По-настоящему - Екатерина Болдинова

УРА! Я шла из школы и пела почти во весь голос. А Стёпа подпевал.

Мы сделали это! Мы сдали последний выпускной экзамен!

И Оля, и Стёпа, и я сдавали сегодня историю. Комиссия была очень серьёзная. Поскольку некоторые из наших одноклассников приняли решение поступать на исторический факультет, директор пригласила двоих профессоров, чтобы оценили уровень выпускников. Мне попался невероятный билет: первый вопрос о восстании декабристов, второй – о роли Сибири в Великой Отечественной войне, третий – о перестройке. И если первый и последний я знала прилично, то роль Сибири в Великой Отечественной войне представляла весьма туманно. Помогли воспоминаниями бабушки, которые услужливая память подбросила мне, едва я вытянула билет.

«Когда шла война, было совсем тяжело. Мама от зари до зари работала на заводе, а мы… тайком воровали уголь на вокзале да бегали в госпиталь помогать санитаркам. Раненых много привозили в Улан-Удэ… В одной школе, я помню, сделали госпиталь, туда мы и бегали. Помогали санитаркам, письма писали за раненых, они нас угощали: то яблочко дадут, то кусок хлеба с маслом – в те годы это бы деликатес… Хлеб по карточкам давали, совсем немного. Мама прятала буханку от нас с сестрой, чтобы вечером можно было поесть. Мы как-то с Томой вместе её нашли и съели. Мать тогда впервые за ремень взялась, обеих отстегала по первое число…»

Я очень чётко помню все бабушкины рассказы, её интонации, движения губ. Мне было пять лет, когда она умерла, но почему-то лучшее, что я помню из раннего детства, – это её рассказы о том времени. И запах пирогов, которые она пекла по воскресеньям… Как жаль, что её нет…

…Кажется, я сильно отвлеклась… Не знаю почему, настроение сейчас такое… странное. Даже не верится, что родной школе я больше ничего не должна, что теперь меня ждут вступительные экзамены.

Причём в два вуза. Отдохну до выпускного, а потом снова начну учить-зубрить…

15 июня 2000 года

Вчера и сегодня – весь день со Стёпой. Гуляли, катались с Олей и Натой по заливу на катамаранах, ходили в кино, сидели в кафе… Целовались до умопомрачения… Пели под гитару и пианино… Сегодня у меня был последний урок музыки с Натальей Яковлевной, милой моей учительницей. Как она, бедная, терпела меня последние полгода? Я почти не занималась, всё время была не готова к уроку, но она мужественно терпела мои ошибки и в сотый раз показывала, как сыграть сложный пассаж. Из последнего урока мы сделали мини-концерт. Я позвала девочек, Стёпу, Димку, родителей и сыграла всё, что научилась играть хорошо за эти несколько лет. А потом мы пели.

Удивительно, вот и ещё одна часть моей жизни уходит в прошлое. Занятия музыкой закончены. Забавно, я ведь так и не поступила в музыкальную школу. Мне было пять или шесть лет, когда маме сказали, что ни слуха, ни голоса у её дочки не наблюдается. Мама вздохнула, но почему-то даже обрадовалась. Может быть, потому, что намучилась с Димой, который добросовестно отучился в музыкалке по классу гитары, раз в полгода пытаясь её бросить. А мне так хотелось пианино… Когда мне исполнилось одиннадцать, соседи решили продавать своё старенькое пианино, – старенькое, но с потрясающим звуком! – и я уговорила родителей купить его. Потом сама нашла себе учительницу, Наталью Яковлевну. Родители сначала не хотели оплачивать эти уроки, но Димка сказал, что готов отдавать за них собственную стипендию. Тут мама и папа сдались, и я начала заниматься музыкой. За пять лет я научилась играть Бетховена, Шумана и лёгкие сонаты Моцарта… Но главное – я научилась слышать, чувствовать музыку, понимать её… Мне жаль прощаться со своей учительницей, и я всегда буду любить её, потому что Наталья Яковлевна такой светлый человек, что не любить её просто невозможно. Жаль, что мы не встретились с ней раньше. И – спасибо судьбе, что всё-таки встретились.

16 июня 2000 года

Сегодня выпускной. Через пару часов я надену костюм с длинной шифоновой юбкой, новые туфли на шпильках и отправлюсь в школу в последний раз. Во всяком случае, в качестве ученицы. Так странно это осознавать! И ещё более странно видеть в зеркале своё новое, «взрослое» лицо с макияжем по всем правилам и причёску (я провела в салоне три часа!). Неужели это я?

17 июня 2000 года

Четыре часа утра. Выпускной позади…

Я – выпускница. У меня есть аттестат «с отличием» и даже золотая медаль. Правда, я пока её не видела, но она всё же есть…

Официальная часть выпускного вечера проходила в школьном актовом зале. Волновалась я ужасно. Мама, папа и Дима, вооруженные камерой и фотоаппаратом, пришли к пяти часам, когда нарядные выпускники с родственниками уже занимали места в зале… Все девочки – как на подбор – в вечерних платьях, с причёсками. Все мальчики – в костюмах, при галстуках. Оля была в белом сарафане с золотыми цветами. Наташа – в бирюзовом платье и с новой стрижкой. Она отрезала свои чудесные волосы и при этом стала еще женственнее. Завуч сделала мне знак, и я поднялась на сцену. Стёпа с родителями вбежали в зал едва ли не последними – оказалось, они от волнения не могли найти ключи, чтобы запереть квартиру. В зале погас свет. Вечер начался.

Мне было немного обидно – мы не успели перекинуться со Стёпкой и парой слов. А так хотелось услышать… что-нибудь… какой-то комплимент моей причёске, макияжу, костюму. Ведь Стёпа ещё никогда не видел меня… такой. Но я стояла на сцене рядом с Максимом. И в темноте почувствовала, как он легонько коснулся моей руки. Я не успела даже удивиться – свет в зале загорелся, зазвучала мелодия «Школьного вальса», и с потолка прямо в зал упала сотня воздушных шаров. Мы с Максимом по очереди читали стихи, объявляли выступления участников концерта, приглашали на сцену учителей. Ничего особенного – и, в то же время, всё не как всегда…

– А сейчас – самая важная часть сегодняшнего вечера, – произнесла Елизавета Петровна, забирая у Макса микрофон. – Наши уважаемые ведущие могут на время пройти в зал, а мы начнём торжественную церемонию вручения аттестатов об окончании школы…

Мы с Максимом спустились со сцены. В зале было только два места – в первом ряду, с краю. Мне пришлось сесть там, рядом с Максом. Я оглянулась – родители сидели на галёрке, в самом верхнем ряду. Папа старательно снимал происходящее на видеокамеру. Оля и Наташа, каждая со своей семьёй, – там же, рядом с моими. Стёпа с родителями – на другом конце зала. Он смотрел на меня блестящими глазами. Я подмигнула ему и украдкой послала воздушный поцелуй. Он нарисовал в воздухе сердечко.

– На сцену приглашается Андреева Марина Сергеевна, одиннадцатый «Б» класс! – провозгласила Елизавета Петрова. Зал аплодировал.

Я поднялась на сцену. Слышалось щёлканье фотоаппарата – это Димка запечатлевал момент «для истории».

– Аттестат с отличием! Золотая медаль! – воскликнула наша директриса. – Саму медаль, Мариночка, ты получишь через неделю, как и все наши медалисты.

Зал засмеялся.

– Ну что поделаешь, до Сибирска медали не доехали…

Я улыбнулась. Вот так… Да, я ждала эту медаль одиннадцать лет, подожду ещё недельку.

Мне вручили аттестат с золотым тиснением, и я тихонько спустилась в зал.

Весь следующий час директор вручала аттестаты. Ната всё же была отмечена серебряной медалью, Оля – золотой. Стёпа в медалисты не попал, у него три четвёрки – по физике, биологии, химии. Татьяна вышла получать аттестат в немыслимом красном платье, таком облегающем, что всем было очевидно – нижнего белья на ней нет и в помине.

Медалистов оказалось больше, чем я предполагала: десять золотых, двадцать два серебряных. Многовато для одного выпуска.

Потом мы с Максимом снова вышли на сцену. Я читала «Не смейте забывать учителей», и мой голос звонким эхом отлетал от каждого угла. Потом Наташа пела – так, что мне хотелось плакать от восторга. Учителя говорили нам напутственные слова. Татьяна Мироновна со сцены сказала спасибо моим, Олиным и Стёпиным родителям. Всё было так торжественно и так… грустно. Как будто все мы прощались с дорогим другом, уезжающим навсегда в далёкую страну…

…Торжественная часть закончилась, и все выпускники бросились фотографироваться – друг с другом, с учителями, с воздушными шариками и аттестатами. Димка не успевал менять в фотоаппарате плёнки… Настроение поднималось пропорционально числу отснятых кадров. В перерывах между съёмками я сбегала в дамскую комнату, где с маминой помощью переоделась в своё нежно-голубое платье «для бала». Увидев меня, Стёпка ахнул… Коротенькое, но при этом не вульгарное платьице явно произвело на него впечатление. Наконец общая «фотосессия» закончилась, и все увидели, что к школе подъехал троллейбус.

Ярко-красный троллейбус, украшенный шариками и цветными ленточками. На его боках белой краской было написано: «Выпускники – 2000. Гимназия № 32». На этом троллейбусе всем нам предстояло отправиться в ресторан, на выпускной бал…