Принцессы Романовы: царские дочери - Прокофьева Елена Владимировна Dolorosa

23 июля 1818 года она родила второго сына, Вильгельма-Александра-Фредерика-Константина-Николая-Михаила – в его имени соединились имена уже всех четырех его русских дядей, братьев Анны Павловны: императора Александра, цесаревича Константина, великих князей Николая и Михаила. Кстати, Анна Павловна из всех своих братьев больше выделяла и любила Николая. С ним она была особенно откровенна. В 1828 году, получив известие о смерти матери – вдовствующей императрицы Марии Федоровны, – Анна пишет Николаю: «Какая потеря, какая бездна открывается перед нами всеми; дорогой брат и друг, совершенно правильно говоришь, что для нас начинается новая жизнь и для меня – в особенности. Мама всегда была моим убежищем, моей поддержкой. Теперь все кончено, поэтому я чувствую себя одинокой в целой вселенной».

Анна Павловна поддерживала тесную связь с Россией, два раза в неделю писала матери и братьям, сообщая мельчайшие подробности своей жизни: ее письма скорее напоминали дневник. Переписывалась она и со своим учителем русской литературы поэтом Василием Андреевичем Жуковским, который посылал ей наиболее интересные с его точки зрения литературные новинки. Переписка эта длилась долго. В 1839 году, после визита ее второго сына Вильгельма-Александра в Россию и встречи его с Жуковским, Анна пишет поэту: «Василий Андреевич! С искренним удовольствием получивши Ваше письмо из рук моего Александра, почитаю приятною обязанностью благодарить Вас за содержание оного и за доставление стихов, Вами сочиненных в полях Бородинских, за стихи, внушенные с любовью к отечественной славе. Они глубоко отзываются в душе моей, коей чувствования к родине неизменны. Благодарю Вас за счастье быть русской и помнить дни незабвенной и неизгладимой славы!»

Анне Павловне удалось и сыновей своих воспитать в любви и уважении к России. «Русомания сыновей принца Оранского», согласно словам их современника полковника Фрица Гагерна, в 1839 году сопровождавшего принца Вильгельма-Александра в Россию, была известна всей Европе и не вызывала восхищения. Могущественная Россия и без таких верных сторонников среди европейских владык казалась опасным соседом, а уж при наличии таковых…

Но, несмотря на «русоманию», в Голландии, Бельгии и Люксембурге принцессу Анну любили. Что неудивительно: по примеру матери и сестер, Анна Павловна активно занималась благотворительностью, в частности создала более 50 приютов для детей из бедных семей. Детей она действительно любила – так же как и ее мать. Да, эта женщина была бы идеальной женой Бонапарту и воплотила бы все его мечты! Вслед за Вильгельмом и Вильгельмом-Александром на свет в 1820 году появился Вильгельм-Фредерик-Генрих, затем, в 1822 году, Вильгельм-Александр-Эрнст-Фредерик-Казимир и в 1824 году – единственная дочка Вильгельмина-Мария-София-Луиза. Потеряла Анна Павловна только одного ребенка, младшего сына: он родился в мае, а умер в октябре 1822 года. Остальные ее дети отличались завидным здоровьем и почти не доставляли матери беспокойств. Впрочем, Анне Павловне пришлось пережить еще одного своего сына, второго, самого любимого, – Вильгельма-Александра, которого она называла «мой Александр» и который погиб в результате несчастного случая на охоте в самом расцвете сил, в тридцатилетнем возрасте, в 1848 году.

* * *

Тяжелым испытанием стал для всех 1830 год: 25 августа 1830 года под влиянием Июльской революции во Франции началась бельгийская революция. Удивительно, что искрой, из которой возгорелось пламя этой революции, стала… премьера оперы.

25 августа в брюссельском «Театре де ла Монне» впервые давали оперу французского композитора Даниэля Обера «Немая из Портичи». До этого городские власти не разрешали пьесу к постановке. И, как оказалось, не напрасно.

Сюжет пьесы, премьера которого прошла в Парижской опере в феврале 1828 года, основывался на историческом событии: народном восстании, поднятом в Неаполе в середине XVII века. «Немую из Портичи» уже успели поставить во многих театрах Европы. Ее премьера в Брюсселе была приурочена к торжествам по случаю дня рождения короля Вильгельма I.

Когда по ходу оперы ее герой Мазаньелло призвал товарищей к борьбе против испанского засилья, вскричав «К оружию!», по залу «Театра де ла Монне» пронесся взволнованный гул. После спектакля зрители не разошлись, как обычно, – напротив, перед театром собралась огромная толпа…

Начавшиеся в Брюсселе волнения быстро охватили другие бельгийские города. Участники восстания созвали Генеральную ассамблею, которая потребовала отделения Бельгии от Голландии.

Вильгельм I пытался справиться с ситуацией собственными силами, но не удалось. Он обратился к четырем великим державам Европы – России, Великобритании, Австрии и Пруссии, – но их правители не сочли нужным вмешаться. Супруг Анны кронпринц Вильгельм 5 октября срочно прибыл в Брюссель из Антверпена, но… не стал участвовать в подавлении восстания и признал независимость Бельгии. В сущности, он не имел на это права, он же не был правителем, так что с позиций закона его поступок никак не помог бунтовщикам, зато отец-король оскорбился до глубины души. В апреле 1831 года кронпринц попытался исправить свою ошибку, принял командование над нидерландскими войсками и в течение десяти дней сражался с восставшими. Но на помощь мятежным провинциям пришли французские войска. А на помощь королевской семье не пришел никто… Даже Россия, на которую семейство Оранских особенно уповало. Она была слишком занята усмирением Польского восстания и не смогла помочь военной силой, а может, и не захотела: возможно, император Николай I счел невыгодным с политической точки зрения защищать своих «бедных родственников», тогда как против них выступают и народ, и главы большинства европейских держав. Бельгийский Национальный конгресс проголосовал за независимость своей страны, за конституционную монархию. Одним из условий стало то, что бельгийский престол никогда не сможет занимать ни один из представителей династии Оранских. В январе 1831 года на Лондонской конференции послы России, Великобритании, Франции, Австрии и Пруссии от имени своих государей признали независимость Бельгии, где на трон взошел Леопольд Саксен-Кобургский. Весь мир понимал, что англичанам перемена власти очень выгодна: сам принц Леопольд был женат на английской принцессе Шарлотте, а его сестра была замужем за принцем Кентским, так что теперь Бельгия оказывалась практически под властью Великобритании.

Вскоре семья кронпринца навсегда покинула Брюссель и переехала в Гаагу. При этом Анне Павловне пришлось оставить во дворце многие ценные вещи, привезенные ею из России, что, конечно же, ее опечалило… Но, в сущности, Анна Павловна пережила революцию достаточно спокойно: в высокую политику она не вмешивалась и в конфликте между свекром и мужем держала нейтралитет. Она делала то, что должна делать женщина и государыня: взяла на себя заботу о пострадавших, не делая различий между сражавшимися на стороне короля и на стороне восставших. Она участвовала в организации госпиталей, жертвовала на лечение и на помощь семьям, потерявшим кормильца.

После переезда Анна Павловна обосновалась в усадьбе Сустдейк, причем позаботилась о том, чтобы придать дворцу и парку сходство с архитектурным ансамблем ее любимого и родного Павловска. Она постаралась воссоздать атмосферу российской императорской резиденции: с портретами русских государей на стенах, с посудой Петербургского фарфорового завода, с малахитовым столом, созданным уральскими мастерами. В Сустдейке прошли ее самые счастливые годы. Анна Павловна жила так же, как ее мать, в каждодневных заботах о детях. Переписывалась с родными, скорбела об утратах, когда один за другим уходили из жизни братья, мать, сестра… Особенно тяжело Анна Павловна пережила кончину матери. Они были очень близки перед ее отъездом из России, и со смертью Марии Федоровны для ее младшей дочери по-настоящему закончилось детство: исчезло то чувство защищенности, которое дарила ей мать, пусть находившаяся далеко, но все же в любой момент готовая предложить помощь и моральную поддержку.