По-настоящему - Екатерина Болдинова

Им пора было идти. Но я не могла отпустить его. Мне было физически больно расставаться. Мы снова обнялись и поцеловались таким печальным, долгим, тягучим поцелуем, что у меня закружилась голова. Кто-нибудь, скажите мне: зачем всё это? Почему надо расстаться на год, если единственное наше желание – прожить вместе целую жизнь? Я не понимаю, не понимаю…

Он ушёл за стеклянную дверь, а я смотрела, как Стёпа кладёт на ленту свой рюкзак и проходит в накопитель. Слёзы катились по щекам, но я не чувствовала их. Димка вывел меня во двор, посадил в машину, принёс воды. Мы молча сидели в машине ещё час или даже больше, и, когда я слышала шум двигателей взлетающих самолётов, моё сердце сжималось от тоски.

«Он улетел, но обещал вернуться…»[14]

Как это, оказывается, больно!

– Димка, Димка, ну почему?

– Так бывает, Риша, так бывает…

21 июня 2000 года

Стёпа звонил мне уже дважды. Я заметила, что, когда наш телефон принимает междугородний вызов, он звонит как-то по-особому, и сразу ясно – это издалека. Это мне. Это Стёпка…

Я не помню, о чём мы разговаривали. Хотя, нет, конечно, помню: что Стёпа с родителями пока остановились в пустующей квартире знакомых и ищут себе жильё, что Стёпа записался на подготовительные курсы в МГУ и что экзамены у него 15-го и 18-го июля… Но ведь мы каждый раз говорили почти по часу… О чём?

…Пытаюсь сосредоточиться на учебниках. Составила себе график подготовки к экзаменам, заверила у нотариуса копию аттестата, сфотографировалась на документы для института, получила в поликлинике справки. Так что два комплекта документов для двух вузов у меня готовы. Осталось только подать их и поступить.

А ещё забрала наконец в школе свою медаль. Она такая обыкновенная, как шоколадная медалька в жёлтой фольге, толстенькая, в красной бархатной коробочке. Почему-то я немного иначе её представляла.

Впрочем, полгода назад я вообще всё представляла себе не так.

22 июня 2000 года

Олег допытывается, почему я такая грустная. Все перерывы между занятиями на подготовительных курсах он травит байки, рассказывает анекдоты, собирая вокруг нас огромную толпу. Он нравится всем, я вижу, что многие девочки с завистью глядят на меня, думая, что раз мы сидим вместе, значит, Олег – мой парень. Ау меня просто нет ни сил, ни желания разубеждать их.

Вечером занимались у меня вместе с Олей. Её мама наняла репетитора по истории, а русский мы штудируем вдвоём. Оказалось, это очень удобно: после занятий на курсах я ещё раз повторяю материал. А ночами я всё так же перечитываю школьную программу по литературе.

Для себя я всё решила. Я должна поступить в оба вуза. Юрфак – дневное отделение, журфак – заочное. У меня есть год, чтобы понять, какая из двух выбранных профессий привлекает меня больше. Так что к следующему лету всё и решится. Как раз к Стёпиному приезду…

…Я скучаю, безумно скучаю по нему… Каждый день перебираю его открытки, подарки, записки. Мне стоит такого труда каждое утро собирать себя буквально по частям, чтобы поехать на курсы, отсидеть несколько часов в пыльной аудитории, а потом сесть дома за стол, заваленный книжками и конспектами. Думаю о Стёпе постоянно. Думаю… о том безумном утре. И мне даже кажется сейчас, что ничего не было. Ничего, кроме его безумно влюблённых глаз.

Да, я всё забывала написать об этом. Стёпа оставил мне подарок. Когда я приехала из аэропорта и стала доставать что-то из сумки, наткнулась на маленькую фиолетовую коробочку. Я крутила её в руках несколько минут. Открыла. В коробочке лежал кулончик из яшмы – половинка сердца. И записка: «Одна у тебя, одна у меня. У нас теперь одно сердце на двоих…»

24 июня 2000 года

Наташа уезжает через неделю. Сегодня она позвала нас с Олей прогуляться по городу. Мы втроём, не сговариваясь, прихватили фотоаппараты и сделали очень много снимков, стремясь запечатлеть Наташу на каждом углу. Ната прощалась с Сибирском. Это было очень заметно. Мы прошли практически через весь город пешком, с Центральной набережной до нашего микрорайона. Забрели в Парк культуры и прокатились там на колесе обозрения. Смеялись, шутили, болтали…

Наташа счастлива. Я впервые после всей этой эпопеи с Петровским вижу её такой – уверенной, спокойной, радостной. У неё снова горят глаза.

Вечером мы с Олей были в гостях у Наташи, её родители устраивали что-то вроде «проводин». Приходила ненадолго Аня с маленькой Асенькой. Малышка так изменилась за тот месяц, что мы её не видели! Взгляд более осмысленный и при этом более доверчивый… Конечно, я не могла не вспомнить, как Стёпка уверенно кормил кроху из бутылочки, и еле сдержала слёзы. Аня кивнула мне – поняла.

– Всё будет хорошо, Марина, – сказала она. – Стёпа любит тебя, а ты его. Вот увидишь, вы будете вместе.

Мы сидели у Наташи почти до одиннадцати вечера. Смотрели старые видеозаписи, вспоминали, фотографировались, играли в четыре руки на фортепиано. И, конечно, Наташа пела. Я впервые слышала романсы, которые она готовит для экзамена, и – честно – в очередной раз готова была плакать от восхищения её голосом, музыкальностью, нежностью. В Наташе как будто появилось что-то новое. Она не просто поёт, она «проживает» песню от первой до последней ноты, от первого до последнего слова. Я уверена, Ната будет очень хорошей певицей.

Ещё неделя – и Ната уедет. Я верю, она поступит.

28 июня 2000 года

Писать некогда и, если честно, совсем не хочется. Зубрю и читаю целыми днями. И целыми днями жду Стёпкиного звонка…

Он звонит всё так же каждый день. Рассказывает звенящим голосом свои новости, спрашивает о моих. У него всё хорошо, и я порой ловлю себя на мысли, что сержусь на него: просто за то, что ему хорошо без меня, что я не слышу в его голосе… чего? Страдания? Боли? Он читает мне свои стихи, немного грустные, но очень светлые, и говорит, что скоро я получу какой-то сюрприз. А я не хочу никаких сюрпризов. Я просто хочу, чтобы он был со мной…

30 июня 2000 года

Возвращаясь с курсов, я обнаружила в почтовом ящике извещение о посылке из Москвы. От Стёпы! Ноги сами несли меня на почту. Отстояв очередь, я получила большую, но лёгкую квадратную коробку. Распаковала прямо на почте, ждать уже не могла…

(Приклеен нелинованный лист, на котором округлыми буквами выведен следующий текст:

«Риша, Маришенька, привет тебе из Москвы!

Я очень хочу всегда быть рядом. Хотя бы в этой трубке! Тебе нужно только сходить в офис «Сибирсктелекома» и подключиться. Мой номер уже есть в меню телефона, под кодовым названием «STEPAN».

Твой Я»)

В посылке была коробка с новеньким мобильным телефоном.

Мобильный? Мне?!

Да – мне. В Сибирске эти телефоны есть только у очень богатых людей да у бритоголовых «братков» в кожаных куртках. Димка собирается себе купить, хотя родители не понимают зачем. И вот… у меня. Как им пользоваться? К чему подключаться? Я несколько минут сидела на лавочке, просто не зная, что делать. При этом я была невероятно рада, потому что даже не мечтала о такой вещи – уж очень дорого стоят эти телефоны в Сибирске…

Через час я уже была в офисе «Сибирсктелекома», где купила sim-карту и получила подробные инструкции, как звонить и отправлять текстовые сообщения (они называются sms). А потом написала сообщение Стёпе. Английскими буквами по-русски (по-другому невозможно, т. к. русских букв на клавиатуре телефона нет). Он перезвонил через несколько секунд.

– Теперь я всё время рядом, Мариша!..

После разговора его голос ещё долго звенел у меня в ушах. Конечно, я благодарила за подарок, журила, ведь это так дорого… «Нет ничего дороже ощущения близости», – сказал Стёпа. И я слышала, как он улыбается…

Теперь мы постоянно шлём друг другу сообщения. Как я радуюсь, когда на дисплее загорается синий конвертик! Как здорово, что на свете есть мобильники!

1 июля 2000 года

Провожали Наташу. Опять аэропорт. Опять слёзы, и опять перед моим внутренним взором промчались нарезкой кадров счастливые моменты детства и юности, проведённые вместе с Натой. Одиннадцать лет дружбы, когда мы были, наверное, даже ближе, чем иные сёстры. И вот – я остаюсь, а Ната вместе с мамой скрывается за стеклянными дверями зала вылета…

Мне не хочется писать, как мы прощались. Может быть, потому, что каждую секунду в этом самом аэропорту я вспоминала последние минуты рядом со Стёпой. Бог мой, я не хочу больше никого провожать! Только встречать, радоваться, обниматься при встрече… Погружаться в любимые глаза, как в тёплое море, и забывать о времени и пространстве…

2 июля 2000 года

Подала документы в приёмные комиссии двух вузов. Проникнувшись важностью момента (а может, желая проконтролировать), мама в обеденный перерыв примчалась с работы, чтобы мы вместе пошли подавать заявление на юридический факультет Сибирского Государственного университета. Мы подали документы, пообедали в уличном кафе, поболтали. Потом мама побежала на работу, а я, убедившись, что она скрылась за поворотом к суду, помчалась в противоположную сторону – на факультет журналистики Сибирского Государственного института. Даты экзаменов уже утверждены. За день до экзаменов на журфаке будут консультации продолжительностью по полтора часа. Главное испытание на журфаке – творческий конкурс, за который нужно получить не меньше шести баллов, чтобы допустили к остальным экзаменам.