Ужин с соблазнителем - Наталья Калинина

— Не видел. Да, я часто бывал дома у Малышевых. Никто никогда не упоминал об отце Альки. Не показывал его фотографию. Думаю, это обычная история с обманом, изменой и так далее. Варвара Сергеевна очень гордая и независимая женщина. Они воспитали Алика вдвоем с сестрой.

— Не нравится мне эта Зинаида. — Мама вздохнула. — Уж больно она мужеподобна. Знаешь, если бы одеть в женское платье тебя, ты бы выглядел куда более женственным и привлекательным. У нее ручищи, как у кузнеца. И почти нету задницы.

— Зинаида Сергеевна всегда везла на себе все хозяйство. В их прежнем доме было печное отопление, а по воду они ходили к колонке на углу. Зинаида колола дрова, возила на санях целые бадьи с водой. Как-то я видел, она в одиночку подняла толстый ствол акации, рухнувший на собачью будку. Знаешь, она ведь двуполое существо, эта Зинаида Сергеевна Малышева.

Мама недоверчиво хмыкнула.

— Не веришь?

— Какое мне дело? Впрочем, если хочешь знать мое мнение, то эта баба похожа на настоящего богатыря. Ей бы со Змеем Горынычем сражаться, а не читать на уроке литературы «Стансы к Августе»[7]. И никакие платья и побрякушки не скроют ее истинной сути.

Помню, я отсыпалась двое суток. Мама от меня не отходила, отец тоже появлялся каждый день. Наконец, проснувшись окончательно, я почувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Правда, слегка побаливал затылок и голову точно ватой набили. Но это, как говорится, были детали.

— Доченька, послезавтра начинаются занятия, — сказала мама, подавая мне в постель клубничный джем со свежими тостами и кофе. — Ты не забыла, что ты у нас студентка?

Она смотрела на меня настороженно.

— Черт меня дернул поступить в этот университет. Лучше бы я пошла работать корректором в издательство, как и собиралась, — буркнула я и обожглась кофе.

Мама вздохнула облегченно и тут же сдавленно всхлипнула.

— Диплом всегда пригодится. Тем более на филологическом прекрасная кафедра английского и французского. Есть возможность поехать на несколько месяцев в Лондон или Париж для усовершенствования. Если захочешь, можно туда и туда. У меня там работает знакомый…

— Мама, а что со мной было? — неожиданно спросила я. — Почему вдруг я решила, что я — это ты? Я все помню, не бойся. До мельчайших деталей.

— Ты переутомилась, Мурзик. Но все уже позади.

— Я не переутомилась. Такое ощущение, будто я пережила эпизод из твоей жизни, связанный с Аликом, Альбертом. Бедная мамочка, тебе пришлось столько перестрадать. Прости меня.

— Это я должна просить у тебя прощения. — Мама опустилась на колени перед моей кроватью и ткнулась лбом мне в живот.

— Нет. Ты не виновата. Ничего нет на свете выше любви. Женщины к мужчине и наоборот.

— Ошибаешься, Мурзик. Любовь к собственным детям — самое святое и чистое чувство. Увы, я поняла это не сразу.

— Я испортила тебе жизнь. Вы с отцом абсолютно разные по характеру и всему остальному люди. Вы бы никогда не поженились, если бы не родилась я.

— Ну, тогда бы я, очевидно, вышла бы замуж за Альберта. Думаешь, я была бы с ним счастлива?

Я молча покачала головой.

— Скажи, Мурзик, тебе тоже показалось, будто ты влюбилась в него?

— Возможно, я влюбилась в него на самом деле.

— Нет. Это была его фантазия. Он и со мной проделал нечто подобное.

— Ты хочешь сказать, что он заставил меня влюбиться в него силой? Я никогда не поверю в это, мама.

— Ты была в том домике на озере? — спросила она, медленно поднимаясь с колен.

— Да.

— Тебе там понравилось?

Я молча кивнула.

— Но почему ты убежала оттуда?

— Потому что он покидал меня на ночь и мне было очень одиноко. — Я задумалась. — Но, наверное, не только потому. Мне кажется, я поняла, что не смогу жить только любовью.

— Я бы, наверное, смогла. — Мама приглушенно вздохнула. — Если бы мне было, как тебе, семнадцать лет.

— Он дал мне возможность все решить самостоятельно. — Меня вдруг осенило, и я даже подпрыгнула на кровати. — Знаешь, мама, он боялся, что я возненавижу тебя из-за того, что ты собиралась от меня избавиться. Его это очень мучило. И он на какое-то время заставил меня побыть тобой, почувствовать то, что чувствовала ты. Мамочка, если бы не он, мы бы на самом деле могли стать врагами.

Она молчала. Резко зазвонил телефон, и она поспешила снять трубку.

— Алик у меня, — услыхала я издали возбужденный голос отца. — Он хочет поговорить с Ларисой. Всего десять минут.

— Но она еще так…

— Пускай приезжает! — крикнула я и вырвала из рук мамы трубку. — Я тоже очень хочу видеть его. Скажи ему, что я знаю ответ на один из его вопросов. Ты тоже приезжай вместе с ним, ладно?

— Мне уйти? — спросила мама, едва я положила трубку.

— Нет. Тебе это тоже полезно.

— Мне уже поздно что-либо менять в своем представлении о жизни. — Мама смущенно улыбнулась. — Я с детства интересовалась всем загадочным, непостижимым и недостижимым. Я тянулась к этому, напрягая все силы сердца и ума. В итоге я поняла, что самое правильное — просто плыть по течению. Это и для здоровья полезней. Сейчас мне все говорят, что я выгляжу, как ровесница Игоря.

— Ты иной раз выглядишь моложе его, мамочка.

Она грустно вздохнула.

— Ну и что из этого? Счастье обошло меня стороной. Да и существует ли оно где-нибудь еще кроме как в наших девичьих грезах?

Я тоже вздохнула. Я вспомнила домик на озере. И свое ощущение счастья…

Алик словно постарел на десять-пятнадцать лет и теперь выглядел старше отца, который пришел с большим букетом белых роз для меня и бутылкой «Лиебфраумильх»[8] для мамы. Мы сидели вчетвером у меня на кухне. Я пила сок — даже от него у меня кружилась голова.

— Я обязан сказать вам правду, — Алик протянул руку и похлопал отца по плечу. — Эх, Коля, святая душа, ты так ни о чем и не догадался.

— Нет, почему же? Я еще тогда понял, что ты влюблен в Кирюшку и… — начал было отец, но Алик не позволил ему закончить фразу.

— Ты бывал у нас почти каждый день. Видел нас в домашней обстановке, что называется, без грима. Ты был почти членом нашей семьи. Вернее, чуть было им не стал.

Отец смущенно хмыкнул.

— Да, я знаю, Зинаида Сергеевна видела во мне талант. Эта женщина вообще склонна к преувеличениям. Согласен, мне льстило, когда Зинаида Сергеевна говорила, что я напоминаю ей лорда Байрона. Честно говоря, Алька, я не могу поверить в то, что Зинаида Сергеевна гермафродит. Хоть ты меня режь. Она натуральная стопроцентная…

Алик рассмеялся. Его смех становился все громче, все безудержней. Пока не перешел в истерику.

Отец с матерью переглянулись.

— Он мой отец, Коля, — сказал Алик и громко всхлипнул. — Ты прав: он стопроцентный мужчина. Но ты смутил его душу. Наверное, всему виной был лорд Байрон и наши длинные посиделки за чайным столом при свечах. Ты был кудрявым красивым мальчиком. И ты великолепно декламировал стихи. В тебя нельзя было не влюбиться.

— Постой, но ведь ты сказал, что Зинаида Сергеевна родилась или родился с аномалиями физиологического порядка.

— Старшая сестра моей матери, Зинаида Сергеевна, на самом деле имела врожденные аномалии. Она умерла от туберкулеза, когда ей было сорок лет. Мы закопали ее во дворе нашего прежнего дома на Кленовой. Ты помнишь тот поросший ромашками бугорок возле сарайчика?

— Ты говорил, там зарыта Альма, собака, с которой вы вместе росли. Я помню, мы рвали в овраге сирень и колокольчики и клали на эту могилу. Но я, признаться, не пойму, зачем весь этот… маскарад?

Алик разлил по бокалам остатки вина и, как мне показалось, посмотрел на меня виновато.

— Дело в том, что мой будущий отец бежал из мест заключения. Он был осужден в свое время как враг народа… Моя будущая мать и настоящая Зинаида Сергеевна приютили его у себя, благо, что дом наш стоял в ту пору на отшибе. Когда-то отец играл в драмтеатре, выступал на эстраде. Немного грима, парик, соответствующая экипировка — и он превратился в Зинаиду Сергеевну, которая к тому времени уже не вставала с постели. Соседи к нам не ходили — все боялись туберкулеза, а захаживали раз в полгода, считая ее смертником. Разумеется, многие на нашей окраине были удивлены, когда увидели, как Зинаида Сергеевна расхаживает по двору. Мать сочинила байку про какую-то бабку, к которой она ездила за рецептом. Кто-то переписал этот рецепт, кому-то он помог. — Алик грустно улыбнулся. — Моя родная тетка лежала в сырой земле возле сарайчика. Мы даже не смогли пригласить священника для отпевания. Помню, мать, молилась целую ночь, стоя голыми коленками на снегу. Она чувствовала себя виноватой перед своей сестрой.

Если ты помнишь, Коля, к нам изредка захаживал учитель чистописания — он был влюблен в мою мать с детства. Соседи с удовольствием подхватили сплетню, что он мой отец. Так что мое появление ни у кого не вызвало удивления. Скоро учитель утонул в пруду, и мать заставила меня целый месяц носить черную курточку и шаровары. Сама она, мне кажется, ходила в черном целый год. Я долго ни о чем не догадывался. Я называл отца Зиной, дергал за юбку, раскидывал подушки на его постели, похожей на ложе провинциальной кокотки. Между прочим, отец выучился вышивать и другой раз проводил за пяльцами целые вечера. Я подрастал, они старели. Все в городе к нам привыкли и уже не показывали пальцами на Зинаиду Сергеевну. Потом, Коля, мы с тобой подросли, и отец по-настоящему тобой увлекся. Думаю, в заключении он попробовал и мужскую любовь тоже. Мать ужасно переживала — она так боялась позора. К тому времени, мне кажется, они уже отдалились друг от друга. Но когда отец завел себе на стороне любовницу, мать каждый вечер велела мне совершать ритуал сожжения куклы, изображающей женщину. Она действительно очень скоро умерла, а мать на следующий день после ее смерти разбил паралич.