Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

Алек впервые понял, что такое предчувствие, грызущее изнутри, разъедающее, связывающее по рукам и ногам. Он мог поклясться, что произойдёт нечто ужасное. И хуже всего — не мог ничего изменить.

Алек шёл за Марком, оглядываясь по сторонам, продумывая каждый шаг. Лишь бы ничего не упустить и не создать лишнего шума. Всё произошло слишком быстро. Он не успел ничего увидеть. Только тень мелькнула вдоль стены…

— В сторону, — жёстко бросил Марк.

Твёрдая рука толкнула Алека в плечо. Он отступил назад, едва удержал равновесие. Раздался оглушительный выстрел, за ним ещё один. И тишина. Эхо разнесло хлопки, они отлетали от стен, многократно усиливаясь, никак не желая затихать. Алек видел, как снова мелькнула тень. Конечно, это был человек, который позже сидел в допросной со звериной ухмылкой на лице, грубо, самодовольно отвечал на вопросы Андрея. Но для Алека он навсегда остался тенью на стене.

Смерть жестока, непредсказуема, когда она подбирается так близко, дразнит, касается холодным дыханием кожи, проводит по волосам костлявыми пальцами и исчезает, забирая с собой другого.

Алек и не представлял, что это такое. Он был уверен, что неплохо знаком со смертью. Даже самоуверенно заявлял, что не боится. Но смерть мамы была другой, мягкой, медленной, как угасание, солнечный закат, увядание цветка, как осенний листопад. В ней была таинственная прелесть грусти. В этой новой смерти — только ужас и пронзительная боль, будто та чёртова пуля пронзила его сердце.

Алек не слышал собственного голоса, в ушах звенело, глаза застилало туманом. Рядом снова раздался выстрел, чей-то крик. Вроде всё закончилось. Будто за стеклом звучал голос Андрея, грохот падающего на доски пистолета. Преступника взяли. Но Алеку уже было всё равно.

Марк не двигался. Алек упал на колени, царапая руки о выступающие гвозди. Марк приоткрыл глаза, его веки дрожали. Только теперь Алек увидел кровь, багровые разводы на деревянном полу, разливающееся по рубашке алое пятно. Марк судорожно зажимал ладонями рану на груди, но силы уже почти оставили его.

— Ты не виноват, — едва слышный шёпот. — Слышишь, ты всё делал правильно.

Губы Марка тронула полуулыбка, последняя в его жизни. Именно таким он остался для Алека, недоступным для смерти, сильным даже в последние секунды.

А потом всё слилось в одно сплошное месиво голосов, криков и боли. Андрей подоспел первым, не растерялся, профессионально пытался оказать помощь, вызвал скорую, только уже поздно. Врачи сказали, что шансов не было. Но Алек так и не смог простить себе, что не успел ничего сделать, просто растерялся. Сдался.

В тот день на шее Андрея появилась серебряная цепочка с кулоном, напоминание. Он не смог себе простить. Алек тоже не смог.

Убийцу посадили на пожизненный. Алек видел его только через экран в отделе, но уже ненавидел всем сердцем. Что-то сломалось в нём после смерти Марка. Наверное, Алек просто повзрослел. В тот день окреп самый жестокий из страхов — страх потери.

Алек до сих пор видел Марка во снах. Но кошмары не повторялись уже давно. Только этой ночью они не давали покоя. Стоило закрыть глаза, и Алек снова видел Марка, и его последние слова смешивались с голосом Влада и пророчествами старухи с рынка. Это уже приближалось к безумию. Алек не мог контролировать себя, будто невидимой рукой кто-то перематывал плёнку воспоминаний в его голове.

Он поверил бы, что сходит с ума. Но на тумбочке у кровати лежали ключи, те самые, которые Алек давал Владу. И отперта была входная дверь. Кто-то входил в квартиру. Но вышел ли?..

Кофе не помогал, свежий воздух тоже. Алек окончательно проснулся, но не исчезли остатки кошмаров. Идея рассказать обо всём хоть кому-нибудь становилась с каждой минутой отчетливее. Но кто будет слушать его бредни посреди ночи?

Алек не собирался будить Машу и тем более Андрея, которому и без того проблем хватает. Но всё равно он схватил телефон и стал судорожно листать ленту контактов.

Плохие предчувствия вышли за все рамки. И только одно могло уничтожить их — голос Влада, живого и невредимого, конечно, возмущённого ночным звонком. Но разве теперь это имело значение?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Только длинные противные гудки стали ответом. Алек звонил три раза, ждал до конца, надеялся. А искусственный женский голос повторял своё: «Абонент не отвечает. Перезвоните позже».

Предчувствия стали ещё ярче. Они напитались гудками и тишиной, теперь на их стороне была и логика. Влад никогда не отключал звук. Вообще никто из уголовного розыска не расставался с телефоном. Ещё и ключи. Как ключи Влада могли появиться на тумбочке, если не…

Всё возможно. И Алек цеплялся за эту надежду. Но одной надежды было недостаточно. Она не могла выстоять против разрастающегося страха. И Алек, не отдавая себе отчёта в действиях, нашёл номер Андрея. Всего пара секунд, телефон завибрировал, и с той стороны раздался голос Воронцова, настолько живой и встревоженный, будто его хозяин вовсе не спал:

— Алек, что случилось?

Андрей понял, по учащенному дыханию и нескольким секундам тишины отгадал состояние Алека.

— Влад не отвечает, — выпалил Руденко, но тут же крепче стиснул телефон, вымещая на нём эмоции, и взял себя в руки. — Ты не замечал в нём ничего странного? Вчера…

Алек принялся расхаживать по комнате. Старая привычка. Но движение успокаивало.

— Как не заметить, — перебил Андрей. — Он закрывается от меня. Может, хоть ты понимаешь, что происходит.

Отчаяние. Оно слишком редко звучало в голосе Андрея. Алек привык, что Воронцов контролирует всё и всегда. Но сейчас он казался непривычно потерянным. И последние сомнения отпали.

Алек рассказал обо всём, о чём только знал сам: о подозрениях, предчувствиях, словах Влада и Маши. И с каждой высказанной вслух мыслью становилось легче, будто Андрей принимал на себя часть груза.

Воронцов ни разу не перебил, ничего не спрашивал. И только когда Алек замолчал, сдержанно ответил:

— Не беспокойся на этот счёт. Считай, я уже еду к Владу.

Отговорки не принимались. Это Алек понял сразу.

— Оставайся на месте. Я позвоню.

Двумя предложениями Андрей пресёк любые, даже мысленные, попытки протеста. Он всегда брал на себя основную ответственность и большую часть работы. Алек понимал, что Андрей просто боится. За него, за Влада, за каждого из ребят. Их отдел давно перестал быть местом работы. Для каждого по-своему, но он стал вторым домом. А для кого-то и первым. Алек не раз задумывался, что Андрей входит в это число. Пожалуй, он и сам входил в него. Наверное, не могла пустая квартирка сравниться с отделом. Жизнь бросала Алека в разные круги. Люди приходили и уходили, но работа оставалась неизменной уже несколько лет. И теперь был только один дорогой для Алека человек, не входящий в число коллег. И имя этого человека, будто нарочно, высветилось на экране.

Алек не хотел звонить Нике, беспокоить её среди ночи, заваливать своими подозрениями. Но раз уж она первой решилась позвонить…

Нет, Алек сразу понял, чьих это рук дело. Но ведь ничего не меняло вмешательство Андрея.

— Привет, прости, что разбудила.

Первая фраза, и все теории рухнули с треском. Разве может это быть простым совпадением?

— Я боюсь за Влада. Я видела одну девочку, она уверена, что с Владом что-то происходит. А теперь ещё этот сон.

— Что за сон? — сходу выпалил Алек.

— Будто тень… убивает Влада, — с дрожью в голосе прошептала Ника.

В такое поверить было ещё сложнее, чем в предсказания старухи и таинственные тени. Два человека одновременно видели один и тот же кошмар, который до пугающего хорошо вписывается во всё, что происходит кругом.

Коротко Алек пересказал Нике свои страхи и разговор с Андреем. Скрывать что-то от сестры бесполезно. Это Алек усвоил ещё в детстве. Нике с её проницательностью и пониманием человеческой природы стоило бы работать в уголовном розыске. Но она выбрала свой путь, пожалуй, ещё более тернистый. Ника закончила медицинский и устроилась в частную клинику, довольно быстро сколотив репутацию честного профессионала.