Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

Столько искренней горечи было в притворной насмешке Дианы, что Алек ещё несколько минут следил за облаком и не решался вернуться к больной теме.

— Завещание было, точнее есть и сейчас. Оно на имя Маши.

— Точно. — Диана будто и не удивилась. — Мой отец был странным человеком. Я уезжала за границу, и он обиделся, решил, что все дети кинули его, угрожал, что нам ничего не достанется. Наверное, тогда он и вписал первое попавшееся имя в завещание.

Диана говорила наивно и прямо, не догадывалась о подозрениях, которые упадут на Машу, не думала о деньгах, которых может лишиться. Алек не стал больше расспрашивать. Он видел, как тяжело давалось девушке каждое упоминание её отца.

Алек даже хотел встать и уйти. В конце концов он добился того, на что надеялся. Но оставался один вопрос. Вопрос, который крутился в голове ещё с разговора с Кирой, с той странной фразы…

«Он будто собственной тени боялся».

— Вот вы где. Позвольте узнать, о чём разговор? — Раздражённый голос Камиллы разрушил тишину, а вместе с ней и гармонию.

Алек не счёл нужным отвечать. Как и Диана, которая теперь робко смотрела на него, будто искала защиты. Алек и сам не понимал, как успел завоевать её доверие. Камилла же оставлять их наедине не собиралась. Но тянуть больше было невозможно.

— Диана, вы точно не помните ничего странного? — выпалил Алек.

В воздухе повисла тишина. Алек чувствовал на себе осуждающий взгляд Камиллы и нарочно не оборачивался. Молчание Дианы служило хорошим знаком. Она что-то вспоминала, сдвинув брови и закусив нижнюю губу.

— Он говорил… — Диана запнулась, — что его преследует собственная тень.

Алек и Камилла переглянулись. Для Стрельцовой эта фраза не имела почти никакого значения. Но Алек уже слышал что-то похожее. И от совершенно другого человека. Уже двое, не сговариваясь, вспомнили одно и то же. И это звучало мистически, невероятно. Будто Нагилёв вдруг сошёл с ума или ужасно боялся кого-то прямо перед собственной смертью. А ещё эта странность оправдывала Машу. Отчасти поэтому Алек и зацепился за неё.

— Что это значит? — включив режим строгости, спросила Камилла.

— Потом, — отмахнулся Алек. Но до этого «потом» не пришлось долго ждать.

Диана вдруг загорелась, встрепенулась, очнулась от своего горя. Интерес сверкнул в её глазах. Вопрос застыл в потемневших глазах Камиллы. Общество Дианы ничуть её не смущало. И Алек не стал тянуть: рассказал всё, о чём умолчал в докладе.

Но и на этом странности не закончились…

Алек вернулся в отдел, и Макс начал сбивчиво пересказывать ему всё, что накопилось за время его отсутствия, активно жестикулируя и постоянно тыкая на снимки на доске. Влад то и дело останавливал его и вставлял пропущенные детали.

Алек совершенно запутался в потоке информации. Но кое-что он запомнил точно. И другое стало неважным.

Нагилёв почти не имел друзей, зато у него было множество знакомых, соперников и завистников. Из дома он выходил нечасто. Бывал в недешёвом баре, с завсегдатаями которого успел поговорить, и, наверняка, выпить, Влад. Камилла же занялась теми двумя друзьями, которые иногда посещали особняк. Первый — молодой перспективный предприниматель, деятельный, активный и очень сообразительный. От отца ему осталась частная компания, которая теперь в надёжных руках стремительно разрасталась. С Нагилёвым он познакомился совершенно случайно и завязал дружбу, чтобы набраться опыта у успешного коллеги. Именно он и заходил с утра в особняк, но хозяин оказался не в духе и быстро спровадил гостя. Второй — друг детства Нагилёва. Вместе они росли, учились, вместе начинали вести дела, а потом разошлись, но неплохо общались до последнего времени. Оба, как один, заявляют, что последнее время с Нагилёвым творились странные вещи. И один из них, по словам Камиллы, даже упомянул страх перед тенью. Уже третий.

Насчёт соперников информации было много. Проверяли их алиби, их возможности, выгоду от смерти Нагилёва, но в конце концов бросили. Никто из них не мог пробраться в особняк.

Дальше Алек почти не слушал. Всё выходило так, что единственной подозреваемой была Маша. Но Маша не могла совершить роковой «мужской удар». Да и поговорив с ней один раз и один раз столкнувшись в коридоре, Алек был убеждён: она не способна на убийство. Что теперь особенно занимало Алека, так это странный страх Нагилёва. Всё в деле противоречило простой логике. А особенно тень. Тень, который до смерти боялся Нагилёв. Тень, которая никак не давала Алеку покоя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 5

Всё циклично. Всё когда-нибудь повторяется, замыкается в круг. И мы ходим по этому кругу, не зная, как вырваться за его границы. Может, ничего и не предрешено заранее. Но в каждом обстоятельстве нашей жизни есть скрытый смысл. Даже если ты его не замечаешь. В природе всё продумано, разумно, но только для неё одной. Людям не суждено познать её тайны. Но все почему-то стремятся к невозможному.

«Во всём есть скрытый смысл».

Так размышляя Алек, стараясь заставить себя бодрее шагать по серому асфальту, всматриваясь в бесконечную темноту улиц. Луна будто забыла свои обязанности и не вышла на пост. Её закрыли тяжёлые тучи. И не скажешь, что недавно это тёмное месиво было чисто-голубым небом с единственным весёлым облачком.

Чувство дежавю охватило Алека. Или он просто слишком устал, и разум отказывался обрабатывать информацию, уступил руководство чувствам.

Сон. Там было также. Даже тени вернулись и бежали по пятам за Алеком. Вот почему он не поехал на своей машине? Почему не согласился на предложение Андрея подвезти? Нет, он решил пешком топать до дома и выбрал самый малолюдный проулок.

Алек винил себя за глупость и за детские страхи. Он вдруг понял, что так пугало его в упоминаниях тени. В том кошмаре тень… убила Влада.

Алек старался отстраниться от дурных мыслей, но снова и снова видел тот размытый чёрный силуэт. Глаза привыкли к темноте, различали кочки на дороге, впереди уже горели фонари, указывая выход из лабиринта гаражей. Алек ускорил шаг. Осталось совсем немного, он доберётся до дома, обязательно включит свет, задёрнет шторы, закроет дверь на три оборота, сделает крепкий кофе, чтобы отогнать усталость, и… не будет спать. Потому что сон снова принесёт кошмары.

— Извините. — Тихий голосок вернул Алека в реальность.

Кофе здесь не было, ветер стал ещё пронзительнее и холоднее, врывался под ветровку, сбивал волосы в неряшливый ком. И это ещё называется началом лета! Алек решил, что ему послышалось, но слова повторились. Он заозирался по сторонам. В свете фонаря стояла маленькая фигурка, совсем не похожая на зловещую тень из сна.

— Маша? — недоверчиво переспросил Алек и сократил дистанцию. Теперь сомнений не оставалось. — Что ты здесь делаешь?

И снова на ты. Только на этот раз Маша не смутилась. Наоборот, она расслабилась, перестала кутаться в кофточку, даже невесело улыбнулась. И Алек не стал исправляться.

— Я ждала вас. Мне сказали ваш адрес. Понимаете, я знаю про то завещание. Мне Диана всё рассказала, — затараторила Маша.

Алек жестом прервал поток её слов. Погода всё ухудшалась, начинал накрапывать мелкий дождик. Алеку мерещились кофе и недоеденные эклеры в холодильнике. Больше всего ему хотелось на время всё забыть и просто восстановить силы. Позже он пожалеет об этом порыве, о своей неосторожности, но теперь Алек совершенно спокойно протянул Маше руку и сказал:

— Пойдём ко мне. Там всё и расскажешь.

Румянец разлился по щекам девушки. Она замялась, спрятала руки в карманы, смущённо опустила глаза. Но улыбка Алека растопила холод.

Вдвоём под фонарём они стояли так близко, словно давно были знакомы. Их окружали тени, смыкались в кольцо вокруг обрывка света. Алек мягко коснулся холодной ладони Маши, взглядом указал на небольшое четырёхэтажное здание. И девушка всё поняла. Со стороны могло показаться, что это сценка начала романтической истории. Вот так «случайно» сталкиваются в мелодрамах, и простая встреча выливается в любовь. Алек быстро отмахнулся от нелепых мыслей. Он не видел в Маше никого большего, чем просто хорошего человека. И единственное, чего он хотел, так это помочь ей избежать лживых обвинений. Нет. Просто помочь. Ведь не будь ни обвинений, ни завещания, Алек поступил бы также.