Империя. Наследие владык - Иван Лебедин

– Ты уверен в том, что он столь большой вельможа?

– уточнила девушка.

– Да, сестренка, – улыбнулся Серенид, – Варайес – родной брат Амониса.

Ошарашенная таким поворотом событий, Лирия замерла на месте:

– И чем он может нам помочь? – сглотнув, произнесла она.

– Это нам подскажет Вселенная, – ответил на вопрос девушки Учитель.

* * *

Следующим вечером Варайес сидел за прямоугольным деревянным столом в таверне Серенида и ужинал в компании Лукаса.

Однако еда крайне редко достигала рта брата Амониса, поскольку все его внимание было сосредоточено на оживленно беседующей за соседним столом компании, где в окружении двух уверенно держащихся мужчин сидела Лирия.

Девушка, не обращая ни малейшего внимания на Варайеса, смеялась над шутками приятелей, от чего появлялись милые ямочки на ее щеках.

– Перестань, – посоветовал другу Лукас.

– Ты о чем? – спросил брат Амониса, продолжая наблюдать за шумной компанией.

– Я понимаю тебя, та девушка очень красива, а зарасы всегда ценили истинную красоту, – начал издалека собеседник, – но я бы не советовал тебе столь явно выражать свои чувства. На Вараоне этого не любят.

– Все не так… – попытался возразить Варайес, но договорить не успел, поскольку в этот момент входная дверь трактира распахнулась, и в нее вошли двое высоких худощавых элийцев.

Приветливо помахав Лукасу, они направились к нему.

Новый друг Варайеса тут же встал и крепко сжал подошедших мужчин в объятьях.

– Познакомься, друг мой, – обратился он к брату Амониса. Это Вивий и Малек.

Варайес обменялся с ними рукопожатиями.

Едва элийцы расположились за столом, как подбежала официантка принять заказ.

Лукас давно не виделся со своими друзьями, поэтому их беседа состояла сплошь из воспоминаний о совместном прошлом.

Не найдя для себя ничего интересного в разговоре давних друзей, брат Амониса вновь повернулся в сторону хохочущей Лирии.

– Прекрати, – в очередной раз одернул друга Лукас.

– Послушай совета друга, Варайес, – посоветовал Вивий, – это же Лирия.

– И что? – не понял брат Амониса.

– Она ведь сестра Серенида.

– То, что она сестра трактирщика, меня совершенно не смущает.

Элийцы переглянулись, и Малек произнес:

– Тогда, может, тебя смутит, что справа и слева от нее сидят сыновья правителей самых крупных островов Вараона?

Варайес, не понимая, куда клонят друзья Лукаса, пожал плечами.

– Мы тебя предупредили, а ты думай сам, – сказал Вивий, и элийцы вновь вернулись к прерванному ими разговору.

* * *

После многочасового общения приятели девушки встали из-за стола и пошли к выходу из трактира. Варайес подумал, что они уходят, но оказалось, что они попросту решили поприветствовать позже подошедших четверых друзей, в числе которых брат Амониса заметил оглушенного им сына правителя Айяха.

Компания вернулась за стол, к сестре Серенида.

Терзаемый нехорошими предчувствиями, Варайес отвернулся от компашки, серьезно задумавшись, как бы ему как можно незаметнее покинуть зал…

Публика прибывала и прибывала, в трактире становилось все более и более шумно… Наконец брат Амониса решил, что народ вокруг, а в частности приятели Лирии, настолько увлеклись пивом и общением, что на его передвижение по залу никто не станет обращать внимания. Но едва он так подумал, как на его плечо опустилась тяжелая рука.

– Ты! – раздался подвыпивший голос.

– Аларик! – крикнула Лирия. – Ты теперь в каждом темноволосом мужчине будешь видеть врага?

– Нет, милая, – прошипел сын правителя Айяха, крепко сжимая плечо Варайеса, – это был он…

Брат Амониса был слишком горд и горяч, чтобы позволить подобное с собой обращение. Осознавая, что позже, скорее всего, пожалеет о содеянном, он резко встал и стряхнул руку Аларика со своего плеча, поинтересовавшись:

– Проблемы?

Все голоса в трактире мгновенно смолкли, а все глаза обратились в сторону гневно взирающих друг на друга мужчин.

– Варайес, сядь, – Лукас подергал друга за камзол куртки, – уверен, ты обознался, Аларик, – робко улыбаясь, произнес он.

Однако брат Амониса продолжил стоять, пристально глядя в глаза сыну правителя Айяха.

Рот последнего изогнулся в недоброй усмешке:

– Определенно это был ты, – прошипел он и уже громче добавил: – Это он напал на меня!

При этих словах все приятели Лирии покинули свои места за столом и подбежали к Аларику, встав полукругом вокруг него.

Понимая, к чему все идет, посетители соседних столов быстро покинули свои места и расположились вдоль стен в ожидании развязки.

Осознавая тщетность своих действий, Лукас тем не менее поднялся и занял место подле друга.

– У вас нет шансов, – извиняющимся тоном прошептали Вивий с Малеком и присоединились к остальным зрителям у стены.

Лукас, неодобрительно взглянув на друзей, продолжил стоять плечом к плечу с братом Амониса.

Сын правителя Айяха, еще раз недобро улыбнувшись, достал бластер и, переведя его в режим оглушения, направил в грудь Амониса…

Удар на себя принял Лукас, в результате чего рухнул как подкошенный. Варайес же бросился на противника, пытаясь отобрать у него оружие. Друзья Аларика, поддерживая друга, набросились на брата Амониса…

– Прекратите! – кричала Лирия, но ее крик потонул в рокоте стоящей у стен толпы, тем временем как Варайес ощущал всем своим телом удары множества ног…

* * *

– Прекратить! – раздался громкий голос, от которого кровь у всех присутствующих застыла в жилах.

Посреди трактира, облаченный в длинную темно-коричневую мантию, с капюшоном, скрывающим его лицо, стоял учитель Серенида.

По залу тут же пронесся испуганный ропот:

– Священный жрец!

Обладатель длинной мантии откинул капюшон, открывая правильной формы, но при этом покрытое короткой плотной шерстью лицо. На голове жреца виднелся толстый золотой обруч, оттеняющий длинные черные волосы.

Яркие, цвета темного янтаря глаза, пристально смотревшие на участников драки, вселяли в сердца всех присутствующих панический ужас.

Аларик и его друзья медленно попятились, давая жрецу доступ к лежащему на полу в луже собственной крови Варайесу.

Учитель подошел к брату Амониса и дотронулся до его ребер, тот захрипел от боли.

– Тсс, – произнес жрец и, закрыв глаза, начал водить рукой вдоль тела Варайеса. Постепенно боль отступила, и брат Амониса почувствовал себя хорошо настолько, что сумел сесть на пол.

– Кто вы? – отодвигая окровавленные волосы со лба, спросил Варайес.

– Я Руук, Учитель Избранного элийца Серенида!

При этих словах взгляды присутствующих обратились на стоящего позади жреца трактирщика, и, судя по их выражению, никто особо удивлен не был.

Единственными, на кого данная новость оказала ошеломительное воздействие, были Варайес и приведенный Священным жрецом в чувство Лукас.

Руук протянул затянутую в кожаную перчатку руку, помогая брату Амониса встать.

– Добро пожаловать в Братство, – с улыбкой произнес жрец, обнажив белоснежные идеально ровные зубы.

Глава 21

Император проснулся от неприятных ощущений: простынь стала мокрой и липкой. Не в состоянии спросонок понять, что происходит, Правитель приказал свету зажечься.

Он ожидал, что в ту же секунду потолок заискрится от множества ярких огней. Однако вместо этого загорелся лишь маленький ночник, висящий над кроватью.

Тусклый свет не особо помог рассмотреть простынь. И Императору понадобилось достаточно долгое время, чтобы понять, что ткань пропитана кровью, причем чем ближе к краю кровати, тем мокрее была простынь.

С замиранием сердца Правитель протянул руку за край, и в тот же момент его пальцы погрузились во что-то вязкое.

Отдернув руку, он поднес пальцы к светильнику и понял, что на них кровь. Испарина выступила на лбу Императора… Он потянулся к светильнику и, сняв его со стены, приблизил к краю кровати.

От увиденного у Повелителя затряслись руки: всю спальню заполняла кровь. Ее было столько, что кровать вот-вот должна была погрузиться в кровавую пучину…

– Помнишь меня?! – раздался голос, заставивший сердце Правителя биться в бешеном ритме от ужаса.

Император огляделся, однако ЕГО нигде не было.

В этот момент из кровавого бассейна начали медленно подниматься руки. Они тянулись к Правителю со всех сторон кровати (стена, откуда Повелитель снял светильник, куда-то исчезла).

Правитель замер в оцепенении, а руки уже добрались до кровавой простыни и вот-вот должны были дотянуться до него самого.

Император понимал, что бежать бесполезно, поскольку знал, чья кровь и чьи руки настигали его…