Империя. Наследие владык - Иван Лебедин

– Значит, все-таки гуляем, – с игриво-детской улыбкой произнес он.

Глава 20

Каждый день на пустынной, практически лишенной растительности Koppe напоминал предыдущий.

В окне небольшой гостиницы, где остановился Варайес, открывался вид на каменистую, покрытую чахлым кустарником степь. Постоянно дующие ветры неустанно гоняли шарики перекати-поля.

Единственным на этой планете развлечением для брата Амониса было наблюдать за тем, как некоторым из них удавалось разогнаться быстрее остальных и, достигнув решетчатой ограды расположенного поодаль полузаброшенного космопорта, застрять в ней.

Унылость и запустение наполняли каждый сантиметр практически лишенной ресурсов планеты. Здесь почти не осталось населения: большинство из тех, кто был способен работать, отправилось попытать счастья в других мирах.

Корра умирала, однако далеко не все хотели это признавать. И эту небольшую горстку упрямцев не смущало то, что воду приходилось синтезировать, а воздух стал настолько разрежен, что без кислородных баллонов на улицу лучше было не выходить.

Они словно отказывались понимать, что все оставшееся население планеты занимает лишь одно небольшое поселение из герметически построенных домов, подобных тем, в которых жили первобытные колонисты, и все еще на что-то надеялись.

Эти неутомимые оптимисты день и ночь искали способ реанимировать свой мир, но пока их попытки успехов не приносили.

В число таких неунывающих патриотов входил Михлес. Он слыл гениальным хирургом и в любом другом мире давно бы заработал себе общегалактическую славу, но пожилой доктор был патриотом своей планеты. В его памяти еще были живы воспоминания детства, когда Корра была зеленой, как любой другой мир, а ее ныне высохшие русла рек еще были наполнены водой. В глубине его детских воспоминаний еще были слышны крики местных птиц и рев животных, и он изо всех сил верил, что если не он, так его внуки смогут услышать их вновь.

Попытки возрождения планеты требовали средств, и население не отказывалось ни от какой помощи извне. Они готовы были оказывать посильные услуги всем, кто готов был за это заплатить, не обращая внимания на расу и не спрашивая имен.

Доктор Михлес с готовностью вызвался оказать помощь Лукасу, едва Варайес положил на его стол десять крупных бриллиантов. Но он сразу предупредил, что лечение потребует времени, поскольку инфекция и разложение активно прогрессировали.

Брат Амониса согласился…

С момента начала лечения прошел почти месяц, но торопить доктора было бесполезно, поскольку тот явно делал все, что мог.

Ежедневно Варайес, надев на спину кислородный баллон, приходил в больницу и через плотное стекло видел забинтованную голову Лукаса. Входить внутрь стерильного помещения ему не разрешалось, поэтому он молча сидел на стуле в коридоре и думал, глядя на лежащего на больничной койке элийца…

Вот и сегодня Варайес, съев завтрак из синтезированных продуктов, собирался навестить бывшего узника, однако не успел он протянуть руку к баллону, как в холл гостиницы вошел доктор Михлес.

– Что-то случилось? – обеспокоился брат Амониса.

– У меня хорошие новости, – улыбнулся доктор, – ваш друг практически здоров. Вы можете навестить его. Да, и еще, сегодня приземлился корабль под названием «Скиталец». Он прилетел без пассажиров по маршруту, заложенному в его бортовой компьютер, и непрерывно требует своего капитана. Насколько я понимаю, он ваш, и, если это так, вам лучше подняться на борт и выключить систему поиска, а то она сводит с ума всю нашу станцию связи.

Варайес вскочил на ноги и обнял доктора:

– Спасибо вам за все!

С этими словами он побежал в спальню и вернулся обратно с еще пятью крупными бриллиантами.

– Нет, ну что вы! Вы мне больше ничего не должны! – замахал руками доктор.

Однако брат Амониса, не слушая, сунул камни в карман синего комбинезона Михлеса и, надев на спину баллон, поспешил в сторону пустынного космопорта.

Лукас, конечно, для него был важен, но без «Скитальца» их общее будущее было очень туманным, и Варайес хотел как можно скорее убедиться в том, что принц сдержал данное им слово.

* * *

Лукас все еще был очень худ, но уже не напоминал того несчастного искалеченного узника, которым его помнил Варайес.

Они сидели в столовой гостиницы и ужинали скромной синтезированной пищей, уже изрядно поднадоевшей Варайесу Для Лукаса же после однотипной больничной еды (не говоря уже о той баланде, которую ему скармливали на Альте) синтетическое тушеное мясо было настоящим лакомством.

На веках элийца еще виднелись тоненькие шрамы, но доктор уверял, что они вскоре исчезнут.

– Не знаю, как и благодарить тебя! – проговорил Лукас, глядя на брата Амониса своими (очень похожими на настоящие) светло-голубыми глазами.

– Скажи все-таки, что с тобой случилось? Как ты оказался в том подземелье?

– Как? – элийец издал смешок. – Элийцы попадают на Альту лишь одним способом. Меня поймали и доставили принцу.

– Он тебя пытал и вырезал глаза? – продолжал допытываться Варайес.

Лукас отложил приборы и серьезно посмотрел на собеседника.

– Нет, не он. Его супруга.

– Но… – брат Амониса переменился в лице, – его супруга – моя сестра, и она не могла… Вы ведь были друзьями…

– Прости, что расстроил тебя, – произнес Лукас, возвращаясь к ужину.

– Но ты уверен в своих словах, может, тебе это показалось? Я знаю мою сестру, она бы никогда не причинила вред другому человеку, а особенно тебе, она ведь была в тебя влюблена!

– Люди меняются, друг мой. И я рад, что хотя бы тебя не коснулось зловонное дыхание Империи. Ведь не коснулось? – уточнил он, пристально глядя на собеседника.

– Нет, – покачал головой Варайес. Он не был готов услышать то, что услышал. Он не хотел знать, что его любимая сестра, его Динайри, стала палачом.

Потому что если это так, то он оставался один. Старшего брата у него уже давно не было, а теперь он потерял и сестру…

Лукас посмотрел на растерянное лицо своего спасителя и коснулся его руки.

– Мне жаль, но Империя меняет людей, она отравляет всех своим ядом.

– Не всех, – пробормотал брат Амониса, вспоминая Николаса.

– Всех, – уверенно произнес Лукас и перешел на шепот, – но этому можно противостоять. Меня поймали, когда я летел на Вараон, чтобы присоединиться к Братству.

– Куда? – переспросил Варайес.

– Тсс, – собеседник обеспокоенно огляделся по сторонам, хотя они были совершенно одни во всем доме (коррианцы до поздней ночи трудились в лаборатории), и наклонился к новому другу, – Братство хочет положить конец тирании Империи, вырвать ее ядовитое жало…

– Ты о чем?

– Ты слышал об Избранном?

– Ты о Легенде? – громко уточнил брат Амониса, и элийец вновь на него шикнул.

– Избранный существует, и Братство служит ему. Их общая цель – принести мир в Галактику.

– Но Легенда говорит об обратном… – напомнил Варайес.

– Легенда была переписана сторонниками Империи, они хотели настроить Галактику против Избранного.

– Хочешь сказать, что Избранный – не агрессивный монстр?

– Конечно, нет! И он вот-вот пробудится! – торжественно произнес Лукас и, увидев недоверие в глазах собеседника, добавил: – Ты сам в этом убедишься, если согласишься полететь со мной на Вараон.

– Вообще-то, все то, что я слышал о Вараоне, не делает ему чести, – Варайес покрутил в руках стакан с чаем.

– Не знаю, что именно слышал ты, но большинство страшных историй были созданы самими вараонцами, желающими уберечь свою планету от нежеланных гостей. Поверь, оказавшись на Вараоне, ты будешь приятно удивлен.

Брат Амониса вздохнул, а собеседник продолжил:

– Я помню, что ты никогда не горел желанием присоединяться к повстанцам или сепаратистам, да и вообще занимать чью-либо сторону. Но ситуация уже давным-давно поменялась. И ни у кого не получится остаться в стороне. Галактика неизбежно расколется на два лагеря: Империю и ее союзников и Конфедерацию внешних миров, созданную благодаря Братству Избранного. И сила окажется отнюдь не на стороне Империи.

– Ты так убежден в своей правоте, – произнес Варайес, – что я также начинаю тебе верить. Но вся эта борьба, сражения… не для меня. Я просто хочу найти себе спокойный, тихий мир, в котором смогу жить, не беспокоясь о будущем.

Лукас покачал головой.

– Я бы очень хотел тебе помочь, но, боюсь, в ближайшие годы тебе не удастся осуществить свое желание. Война, хочешь ты того или нет, тебя затронет. Вопрос в том, по какую сторону баррикад ты в этот момент окажешься. И мне очень хочется верить, что по правильную. Друг, подумай сам, ты знаешь меня много лет. Так неужели же после того, как ты спас мне жизнь, я смогу тебе лгать? Ведь я же Лукас, тот же Лукас, что и прежде!