Чего стоит Париж? - Владимир Свержин

Я в отчаянии обвел глазами поляну, на которой расположился отряд. Ни людям, переполненным радостью жизни, ни уж тем более едва желтеющему лесу, шумящему мощными кронами в лад общему веселью, не было дела до моих никчемны размышлений.

– Мой Капитан! – Мано де Батц, расправив широкие плечи собранной рысью подъехал ко мне. – Жду ваших приказании! Нам нельзя здесь дольше оставаться.

– Ты прав, – кивнул я, выходя из оцепенения. – Построй отряд.

– Капитан! – Лис осадил коня в галопе рядом со мной. – Все в лучшем виде! Приставов отправил, «доброго пути» им пожелал. Только шо в лобик не поцеловал! В общем, они вам передавали прощальное «прости», долгих лет жизни и многие лета. Обещали, ежели будут в наших краях, – обязательно проедут мимо.

– Сир? – Брови де Батца удивленно поднялись вверх. Сам того не желая, шевалье д'Орбиньяк сморозил глупость. Лишь один только лейтенант Гасконских Пистольеров имел право именовать своего короля капитаном, о чем я не замедлил оповестить напарника по закрытой связи.

– «Шо, правда?» – искренне удивился Лис.

– «Истинная правда. Причем смотри, пока он от твоей наглости в себя прийти не может, но как придет – и на дуэль может вызвать».

– «Да что ты заладил, как дух сумасшедшей телефонистки, – „дуэль, дуэль, абонент безвременно недоступен“. Конфьянс не приласкай – зарэжут. Тебя не зови – на шампур одэнут. Куда я попал, где мои вещи?! Пойду сдамся обратно в Пти-Шатле. Там хоть было с кем в картишки перекинуться. И королева иногда на огонек заворачивала. Кстати, о королеве…»

– «Погоди, я сейчас с Мано разберусь».

– «Годю».

– Маноэль, – начал я, лихорадочно соображая, как же оправдать бестактность Рейнара. – Видишь ли, я вот тут хотел посоветоваться с тобой… В последние дни ты так часто доказывал свою преданность и отвагу, и без того многократно испытанную, что я подумал… я тут решил сформировать полк гасконских шевальжеров и назначить тебя его коронелем.

Глаза неистового гасконца гневно блеснули.

– Мой капитан! – произнес он еще более четко, чем обычно. – Для меня это высокая честь, но если разрешено мне будет сказать, позвольте оставаться вашим лейтенантом.

Он победительно; поглядел на Лиса.

– Что ж, если такова твоя воля…

– «Крут мужик!» – восхитился Лис. – «Ладно, буду именовать тебя ротмистром. Так вот, ротмистр, База велела толочься здесь и надувать щеки, пока не появится настоящий Генрих. Дюнуару ведено его искать, но пока что ты назначаешься вождем уездных команчей и одновременно с этим отцом настоятелем французской монархии и насидетелем Наварры».

Мешанина слов, вбрасываемых в мой мозг Рейнаром, судя по языковой норме, не имела ни малейшего смысла. Хорошо еще, что нас никто со стороны не слышал. Но самое удивительное, что я, пусть отдаленно, но понимал, о чем он говорит.

– Маноэль! – скомандовал я, заканчивая с вопросами этикета. – Как я уже приказал, через пять минут построй пистольеров на поляне.

– Слушаюсь, мой капитан! – Де Батц победно повернул коня, направляясь к солдатам.

– Ну шо, ротмистр, теперь все спокойно?! – усмехнулся мой друг.

– Да. Что у тебя еще?

– Держи. – Лис протянул мне свернутый пергамент.

– Что это?

– Расписка приставов о получении денег. Вот, пожалуйста. «Мы, мэтры Пьер Коше и Рене Шанфлер, приставы парижского Дворца правосудия, в благодарность за содействие в освобождении получили от короля Наварры Генриха Бурбона по пять ливров каждый, а еще двадцать ливров для раздачи страже, в чем и подписываемся». Дальше подписи, ну и, как полагается, лес подле замка Аврез ла Форе, anno domini и все такое прочее. Все. путем. Хотел бы я знать, что они теперь в Париже запоют!

– Господи, как же тебе удалось заставить их это подписать?! Здесь же для них смертный приговор!

– Я был очень убедителен, – почтительно склонил голову Лис.

– А деньги? Почему только по пять ливров?

– Тю?! А ты сколько говорил? – с деланным удивлением расширил глаза Рейнар. – Ой, я такой затурканный, такой затурканный! Может, догнать их?

Я представил себе приставов, вновь увидевших за своей спиной Лиса или еще кого-нибудь из моих гвардейцев. Боюсь, полученное от меня золото спокойно могло пойти на их преждевременные похороны.

– Пожалуй, не надо. Ладно, поехали, пистольеры уже построены.

Стройные шеренги всадников стояли в ожидании приказа любимого государя, готовые без раздумья идти на штурм парижских стен, если такова будет воля самозваного государя, нестись в атаку против всей армии короля Франции и погибнуть в этой неравной сече с криком «Наварра!» на устах. Господи, чем я мог искупить обман их по-детски чистой веры? Да и мог ли искупить?

– Господа! Каждому из вас я обязан жизнью, и для меня нет большей чести, чем быть капитаном таких смельчаков, как вы. Имя каждого из вас я сохраню в сердце. Неведомо, что готовит нам завтрашний день, но одно я могу сказать наверняка. С этого часа каждый из вас может именовать себя другом короля Наваррского.

Я поднялся в стременах и обнажил клинок толедской шпаги:

– Виват, друзья мои!

Крик бурной радости не смолкал несколько минут. Можно было не сомневаться, звание «Друг короля Наваррского» дворяне «моего» эскадрона будут носить с не меньшей гордостью, чем, скажем, графский титул. И внукам своим, многократно, конечно, приукрасив, поведают, как штурмовали Лувр, как спасали короля и как сражались с ним плечом к плечу в неисчислимом множестве кровавых схваток.

Наконец шум стих.

– Офицеры, ко мне! – скомандовал я.

Де Батц, де Труавиль и Лис – все имевшиеся в моем распоряжении офицеры поспешили выполнить приказ, и через считанные секунды военный совет был в сборе.

– Господа, – начал я. – Я принял решение разделить наши силы. Противник ждет, что мы будем двигаться на юг или Юго-запад. Что ж, не будем его разочаровывать. Де Труавиль, вы возглавите отряд и мимо Шартра и Вандома будете пробиваться к Луаре. Возьмите одного из пистольеров, желательно, чтобы он был похож на меня ростом и фигурой, наденьте ему на лицо маску и оказывайте почести, словно это я. Пусть во Франции расползется слух, будто Генрих Наваррский направляется в Ла-Рошель. Не усердствуйте. Оброните в корчме «сир», помяните ожидаемый английский десант – досужие языки остальное сделают сами. Но на том берегу Луары вам необходимо исчезнуть, раствориться в воздухе. Мано, – обратился я к лейтенанту, – нужен надежный замок, где бы можно было бы вновь собрать отряд воедино.

– Такой замок есть, – не задумываясь, выпалил де Батц. – Это Отремон в Дофинэ. Прежде он принадлежал матери Конфьянс, а с недавних пор ей самой.

– Отремон? Что ж, возможно. Но как посмотрит на подобный гарнизон добрая хозяйка? Такой отряд на постое – не шутка.

– Мой капитан, Конфьянс предлагала замок в качестве убежища для всех нас. Надеюсь, она даст согласие, – уверенно отрапортовал лейтенант.

– Ладно, пусть будет так, – согласно кивнул головой я. – Однако, полагаю, тебе стоит еще раз спросить ее об этом.

– Слушаюсь, сир, – отчеканил Мано.

– Я же намереваюсь ехать в Шалон. Мано, Рейнар, надеюсь, вы со мной?

– «М-да, Капитан. Тут действительно без консультации психоневролога не обойтись», – не замедлил прокомментировать мое решение д'Орбиньяк. – «Пациент, ответьте на один незамысловатый вопрос: а на кой херц тебе, мин, этот бург сдался? Что ты в том Шалоне не видел?»

– «Лис, ты забываешь, что там моя „супруга“ Марго…»

– «А-а-а! Да, да, да! Ты в этом смысле. Значит, пользуясь своим монаршъим положением, решил отдать Франции супружеский долг? Не скупо, не скупо! Шо ж я такой глупый, сразу не сообразил? А тот немалый факт, шо в Шалоне сидит герцог Гиз, тебя ни хрена ни разу не смущает?»

– «Шевалье», – попытался отмахнуться я, – «у меня есть план!»

– «Жаль. Я уж было, грешным делом, понадеялся, шо какое-нибудь более сильнодействующее средство. Симптомы, знаешь ли, налицо».

– Те, кто желает остаться или же следовать иным путем, сейчас имеют возможность заявить об этом. Я не стану держать зла на них. Такова моя воля.

– Сир! – немедленно отозвался Лис. – Вы шо ж, обидеть нас хотите? Мы ж всегда вместе, как Чип и Дейл, как орел и решка, как за и против. «Господи, Вальдар, шо ж тебе неймется!»

– Ваш адъютант прав, сир, – склонил голову де Батц.

– Прекрасно. Рейнар, выдайте де Труавилю семь тысяч ливров, – скомандовал я.

– «И ключ от квартиры, где деньги лежат. Капитан, ты шо, бойцов на курорт отправляешь? Хватит и пяти. У нас еще в Шалоне представительские расходы намечаются. Не сори деньгами!»

Возмущение моего друга, казалось, не знало границ, но мне не было до него никакого дела. Вопрос, который предстояло решить, нельзя было откладывать далее. Конечно же, отважный Мано и верный д'Орбиньяк готовы были последовать за мной туда, куда я их поведу. Конечно же, покорные приказу пистольеры, невзирая на опасности марша через пол-Франции, готовы были жертвовать собой, чтобы хоть как-то запутать следы и отвлечь внимание от своего короля. Но Конфьянс, мамаша Жози, добрейший брат Адриэн?.. Вправе ли я был рисковать их жизнями? Нет. Безо всякого сомнения – нет! А потому, улучив момент, я подъехал к возку, из которого доносились очередные благочестивые поучения велеречивого бенедиктинца.