радость тела. Радость кошки, спящей на колене любимого хозяина. Радость верховой лошади, выпущенной из тесной конюшни на огромный сочный луг. Радость жаворонка, заливающегося в солнечных лучах над пшеничным полем. Радость дельфина, вылетающего из воды вместе с мириадами радужных брызг…

Со спутавшимися волосами и подпухшим лицом, пошатываясь, как в сильный шторм, из камбуза на палубу поднялся капитан. Он был в укороченных бриджах, босоногий, в мятой тельняшке. В седой волосатой груди запутался нательный крестик. Не без труда подойдя к нам, он попил из чайника, который висел на крюке, вытер кулаком усы и спросил у меня, каким курсом мы следуем. Я сказал: «Зюйд-вест» [1], – на что капитан удовлетворенно кивнул и полез в ящик с бутылками.

– Если меня будут спрашивать, – с самым серьезным видом сказал он, прикладываясь к горлышку, – то меня нет, буду к вечеру.

И с грохотом спустился в камбуз.

– Кажется, у него начался запой, – озабоченно произнесла Ирэн. – Я сварю борщ, и нам надо будет накормить его. Пусть даже силой. И спрячь этот ящик куда-нибудь.

У нас появилась новая тема, новая забота, и, казалось, нет ничего на свете приятнее, чем обсуждать с Ирэн меню на обед, состояние капитана и способы выведения его из запоя. И вообще все, что не имело отношения к убийствам, договорам, анонимным звонкам, плюющимся милиционерам, «Лендкрузеру» и прочим деталям, составляющим два ужасных минувших дня, представлялось нам чем-то светлым, жизнеутверждающим и оптимистичным.

Ирэн вынесла на палубу раскладной шезлонг и села в него, подставляя лицо солнцу. Я занялся распутыванием троса, к которому был привязан плавучий якорь.

– А что, если тебе отпустить бороду? – спросила Ирэн и слегка прищурилась, представляя меня с бородой.

– В любом случае мне придется это сделать, – ответил я, пробуя зубами ослабить крепко затянутый узел. – Наверняка у капитана нет бритвы. А бриться кухонным ножом я еще не научился.

Трос оказался чрезмерно длинным, и я принялся сматывать излишки в бухту. Я не смотрел на Ирэн, но мне казалось, что она пристально разглядывает меня в профиль. Так продолжалось несколько минут, и, наконец, я решился сказать ей, что под ее взглядом начинаю путать веревки. Однако, повернувшись, я увидел, что Ирэн с недоумением смотрит на небо.

– Какой странный самолет, – произнесла она. – Первый раз вижу что-то подобное…

Я тоже задрал голову. Голубое полотно неба разрезал пополам белый дымный шлейф. Самолета, который его оставлял, не было видно; казалось, что комковатый, словно сделанный из ваты белый след летит сам по себе, вспахивая небесную лазурь невидимым плугом.

– Не похоже на самолет, – произнес я, испытывая неприятное чувство, какое возникает при встрече с необъяснимым и странным явлением природы. – Инверсионный след от самолета тонкий, и от него идут как минимум две струи. А этот толстый и одиночный.

– А что же это тогда? Может, метеорит?.. А вдруг это приближается конец света, и мы сейчас погибнем?

Ирэн произнесла последние слова с натянутым весельем, но я видел, что она очень взволнована. Необъяснимое явление испугало ее; белая борозда, разрывающая чистое небо над нашими головами, заставила задуматься о мистике, мрачных предвестниках и ужасных катаклизмах.

– Для метеорита он летит слишком медленно и слишком горизонтально, – сказал я, вкладывая в голос как можно больше уверенности. Затем вытянул вверх руку и зажмурил один глаз, рисуя на небе виртуальную линию. Получалось, что эта странная штуковина летела точно за нами, тем же самым курсом, на юго-запад, как если бы небо было зеркалом, а летящий объект – отражением яхты. – Скорее всего, это метеорологическая ракета.

– Смотри! Смотри! – вдруг звонко воскликнула Ирэн и замахала рукой в другую сторону. – А вот самолет! Господи, Кирилл! Они сейчас столкнутся!

Я сделал пол-оборота на пятке и посмотрел в ту сторону, куда показывала Ирэн. Да, «Ту-154», на приличной высоте летит в сторону берега, а странный летящий объект, в самом деле, несется прямо на него.

– Это так кажется, что они столкнутся, – произнес я, и мои ослепленные нестерпимым светом глаза уже начали слезиться. – У них разные эшелоны. Диспетчеры не должны допустить опасного сближения.

Мы молча смотрели на небо. НЛО с дымным шлейфом и самолет сближались, и невидимая точка их пересечения находилась точно в зените, как раз над нашими головами. Ирэн уже невозможно было разубедить в том, что сейчас произойдет нечто ужасное. Она невольно взяла меня за руку и крепко сжала ладонь.

– Может, разбудить капитана? – спросила она.

– Он что, разведет их руками?

– Кирилл, они сближаются!

– Не беспокойся, самолет летит намного выше!

– А вдруг началась война?

– Но при чем здесь пассажирский самолет?

Расстояние между летящими объектами сократилось настолько, что уже можно было не сомневаться: они встретятся в одной точке. Раскрыв рты, мы смотрели на небо. До последнего мгновения я был уверен, что ничего страшного не произойдет, что самолет благополучно разминется с небесным бродягой и каждый полетит дальше своим курсом…

Я почувствовал, как крепкие ногти Ирэн впились мне в ладонь. Белый шлейф, вспенивая небо, вонзился в серебристое тело самолета; он мгновенно вспыхнул, превратившись в огненный шар. Клубясь и рассыпая во все стороны искры, шар стал темнеть, и из него, словно щупальца медузы, вырвались и потянулись к земле дымные нити.

– Они столкнулись!! – с ужасом крикнула Ирэн.

Зрелище было жутким и завораживающим. Я отчетливо видел, как из дымного облака, словно конфетти из хлопушки, стали выпадать бесформенные серебристые кусочки. Казалось, что в обыкновенном облаке сидит озорной ангел, мелко рвет и бросает вниз фольгу от шоколадки. Я угадывал обломки деталей самолета, видел кувыркающуюся в воздухе часть крыла, хвост с килем и рулем высоты, бусинки шасси вместе со стойкой, похожие на маленькую веточку черного винограда… Все эти сверкающие на солнце кусочки, которые мгновение назад составляли единое целое, падали кучно и отвесно – прямо нам на голову!

С трудом вырвавшись из оцепенения, я кинулся к мачте и схватился за фал.

– Не стой!! – крикнул я. – Помоги!!

Я поднимал тяжелый, окованный медными кольцами гафель вместе с парусом. Плотная ткань медленно распрямлялась вдоль мачты, готовясь поймать слабый ветер, словно мотыля в сачок. Ирэн подбежала ко мне, тоже схватилась за веревку, но только мешала мне.

– Сейчас все это свалится на нас! – крикнула она, круглыми от страха глазами глядя вверх.

Я уже не смотрел на небо. Срывая кожу с ладоней, издавая на каждом рывке сдавленный вопль, я продолжал ставить парус, чтобы сдвинуть яхту с места и спасти ее от многотонного железа, несущегося на нас подобно метеоритному потоку.

– Может, запустить мотор?! – в отчаянии крикнула Ирэн.

– Поздно!

Как назло, ветер был очень слабый. Гафель уперся своей пяткой в упор, парус натянулся, и яхта лениво боднула слабую волну.

– Пошла! Пошла! Давай! – закричал я на яхту, подгоняя ее, словно старую клячу.

– Мамуля!! – жалобно воскликнула Ирэн и закрыла руками голову.

Я услышал низкий, очень неприятный нарастающий гул, словно к нам приближался гигантский шмель. На яхту легла плотная тень. Кажется, стало холодно, словно внезапно наступило затмение солнца. Я понял, что уже ничего не успею сделать и остается лишь уповать на судьбу. Схватив Ирэн за плечи, я вместе с ней упал на палубу, но слепое ожидание участи оказалось невыносимым, и в последнее мгновение я все же поднял голову, чтобы увидеть облик смерти. Я ожидал, что на нас несется какой-нибудь острый обломок крыла, который, с отвратительным свистом разрезая воздух, подобно гильотине отсечет нам головы. Но зрелище, открывшееся мне, оказалось намного более масштабным и страшным. Гигантский обломок фюзеляжа, сквозь который я успел увидеть сизую гряду далеких гор, обрушился на воду совсем близко от кормы, в том месте, где несколько секунд назад покачивалась на волнах яхта. Уродливо торчащая снизу стойка шасси первой вонзилась в воду, а затем, подняв огромную вспененную волну, на воду обрушился фюзеляж. Я успел разглядеть его рваный торец, ощетинившийся проводами и трубами, с неряшливо торчащими слоями обшивки, и страшное темное нутро с коротким рядом кресел, между которыми удавом извивалась пурпурно-красная ковровая дорожка, и мне показалось, что я даже увидел человеческую руку с растопыренной ладонью, зажатую подлокотником кресла; словно щадя мою психику, огромные волны тотчас соединились над обломком самолета, закрывая его водяной шторой, и потащили за собой в морскую пучину. Вторая волна, пологая, тяжелая, неповоротливая, словно беременная, подкатила к корме, нырнула под яхту и приподняла ее.