Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

Выражение «Начальство не опаздывает, а задерживается» никак нельзя было отнести к нему. Андрей Воронцов был в глазах Алека идеальным начальником. Ещё со своего первого дня в отделе Руденко сделал выводы в его пользу. И эти выводы оказались верными. Андрей не относился к той многочисленной категории начальников, которые только и делают, что раздают поручения, попивая кофе в кабинете. Он был образцом ответственности, примером для подражания, брал на себя основную работу, всегда впереди, всегда рядом с ребятами. Андрей не ставил себя выше даже самых молодых и неопытных коллег. Поэтому он и был для всех просто Андреем без звания и отчества.

И теперь Воронцов стоял у калитки, единственный одетый идеально по форме. Всё в нем от стрижки фейд, вечно аккуратных тёмных волос до военной выправки и спортивного телосложения вписывалось в образ идеального полицейского. Алек уже не раз задумывался, есть ли у Андрея выходные.

— Быстро вы, ребятки, не подвели. Уж извините, что в воскресенье. — На этих словах Воронцов развёл руками и посмотрел на Влада, вызвав общий смех. Про образ жизни Акимова давно знала вся команда.

Вот никогда Андрей, любитель порядка и совершенства, не упрекал подчинённых за подобное несоответствие нормам. Он весело окинул взглядом разношёрстных коллег и никому не сделал замечания. Вот только улыбка медленно сползла с его лица и сменилась серьёзной сосредоточенностью. И тут же все поняли, что время шуток вышло и, как по команде, вспомнили о деле.

Цепочкой все пятеро прошли сквозь калитку и оказались по ту сторону забора-крепости. Стеклянный глаз камеры ожил и снова замер.

Вблизи особняк выглядел ещё более величественным. Огромное двухэтажное здание возвышалось над ровными дорожками, газонами и выстриженными рядами кустов. Во дворе царил изящный минимализм, что сложно было сказать о самом особняке. Необычная форма и выпирающие друг за друга этажи, ровные углы и контраст цвета создавали неповторимый стиль. Алек даже заметил на застеклённой веранде второго этажа бассейн, а на ровной поверхности крыши расположился среди холодного камня, как оазис, ещё один ярус сада. Снизу сложно было разглядеть, но клумбочки, газон и кресла Алек заметил точно. Он бы рассматривал особняк и дальше, но Андрей махнул рукой, и вся компания двинулась за ним по выложенной круглыми камнями дорожке. По обеим сторонам росли одинаковые кустики-шары самшита. А сама дорожка подходила как раз к крыльцу.

Андрей открыл дверь и остановился, пропуская остальных. Вслед за Владом Алек вошёл в просторный коридор, который поистине можно было назвать холлом небольшого театра. Пушистый коврик под ногами не походил на обычные грубые коврики для обуви. Ровный свет лился на паркет с одинаковых, расположенных в виде паутинки лампочек.

Изнутри особняк производил ещё большее впечатление, чем снаружи. Алек разглядывал его, как восьмое чудо света, после своей двухкомнатной квартирки. По стенам располагались картины, рядом — чёрные кресла, даже чайный столик. Двери с обеих сторон были закрыты. Коридор раздваивался: справа закрученной змейкой лестница вела на второй этаж, слева же проход расширялся и переходил в огромную гостевую комнату. Именно туда и повернула Камилла.

Стоило Алеку переступить порог, как его восторг испарился, красота особняка померкла. Невозможно было рассматривать интерьер и любоваться картинами, когда самая ужасная из них открылась перед глазами. Белая мраморная плитка была запачкана бурыми пятнами. В самом центре комнаты, у стеклянного столика, в неестественной позе застыло тело мужчины. Его белая рубашка насквозь пропиталась кровью, лицо исказилось в гримасе ужаса. Алек не раз видел печать смерти, но в этот раз всё было по-другому. Мороз пробежал по коже противными муравьиными лапками. Алек поёжился. Было в этом убийстве что-то мистическое… Или это снова разыгралась фантазия. В любом случае Алек быстро пришёл в себя и уже профессиональным взглядом окинул тело.

На вид жертве можно было дать лет сорок-пятьдесят. Ровная стрижка, дорогая одежда, кольца на толстых пальцах, золотой кулон — все детали наталкивали на мысль, что убитый и есть хозяин особняка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Бахилы хоть наденьте, — раздался раздражённый голос.

Алек оторвался от разглядывания тела и заметил серый чемоданчик. Сам же Олег Элинский расположился на диване и записывал что-то в блокноте. Рядом в кресле, сгорбившись и закрыв лицо руками, сидела молоденькая девушка. Олег поднялся, отложил ручку. На секунду взгляд его мутно-голубых глаз остановился на коллегах. Олег никогда не менялся. Он всегда выглядел серьёзным, всегда укорочены у висков и зачёсаны наверх были светлые волосы, всегда крылась строгость в геометрически прямых чертах лица. Олег снова наклонился над телом. Обычная картина начала любого расследования. Он был настоящим профессионалом в своём деле. С того момента, как Алек три года назад пришёл в отдел состав уже не раз пополнялся и перестраивался, а Элинский, как и Андрей, оставался незаменимым кадром.

— Что нового? — послушно надев бахилы, спросила Камилла и первой приблизилась к телу.

— Ножевое точно в сердце, смерть, судя по всему, была мгновенной, били сильно. Чисто мужское убийство. По телу остальное после вскрытия. — Олег кивнул на девушку в кресле, подавая знак, чтобы кто-нибудь занялся ею.

Камилла поняла намёк, отступила от тела, оставив его санитарам и судмедэксперту, и перешла к более привычной для себя работе. Пожалуй, допросы всегда хорошо давались именно Камилле. Во-первых, женская часть свидетелей тянулась к ней инстинктивно как к единственной девушке в отделе. Во-вторых, Камилла видела людей насквозь и легко находила общий язык с каждым. Она умела превращать холодные допросы свидетелей в простые откровенные беседы.

Андрею не пришлось раздавать поручения. Ребята сами разошлись по ближайшим комнатам особняка. Макс достал ноутбук и устроился на диване на месте Олега. Сомнений насчёт личности убитого уже не было, осталось только найти досье.

Алек решил остаться в зале, в первую очередь, конечно, потому что сгорал от любопытства. Очевидно, что и Андрей, и Камилла знали больше. Алек не мог ждать собрания в отделе и убил двух зайцев одним выстрелом. Обыскивая зал, он легко мог слышать каждое слово Камиллы.

— Расскажите мне всё подробнее, — попросила Стрельцова, устраиваясь в соседнем кресле. — Кто вы? Вы знаете, что здесь произошло?

Свидетельница подняла голову и едва слышно сквозь слезы ответила:

— Диана Нагилёва. Это… Это мой отец.

Алек не сдержался и ещё раз взглянул на девушку. В ней сложно было заметить сходство с убитым. Алек назвал бы Диану красивой несмотря на растрёпанные волосы и красные глаза. Подобранная со вкусом одежда идеально сидела на её стройной фигурке. Черты лица остались мягкими, даже горе не смогло их ужесточить. Страдание придавало Диане что-то ангельское и кроткое. Живость и неподдельность её эмоций не могли не задеть даже чёрствого человека.

— Я не видела, ничего не видела, — лепетала Диана, стирая ладонью слёзы. — Я пришла только… И Маша вызвала полицию.

Жестом Камилла остановила сбивчивую речь девушки. И Алек понял, что допрос будет не из лёгких.

— Кто такая Маша? — мягко и строго одновременно спросила Камилла.

— Девочка-служанка, она прибежала на мой голос, — довольно чётко объяснила Диана и, взяв себя в руки, продолжила уже спокойнее. — Я ничего не трогала, я увидела всё также, как сейчас. Я не знаю, что здесь случилось, правда, не знаю.

Диана заламывала пальцы, поправляла волосы, не зная, куда деть дрожащие руки. Слёзы стояли в её глазах, голос дрожал, как натянутая струна.

— Вы только не думайте, что он был плохим человеком. Он любил меня, и Тёму тоже любил. Просто он слишком жёсткий… — Голос Дианы снова оборвался.

Камилла подсела к ней поближе, аккуратно обняла за плечи, что-то прошептала на ухо. Алек уже не мог расслышать её слов. И девушки вышли из зала.

Алеку пришлось вернуться к своим прямым обязанностям. Он ещё раз обошёл зал, стараясь сосредоточиться на деталях, а не разглядывать непривычно богатую обстановку. Наконец Алек остановился напротив тумбочки с фотографиями. Алек взял центральную — самую большую, в золочёной рамке. На ней был запечатлён мужчина лет тридцати в тёмно-синем костюме. Зачёсанные волосы и дерзкий взгляд придавали некоей живности, но пугающей, жестокой. Что-то в этом человеке было от жертвы: схожие черты лица, цвет глаз, вкус в одежде. Но нельзя было в молодом франте на фото узнать обросшего бородой толстого хозяина особняка. Этот парень походил скорее на повзрослевшего Влада. Алек вздрогнул и поспешно поставил фото на место.