Магия Лизы - Екатерина Терешкова

за всеми метаморфозами. Я отошла от подоконника и сделала шаг по направлению к зеркалу, желая и страшась увидеть, что со мной происходит. Но сделав один шаг, я споткнулась и упала на четвереньки, и с них уже не встала: меня скрутило, провернуло в воздухе, а приземлилась я уже на все четыре… лапы.

Глава 17

Из зеркала на меня смотрел волк, точнее волчица. Эта волчица — я. Это себя сейчас я вижу, покрытой шерстью серебристо серого цвета; это я стою на четырёх лапах и, кажется, скулю от ужаса. Пошевелилась и вижу, как зверь в зеркале потоптался на месте; попыталась поменять положение тела — волчица неловко села, плюхнувшись на пол. Мозг не успевал понимать, как отвечает звериное тело на его команды, человеческие реакции не работали. Попробовала что-то сказать — из горла выпрыгнул рык; повторила попытку — поняла, что подвываю. Испугалась, что сейчас меня услышат и найдут в таком облике.

Прислушалась и поняла, что четко различаю звуки далеко за пределами комнаты, а обоняние дополняет картину, не требуя визуализации. Вот сейчас я знала, что по лестнице, напевая что-то веселое, на мой этаж поднимается Лалли. Паника. Я закрутилась на месте, бросилась под кровать, легла на брюхо и закрыла глаза передними лапами. Шаги миновали комнату.

Открыв глаза, заметила, что на полу скомканной тряпкой лежит мое платье: превращение в зверя лишило меня одежды. Волчий мозг отдавал мне короткие команды, не способствуя выстраиванию сложных логических цепочек. Из окна пахнуло ночной свежестью, в комнату влетела бабочка. Я не успела тявкнуть, как мое тело выскочило из-под кровати и подпрыгнуло в попытке поймать ее. Клацнув зубами, я упала на пол. Тьма, да я веду себя как какой-то щенок. Сознание радовалось возможности поохотиться, и я не могла урезонить свою волчицу. А та совсем распоясалась — я с ужасом понимала, что только что разбила графин с водой, перевернула светильник и ношусь с высунутым языком по комнате.

Запрыгнув на подоконник, увидела огромный диск полной луны и заскулила от желания выйти наружу. Остановить мою бестию было невозможно — через мгновение я уже скребла лапами, открывая дверь в коридор. Высунув морду, по запаху определила, что путь свободен, и юркнула наружу. Все сомнения улетели прочь, разум и тело до последней шерстинки настроились на выполнение задачи «побег из здания». Главной проблемой сейчас было противостоять атаке самых разнообразных запахов и шумов, но волчий мозг и волчьи инстинкты неплохо справлялись с ситуацией.

Человеческая часть понимала, что спускаться по парадной лестнице нельзя: было еще не настолько поздно, в доме никто не спал, и, хотя большинство слуг разошлось по домам, остались те, кто жил в комнатах на первом этаже недалеко от кухни. Волчье обоняние подтверждало, что туда, где много человеческих запахов, соваться нельзя. Спуститься я могла только по боковой лестнице, ведущей к черному входу. Ее использовали в редких случаях, когда нужно было поднять на второй или третий этаж что-то из мебели. Кроме того, эта лестница увеличивала шансы покинуть дом в случае пожара.

Рванув налево, я пронеслась по коридору и почти впечаталась носом в дверь, которая вела на лестницу. Она была закрыта. Пришлось потратить время, постоять на задних лапах, подергать лапами и зубами ручку. Когда путь был открыт, я спустилась на первый этаж, повторив манипуляции с дверью на улицу, и наконец-то выскочила из дома, рванув в парк. Я не чувствовала присутствия людей, здесь в данный момент царила природа. Я бесцельно носилась туда-сюда, захлебываясь чувством свободы. Лапы бежали все увереннее. Единственной неконтролируемой частью волчьего тела оставался хвост — он жил своей жизнью, но осознав, что он не мешает, я перестала пытаться увидеть его, вертясь и падая на спину от головокружения.

Наступила глубокая ночь, в окнах особняка погас свет. Совы вышли на охоту, застрекотали сверчки. Я почуяла запах полевой мыши и понеслась за ней, пока не загнала в нору под деревом. Яростно рыча, начала подрывать землю, чтобы добраться до коварного грызуна, но вдруг боковым зрением заметила движение в траве, а нос тут же выдал новую информацию — заяц! Бросив охоту на мышь, я начала преследование более лакомого зверька. Ох, что это была за охота! Тот факт, что она удачная, я осознала только вгрызаясь в плоть поверженной жертвы, урча от удовольствия. Я, Элизабет Веррона, дочь герцога, маг жизни, которая не может и муху прихлопнуть, была сейчас измазана в заячьей крови и трясла мордой, стряхивая налипший на нее мех.

Наевшись, я почувствовала сонливость и желание лечь под ближайшим деревом. Но изнутри человеческой сущности рвались рациональные доводы — нельзя тут засыпать, моя пропажа раскроется, а как я буду объяснять свою волчью ипостась, когда сама ничего не понимаю? Мне почему-то очень не хотелось, чтобы в Ширтаде хоть кто-то об этом знал. Новое ощущение чудилось каким-то очень личным, не касающимся никого. По размерам я соответствовала обычному зверю, на дикого сверхопасного оборотня похожа не была, но даже при этих условиях вполне могла попасть в клетку ширтадским магам для опытов или под прицел местным охотникам.

На траве уже выпала предрассветная роса, когда я решилась возвращаться в дом. Аккуратно поднялась на крыльцо. Входная дверь оставалась приоткрытой после моего побега, поэтому я смогла спокойно просочиться в дом и подняться на третий этаж. Тут мне повезло меньше. Дверь в коридор была плотно закрыта. Она была слишком тяжелой, поэтому ни волчьи когти, ни клыки и лапы не помогли ее открыть.

Я выдохлась и сидела, с ненавистью глядя на эту преграду. Сейчас очень помогли бы человеческие руки. Как только я представила эту картину, меня дернуло: внутри пробежала волна, взрывая внутренности дикой болью. Я попыталась сделать вдох, но воздух не шел в легкие, как бы я ни старалась. В момент, когда сознание начало покидать меня, я вдруг ощутила голой кожей холодный пол лестничной площадки. Подскочив, я чуть не упала, так как держаться на двух точках опоры стало временно неудобно. Глянула на себя и опять захотелось заскулить по-волчьи: я была полностью обнажена. Нужно было срочно бежать в свою комнату, что я и сделала.

В запредельном ужасе, что меня увидят, я пересекла расстояние до свое двери в считанные секунды, придя в себя уже в своей ванной. Пока я смывала с лица заячью кровь, а с тела пятна грязи и травы, пока собирала осколки вазы и складывала вещи, я старалась ни о чем не думать. Казалось,