О свободе воли. Об основе морали - Артур Шопенгауэр

Королевской академией тема с предпосланным ей введением гласит:

«Quum primitiva moralitatis idea, sive de summa lege morali principalis notio, sua quadam propria eaque minime logicae necessitate, turn in ea disciplina appareat, cui propositum est cognitionem “toy ethicoy” explicare, turn in vita partim in consci-entiae judicio de nostris actionibus, partim in censura morali de actionibus aliorum hominum; quumque complures, quae ab ilia idea inseperabiles sunt eamque tanquam originem respiciunt notiones principales ad “to ethicon” spectantes, velut officii notio et imputationis, eadem necessitate eodemque ambitu vim suam exserant – et tamen inter eos cursus viasque, quas nostrae aetatis meditatio philosophica persequitur, magni momenti esse videatur hoc argumentum ad disputationem revocare – cupit Societas, ut accurate haec quaestio perpendatur, et pertractetur:

Philosophiae moralis fans et fundamentum utrum in idea moralitatis, quae immediate contineatur et ceteris notionibus fundamentalibus, quae ex ilia prqdeant, explicandis quaerenda sunt an in alio cognos’cendi principio?»

В переводе:

«Так как первоначальная идея моральности, или основное понятие о верховном моральном законе, выступает со своей особой, но притом отнюдь не логической необходимостью, как в той науке, которая имеет своею целью разъяснить познание нравственного, так и в действительной жизни, где она обнаруживается частью в суде совести над нашими собственными поступками, частью в нашей моральной оценке поступков других лиц; так как, далее, с такой же необходимостью и в таком же объеме дают себя знать и многие неотделимые от этой идеи и в ней берущие свое начало основные моральные понятия, как, например, понятие долга и понятие вменения; и так как все же при том направлении, какому следует современное философское мышление, кажется весьма важным подвергнуть этот вопрос новому исследованию, то Академия желает, чтобы тщательно была обсуждена и разработана следующая тема: “Надлежит ли искать источник и основу морали в идее моральности, данной непосредственно в сознании (или совести), и в анализе остальных возникающих из нее основных моральных понятий или же в каком-то ином познавательном принципе?”» (лат.)

I. Введение

§ 1. О проблеме

Поставленный Королевской голландской академией в Гарлеме в 1810 г. как конкурсная тема и разрешенный И. Х. Ф. Мейстером[136] вопрос: «Почему философы так расходятся в первых основоположениях морали, оставаясь согласными в заключениях и обязанностях, какие они из своих основоположений выводят?» – вопрос этот был совсем легкой задачей в сравнении с настоящей. А именно:

1) Теперешняя тема Королевской академии спрашивает ни более ни менее как об объективно-истинном фундаменте морали, а следовательно, и моральности. Тему эту предлагает Академия; последняя, как таковая, не имеет в виду какого-нибудь практического поучения о честности и добродетели, опирающегося на основания, которые надо выставить в возможно более благовидном свете, скрывая их слабые стороны, как это делается в сочинениях для народа; но в качестве академии она осуществляет лишь теоретические, а не практические цели и потому желает чисто философского анализа, свободного от всяких позитивных утверждений, всяких недоказанных предположений и, стало быть, всяких метафизических, а также мифических ипостасей; объективного, открытого и прямого анализа последней основы ко всякому морально правильному поведению. О чрезвычайной трудности такой проблемы свидетельствует обстоятельство, что над ней не только безуспешно ломали себе голову философы всех времен и народов, но что ей даже обязаны своим существованием все боги Востока и Запада. Таким образом, если она найдет себе решение на этом конкурсе, то Королевская академия, конечно, не зря бросит свои деньги.

2) Сверх того, с теоретическим исследованием фундамента морали сопряжена та совершенно особенная опасность, что оно легко воспринимается как подрыв этого фундамента, который может повлечь за собой падение самого здания. Ибо практические интересы настолько соприкасаются здесь с теоретическими, что их благонамеренному рвению трудно воздержаться от несвоевременного вмешательства в дело. Не всякий в состоянии ясно отличить чисто теоретическое, чуждое всяким побочным целям, даже морально-практическим, искание объективной истины от злостного посягательства на священное сердечное убеждение. Вот почему кто борется за данную здесь тему, тот для своего ободрения постоянно должен сохранять в памяти, что ничто в такой мере не удалено от хлопот и забот человеческой жизни, от рыночной суматохи и шума, как в глубоком уединении открытое святилище академии, куда не проникает никакой звук извне и где нет статуи ни для каких иных богов, кроме как исключительно для величавой, нагой истины.

Заключение из этих двух посылок – то, что мне должна быть предоставлена полная parrhesia[137] вместе с правом подвергать сомнению все и что если я даже при таких условиях хоть что-нибудь действительно сделаю по этому вопросу, то будет сделано многое.

Но мне предстоят еще другие трудности. Ведь, сверх того, Королевская академия требует, чтобы фундаменту этики было дано самостоятельное, обособленное изложение в краткой монографии, и ставит его, следовательно, вне связи с совокупной системой какой-либо философии, т. е. собственно метафизики. Это не только должно затруднить решение задачи, но даже необходимо делает его неполным. Уже Христиан Вольф говорит: «Tenebrae in philosophia practica non dispelluntur nisi luce metaphysica affulgente»[138] («Philosophia practica»[139], ч. 2, § 28), а Кант: «…метафизика должна быть впереди, и без нее вообще не может быть никакой моральной философии»[140] («Основы метафизики нравственности». Предисловие). Ибо, подобно тому как всякая религия на земле, предписывая моральные требования, не обосновывает их собою, а дает им опору в догматике, для которой это и служит главною целью, точно так же в философии этическая основа, какова бы она ни была, сама, опять-таки, должна иметь свой отправной и опорный пункты в какой-нибудь метафизике, т. е. в данном объяснении мира и бытия вообще. Ведь последняя и подлинная разгадка внутренней сущности всех вещей необходимо должна находиться в тесной связи с истинным пониманием этического значения человеческих поступков, и во всяком случае то, что выставляется в качестве фундамента нравственности, если это не будет просто абстрактное положение, которое, не имея опоры в реальном мире, свободно висит между небом и землею, должно представлять собою какой-нибудь либо в объективном мире, либо в человеческом сознании данный факт, причем последний как таковой сам, в свой черед, может быть лишь феноменом и, стало быть, как все феномены в мире, нуждается в дальнейшем объяснении, за каковым и обращаются тогда к метафизике. Вообще, философия настолько представляет собою связное целое, что невозможно дать исчерпывающего изложения какой-либо одной ее части, не открывая глаза на все остальное. Вполне справедливы поэтому слова Платона: «Psyches oyn physin axios logoy catanoesai oiei dynaton einai aney tes toy oloy physeos»