Маша, прости - Алена Артамонова

– Это Федин друг помог, Михаил, наверное, вы его знаете?

– Ты, – Светка плюхнулась на мягкий диван и с удовольствием вытянула ноги.

– Я еще не привыкла, все время путаюсь. – Катя присела на край кресла, напряженно теребя свой халат. Хотя гостья выглядела дружелюбно, но после знакомства со свекровью девушка не ждала ничего хорошего от новых родственников.

– Скоро? – спросила Светка, бросив взгляд на круглый животик.

– Через три месяца.

– А кто, мальчик, девочка?

– Не знаю, – будущая мама смутилась и тихонько добавила: – Лучше бы девочка, она к матери ближе.

– Хорошо бы, – согласилась будущая тетя. – А ты вот так все дома сидишь, не скучно?

– Да нет, – Катя пожала плечами. – Некогда, то убраться, то постирать, то в магазин сбегать.

– Федька помогает?

– Помогает, – соврала Катя.

– Ты смотри, если что нужно – звони, не стесняйся.

– Спасибо, – вежливо отозвалась Катя, и Светка поняла, что она никогда не позвонит.

– Да не тушуйся ты так, и на маму внимания не обращай! Она у нас хорошая, – нежно прошептала любящая дочь. – Правда! Просто, как бы это сказать…

– Я все понимаю, – впервые за все время Катя перебила гостью. – Провинциалка, не учусь нигде, – она смотрела прямо в глаза. – Я как рожу, пойду работать и учиться. Поверьте, я не буду Федору в тягость. И прописка мне его не нужна. Я его очень сильно люблю! Я для него все что угодно сделаю!

Федор был на седьмом небе от счастья, его пригласили сниматься в немецко-российском проекте, и часть съемок должна проходить в Берлине, правда восточном, но знающие люди объяснили, что попасть в западную часть города не составит труда, «проклятые буржуины» не ставят визовый режим. Он купил шампанское, коньяк и отправился домой, сегодня ему захотелось поделиться этой новостью с женой, ведь никто больше не встретит его с такой преданностью и искренней радостью, с таким щенячьим восторгом, как Катя.

– Ну, привет, братишка, – Светка повисла на шее и поцеловала в щечку.

– Привет, привет! Здорово, что ты приехала, – он, и правда, очень обрадовался, ему уже давно и нестерпимо хотелось увидеть мать, сестру, похвастаться новостями и получить свою долю признания. Но мать не звонила, а сам он не мог поступиться своими принципами. Он не мог позволить себе уговаривать людей. Нет! Это они должны умолять его! Именно поэтому он так легко перенес свою женитьбу, ведь Катя каждый день старалась заслужить это право – быть рядом с ним!

– Меня пригласили сниматься в новом фильме, – он сделал театральную паузу. – Съемки будут в Германии!

Девушки с визгом бросились ему на шею, сердечко сладко защемило, словно кто-то взял его в нежные, теплые ладошки.

– Мам, а ты знаешь, она мне понравилась, – делилась впечатлениями дочь.

– Неужели? – ехидно, сквозь зубы, процедила мать.

– Ну, правда, мам, она такая бесхитростная и открытая, очень наивная и простая.

– Да уж, простая! Окрутила парня, на шею ему села.

– Ну, не скажи! Еще не известно, кто у кого на шее сидит? – Светка сразу вспомнила, как девушка суетилась вокруг братца, словно он пуп земли. – И готовит, между прочим, вкусно.

– Да, а я не вкусно! – сразу обиделась мать.

– Ну, конечно, ты вкуснее, – дочь обняла Нину Сергеевну и погладила по головке, словно маленькую девочку.

– Не подлизывайся, – мать продолжала дуться. – Она интриганка! Вы еще увидите, чем все это закончится!

– А я уже знаю! Ты скоро станешь бабушкой!

– Вот! – мать всплеснула руками. – Я так и знала! – женщина вскочила и нервно заходила по комнате. – А он уверен, что это его ребенок?!

– Мам, ну ты даешь! – возмутилась Света. – Да эта девочка не в состоянии никого обмануть!

– Его ведь не было все лето? – Нина Сергеевна возбужденно посмотрела на дочь. – Какой срок?

– Семь месяцев.

– Семь, семь, – женщина что-то подсчитывала.

Светка подошла к матери и легонько тряхнула ее за плечи.

– Даже не думай! – то ли пригрозила, то ли предупредила девушка. – И, хотя ты мне сейчас скажешь, что яйца курицу не учат, я все-таки дам тебе совет: если не хочешь потерять сына, ты должна смириться.

– Спасибо, доченька! – ахнула мать. – Мне на поклон к этой девке бежать?!!

– Да не на поклон, мам, и не девка она, а жена твоего сына. И знаешь, – Света задумчиво прикрыла глаза, – она его любит по-настоящему! А вот он…

– Еще бы не любить! – перебила Нина Сергеевна. – Красавец, умница, артист, с отдельной квартирой, из интеллигентной семьи!

– Мам, ну при чем здесь это? Она его про-сто лю-бит! И ты скоро станешь бабушкой.

– Только через мой труп!!!

Светка рассмеялась.

– Мам, беременность не имеет обратного хода.

1716 г. Франция. Париж

Теперь предстояло сделать самый главный и решающий ход в этой партии. Филипп вернулся домой, хорошо выспался. Он предпочитал делать дела с трезвой головой и сейчас, в одиночестве вкушая поздний завтрак, не спеша, размышлял.

«К регенту меня без должных объяснений не пустят. А узнав, в чем дело, просто поблагодарят и все лавры заберут себе. Здесь нужен помощник, кто-то из приближенных к регенту», – Филипп долго перебирал в уме перспективных союзников и остановил свой выбор на Дюбуа. Учитель и советник регента несколько поблек последнее время благодаря своим непопулярным выходкам. К тому же, и это всем было известно, Дюбуа мечтал получить одну из самых завидных епархий – Камбре, где недавно скончался кардинал де ла Тремурий. Архиепископство приносило сто пятьдесят тысяч ежегодного дохода, и аббат, не стесняясь, обратился к регенту с такой просьбой.

Герцог Орлеанский от очередной выходки своего наставника пришел в неописуемое бешенство.

– Висельник! Пропойца, сводня! Ты хочешь стать архиепископом Камбре? Да тебя поколотят епископским посохом, а я помогу!

«Да, Дюбуа именно то, что мне нужно! Он хочет получить Камбре, а я дружбу регента. С ним можно сторговаться!»

Отыскать Дюбуа оказалось делом несложным. Филиппу было хорошо известно, что каждый вечер прелат снимал с себя крест и выходил по секретной лестнице в тупичок Оперы, где его уже ожидал портшез и откуда он инкогнито пускался в авантюрные приключения. Этот священник, по собственному признанию, плохо служил мессы, но поразительно знал женскую душу и крайности любви.

Как предполагал Филипп, в назначенное время появилась знакомая фигура аббата Дюбуа. Узкоплечий, с впалой грудью и отвисшим задом, пройдоха, плут, пропойца с потухшим взором, мелочный, злобный, неуравновешенный и скудный умом. Именно этот человек был учителем регента с малых лет, поэтому никто и не удивлялся проделкам Орлеанского, зная, что он достойный ученик своего учителя.

– Святой отец, – Филипп вышел из своего укрытия.

– В чем дело? – Дюбуа, раздосадованный тем, что его узнали, презрительно поморщился.

– Маркиз де Обинье, – представился Филипп.

– Слушаю тебя, сын мой, – аббат явно торопился и посматривал в сторону ожидавшего его экипажа.

– Думаю, вам сегодня не придется читать проповеди какой-нибудь заблудшей душе, – Филипп панибратски взял аббата под руку. – Франция нуждается в вас!

– Да кто вы такой, черт побери, и что вы себе позволяете! – возмутился прелат.

– Надеюсь, вам знакомо имя Альберони? – и, видя замешательство собеседника, спокойно предложил: – Давайте сядем в экипаж, у меня совершенно случайно оказалась его переписка, а здесь, – он оглянулся, – слишком много ушей.

Заинтригованный аббат молча последовал за Филиппом и, оказавшись в карете, вопросительно посмотрел на маркиза.

– Ну?

Филипп молча зажег свечу и достал пачку писем. Аббат сам вскрыл пакет: здесь были список всех заговорщиков и детальное изложение их самых секретных планов. Пока аббат читал, Филипп молча разглядывал в окно ночной Париж.

– Это не подделка? – руки у аббата дрожали. – Нет, вы не похожи на проходимца, – он внимательно посмотрел на Филиппа. – Как вы сказали, маркиз Обинье? – он на секунду задумался. – Да, я знал вашего батюшку, надеюсь, он еще жив? Он так неожиданно покинул Париж, что, признаться, я стал забывать это имя. И что вы хотите?

– Я хочу лично передать эти бумаги регенту.

– Понимаю, – впервые улыбнулся аббат. – Дело, действительно, не терпит отлагательств. Но наш регент сейчас ужинает с мадам Парабер, – он многозначительно улыбнулся. – И тревожить его в это время я бы не советовал. Сделаем так. Я жду вас завтра в Пале-Рояле, в десять утра, – он передал бумаги маркизу. – Ну, а пока правители наслаждаются жизнью, нам, смертным, приходится разгребать за ними грязь. Я немедленно отправляюсь к принцу Селамару, насколько видно из ваших бумаг, он не замешан в заговоре. Нужно успеть арестовать заговорщиков. Прощайте, завтра в десять.