История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

подхватывал каждый крик, который, как он слышал, народ хотел выкрикнуть ему[366].

Бабушка[367] ревностно способствовала заключению брака Клавдия с Агрипиной, когда же брак был решен, они убедили Клавдия казнить Силана, утверждая, что тот составил заговор против него. Когда это было исполнено, Вителлий произнес речь в сенате, заявив, что благо государства требует, чтобы Клавдий женился, и он заставил указать на Агриппину как на женщину подходящей для этой цели природы, посоветовав им принудить его к этому браку[368]. Они также провели постановление, позволявшее римлянам брать в жены своих племянниц, союз, ранее запрещенный[369].

32. Как только Агриппина перешла жить во дворец, она достигла полного господства над Клавдием. В самом деле, она очень умело использовала большинство возможностей и, частично запугиванием, частично милостями добилась преданности всех тех, кто был в дружбе с ним[370]. Наконец, она достигла того, чтобы его сына Британника растили, как если бы он был просто никем (другой сын, просватанный некогда за дочь Сеяна, умер).

Она сделала Домития зятем Клавдия в то время, а позже добилась и его усыновления[371]. Она достигла этих целей частично используя вольноотпущенников, чтобы убеждать Клавдия, а частично заблаговременно принимая меры к тому, чтобы сенат, народ и воины собирались вместе, выкрикивая свое одобрение ее требованиям по всякому поводу.

Агриппина готовила своего сына к престолу и доверила его воспитание Сенеке[372]. Она скопила для него неслыханные богатства, изыскивая невообразимые источники доходов, не только самые унизительные и презренные, но заискивая перед всяким, кто был хоть в малейшей степени состоятельным, и многих погубили по одной этой причине. Впрочем, она даже погубила из ревности некоторых видных женщин, так, она убила Лоллию Паулину, потому что та была женой Гая и тешила себя надеждой стать супругой Клавдия. Так как она не узнала принесенную ей голову этой женщины, она своей рукой открыла ей рот и осмотрела зубы, имевшие некоторые особенности[373].

Митридат, царь иберийцев, будучи побежденным в сражении с римским войском и потеряв надежду на жизнь, просил, чтобы ему дали возможность быть выслушанным, а не просто без разбирательства казнили или провели в триумфальном шествии. Когда эта просьба была удовлетворена, Клавдий принял его в Риме, сидя на трибунале, и обратился к нему с угрожающими словами. Но царь отвечал смело и закончил, сказав: «Я не приведен к тебе, а пришел сам. Если ты сомневаешься в этом, отпусти меня и попробуй меня найти»[374].

33. Она [Агриппина] быстро сделалась второй Мессалиной, тем более, что получила от сената право пользоваться на празднествах двуколкой, также как и другие почести.

После этого Клавдий дал Агриппине звание Августы[375]. Когда Клавдий усыновил ее сына Нерона и взял его в зятья, сначала сделав так, чтобы его дочь была принята в другую семью с тем, чтобы избежать видимости брака брата и сестры, случилось множество знамений. Небо в тот день казалось объято пламенем.

Агриппина также изгнала Кальпурнию, одну из самых видных женщин — или даже приговорила ее к смерти согласно одному сообщению — поскольку Клавдий когда-то восхищался ее красотой и хвалил ее[376].

Когда Нерон (использую то из его имен, которое было преобладающим) получил мужскую тогу, Божие Могущество потрясло землю в течение долгого времени в самый день обряда, а ночью точно также вселило страх в сердца всех[377].

Когда Нерон выдвинулся, Британник не получал ни почестей, ни заботы. Наоборот, Агриппина удалила и даже предала смерти тех, кто был предан ему; Сосибия, которому было доверено его воспитание и обучение, она убила под предлогом того, что он злоумышлял против Нерона. После этого она передала Британника тем, кто подходил для ее целей, и причиняла ему всякий вред, какой только могла[378]. Она совсем не позволяла ему быть с отцом или появляться на людях, но содержала его в некоем заключении, только без оков.

Когда префекты Криспин и Лукий Гета не угодили ей в чем-то, она устранила их с должностей[379].

Никто не осмеливался хоть каким-нибудь образом останавливать Агриппину; в самом деле, она имела большее могущество, чем сам Клавдий, и ее приветствовав на людях все, кто того желал, обстоятельство, вошедшее в записи.

Она обладала всей полнотой власти, ибо господствовала над Клавдием и взяла верх над Наркиссом и Паплантом (Каллист умер после того, как достиг влиятельнейшего положения).

В то время астрологи были изгнаны изо всей Италии, а связанные с ними наказаны[380].

Тогда же Каратак, варвар-британец, взятый в плен и доставленный в Рим, а затем прошенный Клавдием, бродил по городу после своего освобождения и, насмотревшись на его великолепие и размах, воскликнул: «И можете же вы, владеющие таким и в таком количестве, зариться на наши бедные хижины?»[381].

Клавдий возымел желание показать морское сражение на одном озере[382]; потому, после постройки деревянной стены вокруг него и установки трибун, была собрана огромная толпа. Клавдий и Нерон были в воинском облачении, тогда как Агриппина надела великолепную хламиду, затканную золотыми нитями, а остальные зрители — все, на что только было способно их воображение. Те, кто должны были участвовать в морском бою, были осужденными преступниками, и каждая сторона насчитывала пятьдесят кораблей, одна была убрана как родийцы, а другая — как сицилийцы[383].

Сначала они собрались в одно соединение, и все вместе обратились к Клавдию по своему обычаю: «Здравствуй, император, мы, идущие на смерть, приветствуем тебя!» Но когда такой способ оказался бесполезным, чтобы спасти их, и им было все равно приказано сражаться, они просто прошли через ряды противников, раня друг друга как можно меньше. Это продолжалось, пока их не заставили уничтожить друг друга[384].

Когда было раскопано Фукинское озеро, Наркисса сурово укоряли за это. Ведь он отвечал за это предприятие, и полагали, что, израсходовав гораздо меньше, чем получил, он умышленно устроил бедствие с тем, чтобы его злоупотребления не были обнаружены[385].

Наркисс открыто издевался над Клавдием. В самом деле, есть рассказ о том, как в одном случае, когда Клавдий вершил суд, и вифинцы подняли большой крик против Юния Килона[386], бывшего их правителем, утверждая, что тот вымогал огромные взятки, а император, не поняв причину поднятого ими шума, спросил присутствующих, что они говорят, Наркисс, вместо того, чтобы сообщить ему правду, сказал, что они так выражают свою благодарность Юнию. И Клавдий, поверив ему, сказал: «Хорошо, пусть тогда будет