Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

Он решил даже, как в тех же историях, снять ветровку и накинуть на хрупкие плечи Маши, но девушка одним взглядом пресекла его порыв. И Алек только пожал плечами. Ему и самому не очень хотелось расставаться с последней защитой от холода.

Но, как истинный джентльмен, Алек придержал дверь перед Машей, и в темноте подъезда их ладони снова соприкоснулись. Всего на секунду, но эта секунда отрезвила их. Одновременно они осознали, как всё выходит быстро и неправильно. Но останавливаться никто уже не хотел. Тем более, что неприличных мыслей не было. Алек хотел помочь и в глазах Маши видел надежду на помощь. И доверие. Этим доверием он теперь невероятно дорожил.

Вот так наивно Алек принял за данное невиновность Маши, закрыв глаза на факты. Он просто смотрел в чистое, почти детское личико и не мог допустить и мысли, что это лицо убийцы. Глупо. Но Алеку нравилась эта глупость.

Свет в подъезде снова не работал, пришлось включать фонарик на телефоне. Алек долго не мог на ощупь найти ключи. Но неловкость окончательно исчезла. Маша расслабилась настолько, что даже тихо рассмеялась.

Наконец щёлкнул замок, со скрипом открылась несмазанная дверь, на которую Алек никак не находил времени. Маша несмело шагнула в квартиру и остановилась на пороге. Ей явно было не по себе. Алек хотел разрядить обстановку, но никакие шутки не приходили в голову.

«Влад бы что-нибудь придумал», — подсказал внутренний голос. Алек быстро заставил его замолчать. Влад не общается с такими, как Маша. Вокруг него крутятся девочки побогаче. Кроме Лины… Но и это имя исчезло из мыслей.

Алек чувствовал себя с Машей на удивление спокойно, пусть они и познакомились несколько часов назад. Настолько простая, бесхитростная, искренняя, Олейник не походила ни на одну из его знакомых. Все её эмоции отражались на лице. Такую открытость редко можно встретить в современном мире.

Алек незаметно для самого себя сравнивал Машу и Диану и находил всё больше сходств. Такие разные по общественному положению, но одинаково чистые в душе, эти девушки располагали к себе после дерзких барных компаний и подружек Влада. И обе они были связаны с Нагилёвым…

— Проходи, не бойся, — бросил Алек, пока пытался на ощупь найти выключатель.

Маша аккуратно поставила кроссовки к стене, сделала несколько шагов и остановилась в замешательстве. И тут уже Алек подоспел ей на помощь и первым вошёл в кухню.

Конечно, его квартирку нельзя было сравнить с особняком, к которому привыкла Маша. Поэтому Алек и не собирался проводить экскурсии. Маленькая кухонька тоже не впечатляла. Здесь всё было обычно: шкафчики вдоль стены, холодильник, раковина, плита, никакой посудомойки, почти никакого особенного дизайна. Вся мебель была далеко не новой и немного обшарпанной. В центре стоял небольшой столик, и, когда из-за него выдвигали стулья, пройти к плите становилось невозможно.

Но Маша не обратила внимания на всё это. Наоборот, простая обстановка будто придала ей сил. Маша опустилась на ближайший к окну стул и с любопытством рассматривала неубранную посуду.

— Кофе? — как истинный хозяин, предложил Алек. В первую очередь, конечно, потому что ему самому хотелось кофе.

Маша согласилась, вскочила и в шутку перехватила кофеварку.

— Нет уж, готовлю я, — уверенно заявила она. Спорить было бесполезно. Алек попробовал, но быстро уступил плиту Маше.

Минут десять прошли в тишине. Только приглушённо из-за окна доносилось завывание ветра и шуршал огонь на конфорке. Алек не стал опускать жалюзи. Темнота за окном приятно будоражила сознание. Маша следила за напитком, иногда помешивая, будто и искала Алека, чтобы сварить ему кофе.

Сам Руденко не заводил разговор. Маша явно хотела что-то рассказать, осталось дождаться, пока она наберётся смелости.

Раздался звон чашек. Маша разлила горячий кофе, сама поставила на стол и позволила Алеку только достать молоко, да и то, потому что рыться в чужом холодильнике не очень прилично.

Теперь шуршание огня сменилось звоном ложек. Маша не отрывала взгляда от чашки. Алек достал коробку эклеров, надеясь, что сладости помогут быстрее разговорить гостью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Извините за такое вторжение, — смущённо прошептала Маша и неловким движением заправила за ухо выбившуюся из низкого хвоста прядь волос.

— Я сам пригласил тебя. Считай, что ты у меня в гостях, — немного развязно успокоил девушку Алек и взглядом указал на эклеры.

— Я знаю, как это выглядит. Диана рассказала про завещание. Но я откажусь от денег, даже если они достанутся мне. Это деньги Дианы, и мне они ни к чему. Вам уже всё сказали про Владимира Петровича. Вы должны понять, почему моё имя в завещании. Я не хотела этого, — сбиваясь, заговорила Маша.

— Я верю.

Одной фразы достаточно. И лучшая благодарность — тёплый взгляд и улыбка Маши.

— Давай так, я не из уголовного розыска, ты не на допросе. Мы просто беседуем, и, если ты не захочешь, никто из ребят ничего не узнает.

Маша так и просияла от этих слов. Снова вспыхнули румянцем щёки. Она настолько осмелела, что надкусила эклер и отпила глоток кофе. Алек взял пример с девушки. Этот кофе был даже вкуснее того, который обычно варил он сам, хотя едва ли мог на самом деле сильно отличаться. Живительное тепло разлилось по телу, отдавая приятным покалыванием на кончиках пальцев.

— Перейдем на ты, — без раздумий предложил Алек. Они ведь уже перешли.

Маша кивнула. В кухне снова повисло молчание, только напряжение исчезло. Тишина больше не мешала. Она казалась приятной, даже необходимой. Алек заметил, что из пяти разных вкусов эклеров Маша взяла именно фисташковый, его любимый. И очередная случайность ещё сильнее сблизила их.

Жизнь — это вообще череда случайностей. Никто не может заранее знать, что будет дальше. В этом и есть прелесть жизни. Но случайностей не бывает. Парадокс. Все случайности — точно выверенная схема игры. Игры, которая и называется жизнь. Только понять ее правила никому не дано.

Не зря люди любят приятные сюрпризы. Именно сюрпризы, ведь запланированные радости не бывают такими яркими, не остаются в памяти надолго.

Вся жизнь состоит из случайностей. Тот же набор чёрных и белых полос — случайность, игры судьбы. И мы никогда не знаем, когда одна полоса сменится другой. Бояться неизвестности — то же самое, что бояться жизни. И почему-то Алек особенно ярко почувствовал это, сидя за одним столом с Машей Олейник. Так странно и приятно одновременно. Он ведь давно разучился сходиться с людьми.

— Я не понимаю, что происходит, — выдохнула Маша. — Когда всё это случилось, я стала чувствовать, что за мной кто-то следит. Извини, что не сказала сразу. Я боялась. Я чувствовала, будто всё тёмное, что есть в моей жизни поднимается на поверхность. Будто кто-то просматривал мои воспоминания. Я знаю, что это звучит безумно. А потом я вышла из особняка, и это исчезло. Просто исчезло. И мне кажется: я это придумала.

Если бы Маша рассказала то же самое в какой-нибудь другой день, Алек не поверил бы. Но после всех странностей его предчувствия обострились до предела. Слишком много мистики, теней, невидимок и кошмаров для одного дня. Теперь Алек уже не удивился бы никакому абсурду.

Разговор продолжился сам собой. За откровенностью Маши последовало непродолжительное молчание. Алек настукивал простенькую мелодию пальцами по столу. Он надеялся, что со стороны не видно, как мечутся в голове стайки мыслей. Скрытность боролась с желанием поделиться своими переживаниями. И под взглядом Маши победило последнее. Алек будто заразился от неё искренностью. Маше легко было говорить правду и невозможно лгать, глядя в глубокие серые глаза. Она не сомневалась, не смеялась, просто понимала и верила.

— Обменяемся номерами? — Голос Маши звучал весело, будто не было никаких теней и убийства. — Просто скажи свой номер. Я запомню.

И Алек повторил давно заученные наизусть цифры. С этого момента разговор медленно перетёк в другое русло. Услышь его кто другой, в жизни не подумал бы, что эти двое знакомы всего полдня. Доверие. Приятное, тёплое слово. Для Алека оно стало чем-то далёким. А ещё оно пахло кофе, выпечкой и ночной прохладой. А раньше — корицей, лавандой и летом. И откуда Алек всё это знал?