Кровавое золото Еркета - Герман Иванович Романов

приходом русских жизнь в окрестных озеру Саракамыш селениях резко изменилась — целые сутки после сражения местные жители заготавливали конину, благо полтысячи лошадиных туш досталось — все их быстро разделали. На огромной бойне под открытым небом, в роях непонятно откуда слетевшихся толстых мух, трудились все дехкане от мала до велика. Куски мяса промывали — по протоке текли кровавые полосы, затем нарезали тонкими полосками, солили, благо солончаки вокруг, да и озеро соленое рядом — готовый рассол, и вялили под жаркими лучами солнца. В огромных котлах варили требуху — все ели неимоверно много, словно старались насытиться на год вперед. Даже собаки, раньше худые, так что ребра выпячивались, сейчас лежали в тени раздувшимися шариками и даже не гавкали, с трудом поднимая головы…

— Ты смотри, какая баталия идет?! Скоро к нам нагрянут!

На гребень Хрущов въехал одним из первых, осмотрелся, сидя в седле. Как они и рассчитывали, полторы версты преодолели достаточно быстро — идти дальше не было смысла. Именно тут и предполагалось встретить хивинскую конницу. Еще за несколько минут до приглушенных расстоянием первых выстрелов, Хрущов приказал войскам покидать лагерь — полковник разглядел через подзорную трубу казаков, что махали пикой с флажком.

Условного знака оказалось достаточно, его все с нетерпением ожидали — ногайцы и кайсаки моментально набросились на хивинские караулы, рубили всех в подряд без всякой жалости — спастись удалось немногим, их яростно преследовали. К этому времени пехота и драгуны с семью пушками уже покинули лагерь, тысяча двести пеших и конных солдат, русских и шведов. С ними пошло такое же количество ногайцев и казахов — всего под началом Хрущова оказалось две с половиной тысячи человек, да еще три сотни с двумя пушками остались в лагере гарнизоном. Полторы тысячи яицких и гребенских казаков, все четыре полка, ушли в ночь — они должны были уйти в пустыню, по большой дуге обойти хивинское войско, и в разгар сражения нанести удар в спину, захватив обозы, и главное — лишить неприятеля заводных коней, табуны которых паслись между протоками. Если диверсия удастся, то враг будет истреблен — на уставших и измотанных лошадях далеко не убежишь, догонят и перерубят.

— В плен никого не брать, господа офицеры — доведите до каждого солдата! Раз в чалме, значит враг — убивайте, даже если пощады просить будет. Рубите и колите без всякой жалости — это местные кочевники, те еще разбойники, от них вся округа страдает. Нам такие пленные совсем без надобности. Но в шапках никого не трогать под страхом смерти, в плен брать и обходится ласково, раны перевязать и водой поить, накормить, если захотят. На то приказ строгий отдан князем Бековичем!

Хрущов еще раз повторил распоряжение, хотя сделал его еще в лагере — но в горячке боя всякое бывает. Могут и запамятовать, так что будет лучше повторить еще раз — на языке мозолей не бывает. И посмотрел на далекий, даже в подзорную трубу, зеленый оазис среди желтого пространства. На него огромной приливной волной накатывалась пестрая масса конницы, накрытая желтой пеленой взметнувшегося в воздух песка.

Доносились приглушенные расстоянием звуки выстрелов — засевшие среди чинар солдаты из охраны князя ожесточенно отстреливались. Да, там самые отборные воины, лучшие из лучших, да и укрепиться успели — были видны под деревьями повозки. Но их всего сотня, да и потери, видимо, понесли, ведь хана тоже охраняли отборные нукеры — хотя против ружей и пистолей саблей не отмашешься.

Волна вражеской конницы захлестнула оазис, показалось, что все обороняющиеся там перебиты. Стало страшно за князя, однако прислушавшись, Хрущов понял, что маленький отряд Бековича продолжает яростно сражаться, и вроде пальба стала даже более частой, несколько раз грохнули гранаты — эти чуть слышные хлопки ни с чем не спутаешь.

Большая часть хивинской конницы даже не остановилась, а понеслась вперед, к гребню, где была растянута тонкая цепочка фузилеров, с большими интервалами, в которых стояли пушки с расчетами. Будь война в европейских землях, инфантерия была бы обречена — но не здесь, у хивинцев нет огнестрельного оружия, да и как противник, не знающий регулярного строя и дисциплины, они не серьезный, хотя в храбрости и свирепости им не откажешь. Вот только даже имея семикратное превосходство, азиаты ничего сделать не смогут — у подножия гребня уже рассыпали «чеснок», на остриях которого кони сразу ранят свои копыта, да поставлены заранее заготовленные рогатки — солдаты по двое их легко несли на себе.

Препятствие несерьезное, однако, нужно время, чтобы изрубить жерди и веревки — но кто его даст, ведь семь сотен фузей с новыми пулями в минуту могут выпалить две тысячи пуль, а с расстояния в полсотни сажень каждая попадет в цель, и не важно, в коня или всадника. А за пять минут десять тысяч пуль обрушится на хивинцев — много ли останется коней целыми под таким свинцовым градом?!

А ведь еще будет лететь в лицо и картечь — семь пушек очень серьезная угроза, да и шведские драгуны уже выстроились рядами по ротам — а у них пистолей по два на каждого, у многих фузеи, палаши и шпаги, которыми они владеть умеют. И опыт не разбойничьих набегов, а долгой войны с самыми лучшими солдатами Европы, которых многократно побеждали. Ведь кроме победной для русских Полтавы или боя при Лесной, солдаты армии царя Петра Алексеевича очень хорошо запомнили «нарвскую конфузию» и неудачное сражение под Головчином.

— Приготовиться к залпу! Целься!

Хрущов поднял над головой шпагу — семь сотен солдат опустились на колено, курки на фузеях взведены. Все замерли, ловя на мушки скакавших всадников, яростно кричавших хивинцев.

— Пали!

Пушки рявкнули, фузеи прогремели слитным залпом — гребень заволокло белым пороховым дымом. Он еще не рассеялся толком, а солдаты уже зарядили фузеи, а канониры прочистили пушки и уже забивали банниками пороховые заряды и картечные связки.

— Целься!

Хрущов спокойно смотрел на неприятеля — первые шеренги всадников повалило на землю, но напор был очень велик. Новые степняки топтали копытами своих коней павших, и настырно лезли вперед, стараясь дорваться до ненавистных гяуров.