По-настоящему - Екатерина Болдинова

Ярко-красный троллейбус, украшенный шариками и цветными ленточками. На его боках белой краской было написано: «Выпускники – 2000. Гимназия № 32». На этом троллейбусе всем нам предстояло отправиться в ресторан, на выпускной бал…

До ресторана ехали, весело болтая и распевая песни. Оля, Стёпка, Ната, мой Дима, Аня Симонова, – мы все стояли рядом, смеялись, болтали… Стёпа обнимал меня за талию. Я не убирала его руку. Максим смотрел мне в спину, я буквально кожей чувствовала на себе его взгляд, но мне было всё равно…

Ресторан «Алмаз» в центре Сибирска встретил нас красиво оформленными столами. Ната, Оля, Стёпа, Аня и я устроились за одним столиком. Макс явно хотел сидеть с нами, но в итоге сел где-то в другом месте. Я неожиданно поймала себя на мысли, что моё волнение куда-то исчезло, и даже удивилась: на сцене меня потряхивало так, что я почти не видела никого в зале, а сейчас мне стало легко и спокойно, как будто я всю жизнь только и делала, что ходила по ресторанам на выпускные балы.

Для родителей и приглашённых на праздник учителей был накрыт отдельный стол.

У всех на столах стояли соки и шампанское. Правда, многие, судя по последующему поведению, пили и кое-что покрепче.

Были какие-то конкурсы, танцы, много громкой музыки и поздравлений. Я всё время танцевала со Стёпой. Он, в отличие от многих наших мальчиков, ограничился соками и шампанским. Почему-то мне было совсем невесело… Первые час-полтора мы ещё смеялись и перешучивались, поднимали бокалы и говорили забавные тосты, а потом… По мере «опьянения» аудитории мне становилось всё противнее. Я не люблю пьяных. Я их органически не переношу. Я их боюсь. И мне хотелось как можно скорее уйти домой, но уйти в десять вечера было бы просто невозможно…

Стёпа периодически отходил к другим столам, меня тоже звали ребята из параллельных классов.

На танцполе к тому моменту происходило что-то невероятное. Дискотека всё больше и больше напоминала фильм «Грязные танцы». Девочки изгибались, обнимая мальчиков руками и ногами, мальчики так трогали девочек и гладили их по всем частям тела, что мне невольно хотелось отвести глаза.

Мы со Стёпой вели себя более чем скромно, и только по его глазам я понимала, как сильно он хочет прикасаться ко мне и как сильно сдерживает себя, то ли считая это неприличным, то ли опасаясь моей реакции или реакции наших родителей… Мы даже не целовались, хотя танцевали голова к голове, чувствуя дыхание друг Друга.

Татьяна танцевала со всеми мальчиками подряд. Она довольно много выпила и в какой-то момент, когда Стёпы рядом не было, подошла ко мне. Вела она себя престранно.

– Марина, я всё никак с тобой не поговорю, – сказала она, отодвигая Стёпин стул и плюхаясь на него. За столом кроме нас сидели ещё Аня и Наташа, Оля ушла танцевать. – А нам надо поговорить.

Я внутренне напряглась. Не хотелось этого разговора, не хотелось видеть Татьяну, почему-то не хотелось вообще ничего. Внезапно я почувствовала себя лишней на этом празднике и вдруг осознала почему. Понятность, предсказуемость жизни резко закончилась. Я впервые за свои семнадцать лет не знаю, что будет дальше…

– Давай поговорим, – сказала я.

– Ты увела у меня Степана.

– Не уводила.

Наташа и Аня старательно делали вид, что поглощены каким-то своим разговором. Но я знала: они слышат. Даже если не слушают.

– Он должен был быть моим!

– Он сам решает, с кем ему быть.

– Что в тебе есть такого, чего нет во мне? Ну что?

– Я не знаю, Таня.

– Ладно. Теперь уже глупо что-то делить. Я сейчас тебе скажу одну вещь. Мне очень нравится Степан. Очень. Я хотела… ну ты знаешь, что я хотела с тобой сделать. Я не думала тогда, что за такое можно и в тюрьму попасть, и жизнь испортить – в смысле, себе, не только тебе.

– Я рада, что ты это поняла.

– Поумнела, да. Я, наверное, должна у тебя прощения попросить. Но я не хочу. И не буду. Даже не жди.

– Не надо. Я на тебя зла не держу.

– Но мне всё равно очень стыдно. Поэтому… Слушай. Ты просто знай – Макс сильно в тебя втюрился и в покое не оставит. Ты осторожнее с ним.

Видимо, у меня было очень удивлённое лицо.

– Просто поверь мне на слово. Ну и звони, если что. Вдруг я смогу чем-то помочь. У меня есть деньги, связи и богатые родители. Только подруг, как твои (она выразительно кивнула в сторону Оли), нет.

Она горько всхлипнула, вскочила со стула и убежала в дамскую комнату. Подчинившись внезапному порыву, я побежала за ней. Татьяна заперлась в кабинке и рыдала там во весь голос.

– Таня, Татьяна… – негромко позвала её я. Она не отзывалась, но всхлипы стали тише. – Таня… Не надо, не плачь. Сегодня такой важный день! Не плачь, пожалуйста. Макияж расплывётся, платье испачкаешь… Зачем? Всё ведь хорошо. Ничего плохого не случилось. Мне очень жаль, что у тебя нет друзей. Но они будут, Таня, обязательно будут. Ты сейчас поступишь в институт и начнёшь жизнь с чистой страницы, представляешь? Там никто не знает, кто ты, какая ты. Всё будет по-другому. Ты куда поступать будешь?

Таня шмыгнула носом.

– Я… Отец уже заплатил за меня, чтобы я юрфак заканчивала. Осталось аттестат принести. Но я туда не хочу…

– А сама ты кем хочешь быть?

– Детским врачом, – шёпотом, как-то застенчиво сказала Татьяна. Вот это да!

– Так почему бы тебе самой не попытаться поступить в медицинский?

– Ты что, это же невозможно! Я ни за что в жизни не поступлю!

– Поступишь, Таня!

– Отец узнает – зашибёт!

– А ты ему говорила, что хочешь быть детским врачом?

Татьяна резко распахнула дверь кабинки.

– Слушай, а ведь нет, не говорила! Он просто сказал, что уже всё решил. И меня не спросил даже.

– Тань, так надо поговорить с ним. Может быть, он просто не знает, что у тебя есть какие-то свои планы и желания.

– Но он считает, что врачи обречены на прозябание!

– Да кто тебе сказал? Ты можешь и в частной клинике работать, и в хорошей детской больнице! Главное – выучиться и стать профессионалом.

Таня молчала. Потом взяла салфетку, вытерла слёзы и размазанную по щекам тушь.

– У меня здесь не грязно? – она повернула ко мне лицо. Я промокнула салфеткой щёки и лоб Татьяны, на секунду поймав себя на мысли, что делаю это совершенно естественно, как если бы на месте Тани была бы сейчас Оля или Ната. – Спасибо, Марина.

Мы стояли друг напротив друга, и у меня было ощущение, что Татьяна готова броситься мне на шею. Она этого не сделала. Я пожала ей руку. Крепко. По-дружески.

– Спасибо, Марина. Знаешь, я поняла, что в тебе такого необычного. Ты настоящая.

В это время дверь дамской комнаты распахнулась, и туда со смехом ввалились Ленка Петрова и Маша Рыкова из 11 «В». Мы с Татьяной вышли. Она заспешила к столу родителей.

– Поговорю с папой, – сказала она. А я вернулась на своё место. Моё настроение опять изменилось. Мне стало легко и приятно. В коридоре возле зала я столкнулась со Стёпой, и он повёл меня танцевать. Рядом танцевала Оля с Ваней Лавровым из нашего класса. Наташа кружилась в танце с Витей Палкиным.

– Аня ушла, – сказал Стёпа. – За ней муж приехал. Малышка у них приболела.

Я кивнула и обняла его. Мне было хорошо. Даже несмотря на неопределённость будущего, «грязные танцы» одноклассников и прочие мелочи.

В два часа, я засобиралась домой. Ноги устали, голова немного кружилась от шампанского, новые туфли натирали. Со мной уходила и Оля. Наташа решила остаться. Мы тепло попрощались с одноклассниками и учителями и погрузились в большую машину (кажется, это называется «минивэн») Стёпиных родителей. Так, все вместе, Оля с мамой, я с родителями, Стёпа с родителями, мы и поехали по домам.

– Марина, послезавтра у Стёпы день рождения, – сказала его мама, Анна Васильевна, когда я выходила из машины. – Ты приходи к нам часа в четыре, мы отвезём вас в очень красивый ресторанчик. Стёпа хочет, чтобы вы провели вечер вдвоём.

Вокруг моего сердца снова затолпились тучки – послезавтра. Послезавтра наш последний день…

Всё, сил больше нет, уже пятый час утра. Пойду спать…

17 июня 2000 года (продолжение)

Что же я натворила?., (зачёркнуто)

…Я легла и быстро заснула. Не слышала, как ушли на работу родители и брат – они не оставили своей традиции работать по субботам. Меня разбудил звонок в дверь. Я взглянула на часы – было 11 утра. Кто бы это?

В дверях стоял Стёпа.

Не понимаю, до сих пор не понимаю, почему он пришёл. Я открыла дверь, одёргивая второпях надетый халат. Из зеркала на меня смотрела немного непричёсанная, но все же довольно симпатичная девушка.

– Риша… Я… Я просто хотел ещё немного побыть с тобой. Я не могу, мне так плохо от мысли, что осталось всего два дня, – задыхаясь, проговорил он.

И тут началось сумасшествие. Причём начала его я. Я поцеловала его первой. Поцелуй получился очень долгим, и чем дольше он длился, тем более страстными становились наши объятия. Каким-то образом мы дошли до моей комнаты. До моей разобранной постели. Опустились на неё. И всё ещё целовались. Я своими руками расстёгивала на Стёпе рубашку! Я! Как же так, ведь я всегда считала, что замуж нужно выходить девушкой, в белом платье…