Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 - Михаил Александрович Лифшиц

том, что я перед Новым годом заболел гриппом с высокой температурой и с переходом на пневмонию и опасностью третьего инфаркта. В связи с этим пришлось лечь в больницу, где я и пролежал в тоске месяц, теперь же собираюсь «реабилитироваться» в санатории, а потом буду делать глазную операцию. За это время у меня была большая потеря – скончался Игорь Александрович Сац, человек близкий мне в течение полувека. Были и другие потери и «стрессы». А в остальном, прекрасная маркиза, сами знаете. Надеюсь, что у Вас лучше. Я наелся лекарств и теперь собираюсь перейти на новый метод лечения – но пока сообщу Вам о входящем в моду столичном средстве. Это Natrium nitrosium (имеется в справочнике Машковского387). Лекарство, в сущности, очень старое, но потом забытое. У меня это простое средство впервые начало предупреждать стенокардию движения; эмоциональные приступы не предупреждает. Попробуйте! Если нет в аптеках, то есть в любой химической лаборатории. Однопроцентный раствор требует десертной ложки за 20 минут до выхода, действует три часа. Это во всяком случае гораздо лучше всяких югославских сустаков, а сущность та же.

Ну и письмо! Одни болезни, смерти и лекарства. Что касается девушек, то придётся уж помолчать. Вся надежда на санаторий, а то слабость в коленках – это не способствует широкой жизни. Я написал большой памфлет, в духе статей о Шагинян и Разумном388. Все читают, похваливают, но печатать не хотят – слишком острое блюдо, хотя и в защиту ортодоксии389.

Наш общий с Лидой большой привет и поздравления Зое.

Ваш Мих. Лифшиц

22 февраля 1980 г

6 ч. вечера

Дорогой Михаил Григорьевич!

Только что 22-ого в 6 вечера прибыло Ваше письмо, и досадно то, что завтра в 9 утра мы уезжаем в санаторий под Загорск. Сейчас, к сожалению, уже ничего сделать нельзя, нам осталось только в мыле собрать свои шмутки. По крайней мере, напишите за этот месяц, что можно Зое, – Вы пишете только, чего нельзя. Можно ли консервы? Имеется в виду – рыбные, на мясные надежды нет.

Относительно памфлета на наших идеологических обывателей могу Вам сообщить, что он не окончен, за исключением одной части, которая сама по себе составляет сто страниц. Однако спроса на мой жанр нет, редакции похваливают, но не хотят ничего беспокойного даже в защиту ортодоксии, ленинизма. По возвращении, м<ожет> б<ыть>, пошлю Вам часть рукописи с возвратом, хотя сам я к ней охладел. Как Вы к своему Успенскому.

Насчёт перехода лучшей части буржуазии на сторону коммунизма – по современной ситуации что-то не похоже. Но, абстрактно говоря, я убеждён в том, что только диктатура пролетариата может спасти порядок от наступающей анархии и обеспечить безопасность даже для буржуазии. Под диктатурой понимается здесь, конечно, не террор, а пролетарская организация, захватывающая всё население и противостоящая терроризму, который в некоторых странах Запада уже выходит из-под контроля. Диалектика очень интересная, но, кажется, она не интересует ни Берлингуэра390, ни других лидеров этого типа.

Вы всё читаете раннего Маркса и черновые экономические рукописи. Это уже всё обсосано до мельчайшей детали. Не почитать ли лучше переписку391? Извините за непрошеный совет.

Спасибо за то, что входите в мою возрастную проблематику и совершенно справедливо намекаете, что ныть не следует. «Лишь немногие люди умеют быть старыми», сказал Монтень. Я, видимо, не принадлежу к их числу. Веду себя не по возрасту, а потом ещё жалуюсь. Никуда не годится.

Я очень, очень близко принимаю к сердцу Ваши невзгоды. Жаль, что Зоечка в таких болезнях. Передайте ей, пожалуйста, наши общие с Лидой выражения сочувствия и цветок на конверте.

Ваш М. Л.

15 апреля 1980 г

Дорогой Михаил Григорьевич!

Ваши горести очень меня трогают, и, пожалуйста, не думайте, что я не сразу Вам отвечаю вследствие простого невнимания. Не знаю, писал ли уже Вам, что я провёл месяц в больнице, потом болела Лидия Яковлевна, и, наконец, я сделал себе глазную операцию. Всё это, как Вы понимаете, при нашем возрасте довольно трудно «обратать». Поэтому и продуктовая посылка Вам задержалась. К сожалению, русского масла в продаже нет, но Лидия Яковлевна уже купила и купит ещё масло обыкновенное, которое можно перетопить. Мясных консервов, к сожалению, нет, гречневой крупы тоже. Рыбные консервы будут посланы. Прошу извинения, что я начал с этого вопроса, но, как говорил наш великий учитель, прежде люди должны что-нибудь съесть, а потом уже могут заниматься идеологией392. Я рад, что мой медицинский совет насчёт нитрозия Вам показался удачным. Наши общие лучшие пожелания Зое; очень хотелось бы, чтобы она поскорее выздоровела и окончательно поправилась.

Второе издание моей книги393 действительно вышло, и я, как обещал, его Вам пошлю. Дело задержалось просто потому, что не были куплены экземпляры и до сих пор дни насыщены медицинской суетой вокруг самих себя. Я, может быть, сумею послать Вам и новую мою книгу394, как только получу заказанные экземпляры. Но, признаться, боюсь посылать – крадут по почте. Книги теперь бизнес.

Что касается Вашего мнения о нынешних последователях «великих близнецов», Маркса и Энгельса, то я с Вами, разумеется, совершенно согласен. Они совсем не похожи на своих учителей, усвоили только защитные марксистские фразы, а по существу, давно уже проповедуют то, что вычитали из западных обывательских или попросту буржуазных книжек. Но Вы на это внимание не обращайте, потому что, как говорил Чернышевский, «чем ночь темней, тем звёзды ярче»395. А «Письма об изучении природы» Герцена, на которые Вы ссылаетесь, действительно гениальное произведение, во многих отношениях почти марксистское.

Крепко жму руку и желаю увидеть небо в алмазах.

Ваш Мих. Лифшиц

30 апреля 1980 г

< открытка >

Дорогой Михаил Григорьевич!

Примите наши наилучшие пожелания к наступающим пролетарским и языческим весенним праздникам. Для Зои и для Вас прежде всего здоровья и мира душевного. Лида кланяется.

Ваш М. Л.

Р. S. Я сделал себе глазную операцию. Вижу ещё в тумане.

25 июля 1980 г

Дорогой Михаил Григорьевич!

Большое спасибо за поздравление. Я понимаю, что Вы пишете искренне, но, как учил нас товарищ Сталин, нужно быть скромным, а Вы мне устраиваете культ личности, который я в душе уже готов принять. И это с Вашей стороны не хорошо. Соблазниться собственной важностью для мира легко, но, к счастью, так много непреложных фактов напоминает о действительных масштабах и отношениях. Подбивая итоги прожитой жизни, вижу, что для осуществления задуманного и потребного, по крайней мере, в мире идей нужен был бы больший изувер-идеалист, чем я. Но, пожалуй, эта моя не-кантовская разбросанность, чрезмерная отзывчивость на соблазны жизни и была единственным условием, при соблюдении которого можно было сделать немногое. Мы живём в сюжете, сказал какой-то французский экзистенциалист, кажется, Мерло-Понти, и всё в этом сюжете сложено, заделано, как говорится, «заподлицо».

Книга