Шамабад должен гореть! - Артём Март

цыпочках, обходя большие камни, направился к нам.

— Вытянули, — облегченно вдохнул он, упав на колени рядом с девчонкой и внимательно всматриваясь в ее лицо с посиневшими от холода губами.

Надо признать, девушка оказалась симпатичной. На вскидку ей можно было дать шестнадцать или семнадцать лет. Одетая по европейской моде, она носила красную кофточку и широкие, но облепившее сейчас ноги спортивные штаны, а еще кеды «Два мяча» советского производства. Верхней одежды у девчонки не было.

— Раньше я жила в городе, — сказала Девушка, звали которую, как оказалось, Аминой, — с отцом. У меня еще дедушка есть. Он живет в кишлаке Комар. Я сейчас с ним.

— А отец? — Спросил Клим.

Мы устроили Амину на берегу. Я дал ей свой бушлат, на который она смогла сесть. Ваня укутал ее своим. Клим дал кусочек пышки, которую приханырил себе, чтобы перекусить в наряде.

Так Амина и сидела, воспитанно отщипывая от небольшой пышки по кусочку и отправляя в рот.

Я заметил, что несмотря на то, что мы укутали ее бушлатами, согреться ей было очень тяжело, и Амину все еще потряхивало.

Как оказалось, на русском она говорит очень хорошо. Все потому, что ее отец был прорабом, направленным в страну из Союза еще в середине шестидесятых.

И Хоть Амина родилась в Афганистане, она с детства ходила в отстроенную там советскую школу, где изучали и русский язык. Да и в ее семье говорили в основном по-русски.

— После того как с папой случилась беда, — говорила она, — я живу с дедушкой, тут в кишлаке Комар.

На вопрос Вани, что стало с его отцом, девушка замялась. Она явно не хотела рассказывать, в чем было дело. И хоть Амина всеми силами пыталась сделать вид, что ей просто горько об этом вспоминать, у меня возникло другое впечатление.

Казалось, после вопроса об отце она ответила слишком быстро и как-то дежурно:

— Простите, мне сложно об этом говорить сейчас, — сказала она и спрятала лицо в ладони. Приглушенно добавила: — так мало времени прошло.

Слишком наигранной мне показалась эта реакция. Я решил понаблюдать за девчонкой пристальнее.

— Так и все же, как ты попала на нашу сторону? — Спросил Ваня, когда девчушка вновь показала лицо и вытерла сухие глаза.

— Ну… — Начала она несмело, — Ночью у нас по кишлаку бродил медведь. Домик у дедушки старый. Забор из палок. Потому он легко свалил калитку и разогнал всех коз. Двух мы нашли, а третья убежала. Соседи сказали нам, что видели, козочку на берегу Пянджа.

Мы с погранцами переглянулись. История звучала довольно убедительной. Кроме того, это могло объяснить, откуда у медведя на морде кровь.

Однако кое-что другое показалось мне подозрительным. Комар находится довольно далеко отсюда. В этих местах перейти реку она не могла, значит, пересекла ее где-то у заставы. Там, где можно перейти вброд.

— Далеко же ты забралась, — сказал я делано добродушным тоном.

— Да, — она кивнула. — Я прошла весь берег, что был у кишлака, но козы нигде не было. Тогда я решила перейти реку, чтобы поискать ее тут, на советской части.

Девчонка опустила взгляд. Вздохнула.

— Дедушка живет очень небогато. Козы — единственная скотина, которая у нас есть.

Погрустневший Клим с пониманием покивал. Взглянул на Амину очень теплым, очень сочувствующим взглядом.

Мне показалось, что девчушка даже приглянулась Климу. Пока мы расспрашивали ее на берегу, Вавилов не упускал шанса позаботиться о ней: подоткнуть полу бушлата, чтобы ей было теплей; дать вода или накормить.

— Но только вместо козочки, я набрела на того самого медведя, — сказала девушка, — он очень напугал меня, когда мы встретились с ним в зарослях. Я решила, что он за мной погонится, и побежала. Хотела перейти реку, но оказалось, что тут глубоко. Ну я и не смогла переплыть. Течение же. Сил добраться до того берега мне просто не хватило.

Амина вдруг опустила взгляд. Сглотнула.

— Я чуть не утонула. Спасибо вам, Саша, что вытащили меня.

Девушка заглянула мне в глаза, и теперь взгляд ее показался мне вполне искренним. Да только я почти сразу почувствовал на себе другой. Мельком глянул на Вавилова. На лице его лишь одно-единственное мгновение держалась тень недовольства. Впрочем, она исчезла, когда он опустил взгляд.

— Мы наткнулись на этого медведя по дороге сюда, — улыбнулся Амине Ваня, придерживая любопытного Ворона, норовящего обнюхать девушку, — у него морда была в крови.

— Да. Точно. Я тоже это заметил, — вклинился в разговор Клим. — Медведь набрел на нас у склона, где рощица.

Внезапно, непонятно почему, у Амины в глазах вспыхнул страх. Он держался совсем недолго, и девчонка все же нашла в себе силы скрыть его. Для такой реакции у нее просто не было повода. Чего бояться, если река теперь позади, а медведя мы уже застрелили? Нет, здесь было что-то другое. Что-то странное.

— А… А козочку вы не видали? — Тихо спросила Амина.

— Нет, — отрезал я, — козочку невидали.

— Это очень плохо, — Девушка погрустнела, — должно быть, он ее задрал.

— Мы скажем нашим, чтобы смотрели в оба, — разулыбался Клим, — если заметим козу, немедленно переправим ее на ваш берег.

— Спасибо, — Амина, глянув на Клима, кажется, смутилась.

Она силой воли задавила улыбку и спрятала взгляд.

— Да только теперь нам нужно решить, что делать с тобой, — сказал я и встал. — Нужно доложить Тарану. Взять девочку на заставу. Там, Амина, тебя накормят и отогреют. Найдем тебе сухую одежду. Потом наши свяжутся с афганскими правительственными войсками, и мы организуем передачу. Все, как полагается.

Что-то во всей этой истории было не так. Интуиция подсказывала мне, что девчонка нам врет. Как минимум — недоговаривает.

— Нет-нет, не стоит! — Вдруг запротестовала девушка.

Лицо ее сделалось напуганным. Мне показалось, она даже побледнела.

— Мне нужно домой!

Мы с парнями переглянулись.

— До ближайшей переправы идти пешком несколько часов, — сказал я, — да и до приличного брода не намного меньше. А сумерки подступают. Холодает. Ты можешь серьезно заболеть.

Девчонка вдруг стянула с себя бушлат, попыталась встать.

— Куда? Сиди-сиди, — заботливо пробормотал Клим и положил ей руку на плечо.

— Нет. Мне нужно идти. Меня дедушка ждет. У него больное сердце! Если я не вернусь сегодня,