По-настоящему - Екатерина Болдинова

В аудитории было холодно, несмотря на вполне летние плюс 27 за окном. Мы с Олегом, не сговариваясь, сели друг за другом. Парты в аудитории были маленькие, рассчитанные на одного человека, точь-в-точь как у нас в школе в кабинете физики.

Когда все расселись, в аудиторию вошёл очень строго вида мужчина с запечатанным конвертом в руках.

– Здравствуйте, я Игорь Иванович Кадашевский, профессор кафедры русского языка. Сегодня я буду принимать у вас экзамен. Он проходит в форме тестирования, наша кафедра подготовила шестьдесят вариантов. В этом конверте варианты теста для вашей аудитории. Вы должны выбрать правильные, по вашему мнению, варианты ответа. Результаты будут вывешены сегодня вечером в холле. Проходной балл, определенный комиссией, – красивое число 80. Так что, в добрый путь, господа абитуриенты!

С этими словами он вскрыл конверт и начал раздавать притихшим ребятам бланки тестов.

Я смотрела на происходящее как будто бы немного со стороны. Мне казалось, что всё это происходит не со мной и я смотрю какой-то забавный спектакль. Может быть, я бы даже поверила этому обманчивому ощущению, но тут листок с тестом лёг на мою парту.

Сердце забилось так быстро, что я даже испугалась и мысленно рявкнула сама на себя: «Успокойся!» Бегло просмотрела вопросы. На многие можно было ответить с ходу, сложными были только задания по пунктуации. На первые тридцать пять вопросов я ответила за десять минут. Оставшиеся заняли чуть больше. Текст, в котором нужно было расставить запятые, показался мне смутно знакомым, я всё никак не могла вспомнить, где же видела его раньше. Потом, уже дома, просматривая список литературы, я вспомнила, что это был отрывок из «Фрегата “Паллада”» Гончарова. Я даже не стала доставать книжку, чтобы проверить знаки препинания: не хотела расстраиваться…

Работу я сдала одной из первых. Первым был Олег. Он весело бросил свой листочек на стол экзаменатору и попрощался. Выйдя из аудитории, я увидела его в коридоре у окна.

Мама нервно курила на крыльце. Я видела её курящей всего несколько раз в жизни. У неё красивые тонкие пальцы, и она очень элегантно держит ими такую же тонкую дамскую сигарету. Мама бросила окурок в урну и налетела на меня с вопросами: «Что? Как? Сложно было? Как ты думаешь, сдала?» Подбежали чьи-то родители. Всем хотелось узнать, как проходил экзамен, когда будут результаты.

Вдруг я увидела Олю. Она вышла из университета, огляделась, заметила нас и побежала навстречу. Настроение у неё было преотличное.

– У меня был легчайший тест! – воскликнула она. – И текст из Лермонтова, я даже помню, как он был в книге расположен, уж не говорю о запятых…

– Как ты прошла утром мимо нас? – удивилась я.

– Я позже приехала. Дима меня привёз, поэтому я немного опоздала, – сказала Оля. Она говорила тихо-тихо, явно не желая, чтобы её услышала моя мама…

Мы ещё немного постояли в университетском дворике, потом мама заторопилась, и мы с Олей, проводив её до остановки, тоже отправились по домам. Оля была уверена в хорошем результате. Я – нет. Но времени рефлексировать у меня не было: ведь надо было ещё доделать папку для завтрашнего творческого конкурса на журфаке…

Позвонил Стёпа. Тщетно пытался меня успокоить, а я ещё более тщетно пыталась успокоить его – перед сочинением.

– Вот увидишь, Риша, у нас получится, – сказал он на прощанье.

Конечно, получится… Но всё равно страшно.

В шесть часов я вышла из дома и направилась в университет. Мама с папой, взъерошенные и взволнованные, уже были там. Мы обошли вокруг здания никак не меньше тридцати раз, десять раз задали вопрос «Ну когда же результаты?» десяти разным людям. В восемь приехал Димка. Судя по тому, что следом за ним появилась Оля, они приехали вместе.

Результаты были вывешены на стенах холла ровно в девять тридцать вечера. Фамилии в списках шли не по порядку. У меня буквально замерло сердце. Я не могла разобрать букв, найти свою фамилию. Бахтина, Берсенева, Ганопольская, Извольский, Рамжанов… Где же Андреева? Вдруг Оля радостно взвизгнула.

– Марина, вот, вот, смотри! – она указывала пальцем на две строчки. Надо же, наши фамилии были рядом.

«Андреева Марина Сергеевна – 44 балла, сдано.

Волжанская Ольга Игоревна – 42 балла, сдано».

Мы радостно обнялись. «Прошли!» – крикнула я родителям и Димке, которые стояли чуть поодаль в толпе. Я ещё раз повернулась к спискам, чтобы удостовериться, что всё верно. За нашими с Олей фамилиями шла совсем уж фантастическая строка: «Павлодарцев Олег Олегович – 50 баллов + медаль. ЗАЧИСЛЕН».

Я оглянулась, ища глазами Олега, чтобы поздравить его. Нет, рядом его не было. Вот это да, какой молодец!

Впрочем, нам с Олей тоже есть чему радоваться. Проходной балл для допуска ко второму экзамену – 35. А общий проходной балл для поступления на юрфак – 80. Значит, мне достаточно набрать на тесте по истории 36 баллов. Оле – 38. Определённо, это уже неплохо!

Вот так я сдала свой первый вступительный экзамен. По дороге домой я позвонила Стёпке. Он порадовался за меня и пожелал удачи на завтрашнем творческом конкурсе.

– Ты же знаешь, завтра – важнее, – сказал он. И у меня от волнения снова засосало под ложечкой… Завтра, завтра, завтра…

18 июля 2000 года

За творческий конкурс на журфаке – 10 баллов. Высшая оценка.

Прошло уже полдня, а я всё никак не могу успокоиться: так сильно переволновалась из-за этого экзаменада ещё из-за того, что мне пришлось с три короба наврать родителям, чтобы сбежать туда.

Началось с того, что утром я невероятно удивила всех своими ранними сборами в университет. Я говорила, что еду на подготовительные курсы и что у нас сегодня весь день лекции по истории. Всё бы ничего, но ведь я надела свой лучший брючный костюм, светлый, элегантный, в котором ходила на все экзамены, да ещё и взяла с собой портфель (там лежала папка с моими любовно распечатанными рассказами и стихами).

– Дочь, – осторожно спросила мама, – а ты уверена, что не жарко оделась? Тридцать градусов обещают. Может, лучше сарафан и босоножки, а?

– Я хочу прочувствовать дух экзамена, – заявила я.

До института добралась быстро. В толпе я заметила несколько очень знакомых лиц – видимо, журналисты Сибирской службы новостей пришли поболеть за своих поступающих детей. Уже оттого, что я тут совсем одна, мне стало холодно и неуютно. Я получила экзаменационный лист. Поговорила со Стёпой, чем привлекла всеобщее внимание, потому что, похоже, я была единственной абитуриенткой с мобильным телефоном. В аудиторию, над дверью которой висела большая табличка с надписью: «Тихо! Идёт творческий конкурс!» – никто не входил.

– Кто-то там уже есть? – спросила я.

Мне не ответили.

– А… очередь какая-то есть?

Все удивлённо посмотрели на меня.

– Туда по спискам вызывают. В алфавитном порядке, – ответил кто-то. Я почувствовала, что у меня холодеют кончики пальцев. Моя фамилия всегда оказывалась первой во всех списках.

Так было и в этот раз.

– Андреева, Арбатская, Афонина, Безродных, Борисова, Варенникова и Власенко! – гаркнула на весь коридор женщина, выглянувшая из аудитории.

Я выдохнула и первой вошла в кабинет. Бояться поздно.

В светлой просторной аудитории столы были поставлены полукругом, так что центр оказался свободен. За двумя первыми столами расположились пятеро преподавателей: трое мужчин и две женщины.

Семь абитуриенток, первой из которых была я, неуверенно замялись у дверей.

– Проходите, – радушно пригласила преподавательница. – Садитесь, и начнём.

Мы сели. Одна девушка, с длинными рыжими волосами, заметно нервничала: когда она доставала из папки свои работы, у неё дрожали руки. В аудитории повисла неловкая тишина. Профессура добродушно изучала нас, а мы смотрели на них, как кролики на удавов…

– Ну-с, кто осмелится представиться первой? – спросил седовласый мужчина в очень красивом льняном костюме. Мы молчали. Начинать не хотелось никому. – Ладно, давайте по алфавиту. Госпожа Андреева Марина Сергеевна, пожалуйте сюда.

Я вышла в центр аудитории, прижимая к груди папку со своими работами.

– Такая уж у вас участь, первой выступать, – сказал кто-то.

Все засмеялись. Я сдержанно улыбнулась и раскрыла папку. Что говорила – не помню. Рассказывала о себе, о том, что пишу с детства, что хотела бы стать журналистом и заниматься журналистскими расследованиями, писать исторические очерки. Показала свою статью о Наполеоне, которую писала для школьной газеты, рассказы, даже стихи. Комиссия слушала. Женщины с улыбкой переглянулись. Одна из них углубилась в чтение стихов. Седой профессор пролистал рассказы, бегло просмотрел статью.

– Что ж, чувство стиля у вас есть, пишете весьма недурно. Не блестяще, но недурно. Где работать будете? Уже есть место?

– Ещё нет, но…

– В газету хотите?

– Или на телевидение? – спросила одна из женщин, та, что казалась моложе. – У вас красивое лицо, камера его не испортит.