Маша, прости - Алена Артамонова

– Не тебе решать, – строго оборвала ее монахиня. – Грех это великий! Молись! Бей поклоны господу!

На шум сбежались и другие обитательницы монастыря во главе с матерью-настоятельницей. Узнав, в чем дело, матушка Селина отправила грешницу в карцер.

1986 г. СССР. Москва

Когда Федор уехал, Катя, оставшись одна, не спеша прошлась по квартире, осторожно дотрагиваясь до его вещей, при этом ее сердечко пело и ныло одновременно. Что-то смущало девушку в его утреннем поведении, как будто ему было неловко смотреть ей в глаза.

«А может, он меня обманул? – спрашивала она себя и тут же вспоминала вчерашний вечер. – Нет! Он говорил такие слова, и это было искренне! – она чувствовала. – Я не имею права в нем сомневаться. Он такой умный, красивый, обаятельный. И к тому же артист! Нет! Он не стал бы так говорить только ради красного словца».

Провинция всегда безгранично доверяла столицам и, таская из огня каштаны, беззаветно верила в лица, глядящие с экранов.

«Господи, кому сказать, не поверят!» – вчерашняя трагедия обернулась сказкой. Девушка весело закружилась по комнате, прижимая к себе рубашку Федора. Пританцовывая, она наткнулась на свой чемодан. «Так, вещи нужно разобрать», – она ни секунды не сомневалась, что останется здесь навсегда. Уложив свои нехитрые пожитки в хозяйский шкаф, Катя вынесла чемодан на балкон, но, немного подумав, решила его выкинуть, ведь возврата к прошлому нет.

Наивная русская девушка из далекой провинции влюбилась сразу и бесповоротно, робкой, не задающей вопросов любовью, и верила, что это чувство взаимно. Весело напевая себе под нос, она начала наводить порядок, вымыла окна, затем добралась до кухонных шкафчиков. Вспомнив, что она так и не сказала Федору о нужных покупках, сильно расстроилась, но, еще раз проведя инспекцию, убедилась, что все еще поправимо.

Катя ждала его к шести, потом к семи, к восьми, подогревая обед каждые полчаса, она вздрагивала от каждого шороха за дверью, но он так и не появился. Не появился он и на следующий день. Она металась по квартире, как раненый зверь.

«Только бы он был жив… только бы он был жив…» – шептала она как молитву.

Федор остался у Мишки. Во-первых, они много выпили, а во-вторых, он как страус прятал голову в песок, надеясь, что все рассосется само собой, она устанет ждать и исчезнет. Но, вспоминая ее восторженные глаза, он с горечью понимал, что это иллюзия.

Проснувшись утром, он нашел записку: «После шести буду в Доме кино, если хочешь, присоединяйся», рядом лежал ключ от квартиры.

Весь день Федор провалялся в Мишкиной постели, не зная, чем себя занять, а вечером отправился в Дом кино.

Мишка пришел в компании Игоря Траткова, с которым Федор был знаком, и двух смазливых блондинок, похожих друг на друга, как две капли воды. Они весело погуляли. Федор пил, не останавливаясь: в его голове созрел план, но для его осуществления ему необходимо было напиться до чертиков, чтобы не видеть преданных глаз.

Когда среди ночи Катя услышала звук открывающейся двери, то молнией понеслась на шум.

– Фе. – слова застыли в горле.

На пороге стоял любимый и долгожданный, а на нем висела девица с подтекшим макияжем.

– А, ты еще здесь? – одарив ее мутным взглядом, заплетаясь, спросил Федор.

Катя прислонилась к стенке, не в силах вымолвить ни слова.

– Это кто? – девица тоже еле ворочала языком.

– А, так, – Федор махнул рукой. – Пошли, – и он потащил гостью в спальню.

– Федя, – тихонько проблеяла Катя.

– Что, третьей хочешь? Давай, – он громко икнул.

Катя медленно сползла по стене.

– Не хочешь? – Федор надул губы и покачал головой. – Ну, захочешь, присоединяйся.

Девица громко заржала.

Катя сидела на полу. Ей казалось, что у нее заживо вырезали сердце, а теперь медленно рвут жилы и ломают кости. Слезы текли ручьем, но что-либо вымолвить она была не в силах, просто беззвучно двигала ртом, словно выброшенная на берег рыба.

Сколько она так просидела, Катя не помнила, но вместе со слезами выходила боль. А затем она осознала, что все-таки счастлива. Ведь Федор жив! И она его простила. Простила не только сейчас, а на много, много лет вперед. И все, что он когда-либо сделает, не имеет уже никакого значения. Главное, чтобы он был жив и здоров. И чтобы всегда был рядом.

Как и откуда рождается такое чувство, из каких глубин человеческого сознания появляется эта всепоглощающая любовь, не задающая вопросов, не дающая оценок, не делающая сравнений за или против? Так любят своих юродивых родителей-алкоголиков маленькие дети, несмотря на побои, унижения и вечный голод, так любит престарелая мать бросивших ее детей, любят несмотря ни на что, не требуя ничего взамен, даже не за право быть рядом, а за счастье знать, что с твоим любимым и родным человеком все в порядке.

Пришло хмурое утро, тяжелое и мучительное. Катя, свернувшись калачиком и укрывшись старым пледом, лежала на диване. Она плотно закрыла дверь, но все равно слышала твердые шаги Федора, прошедшего на кухню, шлепанье босых ног незнакомки, решившей воспользоваться душем, закипевший чайник и звон чашек. Она вздрагивала от приглушенного голоса Федора и нахально-звонкого смеха гостьи.

Сегодня ночью она дала свою оценку его поведению: «Он просто испугался! Испугался перемен в своей жизни. Но он любит меня. Любит!» – она опять выдумывала свою историю и опять в нее верила.

Катя, наконец, услышала, как хлопнула входная дверь, поднялась и тихонько пошла на кухню.

Проснувшись утром, Федор испытал горячее желание немедленно удрать, но тут же твердо и решительно себя остановил. «Ты должен закончить эту историю! В конце концов, я у себя дома! Она должна понять, что это было просто приключение, пусть и не самое приятное в ее жизни».

Его вчерашние надежды развеялись в прах. Он почему-то наивно полагал, что девушка обязательно закатит истерику, треснет его по морде и уйдет. Куда? В ночь, в пустоту, без документов и денег? Все равно, лишь бы ушла. Но она осталась.

«Значит, решила устроить скандал наедине, – незаметно сам для себя, Федор поставил ей первый плюс. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю и выдержку, чтобы довести задуманное до конца, и сейчас, выпроводив вчерашнюю спутницу, он сидел на кухне и дожидался Катю. – Ну, что ж, посмотрим! – Федор приготовился к атаке. – Кто сказал, что в споре рождается истина? Нет! В споре рождается драка, а в драке прав тот, кто сильнее!» – это он знал точно.

Катя появилась на кухне неожиданно тихо в своем простом ситцевом халатике, с аккуратно причесанными волосами, мягкой улыбкой, и только красные, слегка припухшие глаза говорили о тех страстях, что кипели в ней.

Она осторожно подошла к нему и еле слышно произнесла:

– Я очень сильно люблю тебя. Если ты меня бросишь, то я просто умру, – в голосе была страсть и правда.

Не этих слов он ждал от нее.

– Ты знаешь меня всего три дня, – растерянно произнес Федор, но уже через секунду не смог себя сдержать. – Как?! Как ты можешь любить меня?!!

– Не понимаю, – она продолжала смотреть ему в глаза. – Разве любовь можно измерить временем?

– Все!!! – он вскочил и со всей силой ударил кулаком по столу, остатки завтрака разлетелись мелкими брызгами в разные стороны.

Он хотел заорать во все горло: «Убирайся отсюда!», но, увидев, как задрожали ее губы, а на глаза набежали слезы, слова, готовые слететь с языка, просто застряли в горле. В этот момент девушка выглядела такой хрупкой и уязвимой, и в то же время слишком искренней и открытой в своих чувствах, что опять своей детской незащищенностью напомнила Машу. Федор молча взмахнул рукой и позорно бежал из собственного дома.

Он целый день шатался по городу, ругая себя на чем свет стоит, а потом позвонил Мишке.

– Миш, устрой гастроли, только срочно! Куда угодно, месяца на два?

– Что, не уходит? – голос у Мишки был задумчивый.

– Нет, – выдохнул Федор.

– Думаешь, уедешь, – и все рассосется?

– Ну, не будет же она меня вечно ждать?

– Ладно, что-нибудь придумаю.

Федор пил, гулял, приползая домой на карачках, а Катя всегда встречала его с тихой печалью в глазах и покорной улыбкой. Она не ругалась, не выясняла отношения, и на все его вспышки гнева терпеливо молчала. Федор злился на себя за свою слабохарактерность и за то, что проходят дни, которые работают против него. Каждое утро он собирался серьезно поговорить с загостившейся провинциалкой, и каждый раз его намерения рушились при виде беззащитных, детских глаз.

Федор проснулся и обнаружил рядом с собой девицу со спутавшимися волосами. Вспомнить ее имя так и не удалось, но, когда он окинул глазами комнату, что-то ему подсказало, что он здесь впервые.