Представление о христианах в античном обществе - Борис Деревенский

Iudaeos licet et porcinum numen adoret

et caeli (=cilli) summas advocet auriculas (Fr. 37) -

Иудей, сколько бы он не поклонялся божеству свиньи

и не взывал к неба (=осла) высоким ушам…

Если в случае с Флором конъектура caelum-cillum остается спорной и малоубедительной, то здесь подобное исправление представляется вполне оправданным. В самом деле, «осел» вместо «неба» выглядит естественнее наряду со «свиньей» и особенно в сочетании с «высокими ушами» (summas auriculas). О почитании иудеями обеих этих животных – свиньи и осла – говорит Плутарх в «Застольных беседах», IV, 5, объясняя, что свинья научила иудеев посеву и пахоте, а осел показал им источник воды (и в этом пункте точное совпадение с данными Тацита!). Эта же пара животных в качестве символов или даже обликов еврейского бога появляется у Епифания Кипрского (316-403 гг.) при описании воззрений гностических сект: «Одни из них говорят, будто Саваоф имеет облик осла, а другие – будто свиньи» (Панарион, XXVI, 10) [17].

О почитании евреями свиньи говорили все же нечасто; зато мнение об их ослопоклонстве было общепринятым и устойчивым. Приводя сообщение Тацита о поклонении иудеев изображению осла, Тертуллиан замечает: «и, поскольку мы близки к иудеям по религии, от этого, я предполагаю, произошло мнение, что мы также поклоняемся тому же самому изображению» (Апология, XVI, 3). Действительно, можно считать установленным, что обвинение христиан в поклонении ослу или ослиной голове являются продолжением и воспроизведением антиеврейских взглядов. Но как могло возникнуть представление о поклонении иудеев ослу? Предполагается, что взгляд такой появился на том основании, что имя Иао, под которым грекам и римлянам был известен Бог Израилев, созвучно египетскому слову, обозначающему осла [18]. Вероятно также, что данное представление возникло в связи с египетскими культами, в которых почитались животные-тотемы («звероголовые боги»). Плутарх передает легенду о египетском боге Тифоне (Сете), который, странствуя на осле по пустыне, произвел на свет сыновей Иерусалима и Иудея, положивших начало еврейскому народу (Об Исиде и Осирисе, 31). Сам древнеегипетский бог Сет обычно изображался в виде осла или человека с головою осла. Греческие и римские авторы были вполне осведомлены об исходе евреев из Египта и очень часто представляли евреев как отверженную и изгнанную часть египетского населения. Так рассказывают о происхождении иудеев Диодор Сицилийский и Тацит. Согласно Манефону, город Аварис, из которого начался исход евреев из Египта, был посвящен тому же Тифону (у Иосифа Флавия, Против Апиона, I, 238). В таком случае представление оСете-Тифоне как покровителе иудеев, – о Тифоне, сидящем на осле, либо изображаемым в виде осла или с головою осла, – могло впрямую повлиять на возникновение представления о поклонении иудеев ослу или ослиной голове. Следует заметить, что и греки, и римляне испытывали глубокое отвращение к египетской зоолатрии; философы отзывались о ней как о худшем виде суеверия и безбожия, а комики и сатирики изощрялись в насмешках над поклонниками собак, кошек, жуков, крокодилов и репчатого лука [19]. В глазах античного общества между египетским и иудейским «суевериями» не было большой разницы, равно как виделась несомненная связь египетских колдунов с иудеями, а затем и с христианами (см. ниже, главу «Чародеи»).

Искаженные и фантастические представления об иных религиозных традициях, диктуемые господствующими в данном обществе стереотипами, существовали с незапамятных времен. Наделение иноверцев уродливыми, отталкивающими чертами вообще характерно для древних и средневековых культур. Совершенно также в Средние века христианские авторы говорили о поклонении мусульман изваяниям людей и животных, и даже подробно описывали золотые статуи Мухаммеда, будто бы стоящие в мечетях. При этом сам пророк нередко представлялся в облике чудовища с птичьим телом и лошадиной шеей [20]. В свою очередь мусульмане поражались обилию «идолов» в христианских церквях. Так, арабский хронист Имад-ад-Дин сообщает, что «неверные франки» поклоняются даже «нечистым» животным, и что он лично видел в церкви изображение свиньи [21] (скорее всего, сцену Мф 8:30-32 – Б. Д.).

Не стоит, однако, сводить все дело к предвзятым суждениям и злостным выдумкам идеологических и религиозных противников. Почитание осла – исторически засвидетельствованное явление. Корни этого почитания уходят в глубину эпох. Исследователи обращают внимание на символизм осла в ряде древних культур, в том числе у евреев. Осел принимал участие в культовых церемониях, связанных с божествами плодородия, а нередко и сам выступал в качестве божества плодородия и плодовитости. У греков осел был непременным участником дионисийских празднеств (Иустин. Диалог с Трифоном, 69). Странствующие жрецы Сирийской богини возили ее изображение на осле, которого величали «богоносцем» (Лукиан. Лукий или осел, 33-41; Апулей. Метаморфозы, VIII, 24 сл.). В символике древних евреев осел привязывается к виноградной лозе (Быт 49:11), олицетворяющей изобилие и самый Израиль. «Понятно, – отметила в этой связи О. М. Фрейденберг, – что иудейские племена должны были быть тотемистически увязаны с культовыми рассказами об осле и винограде» [22]. Таким образом, представление о поклонении иудеев (а затем и христиан) ослу возникло на основе тотемной близости к евреям этого животного. «Связь между Иисусом как божеством и ослом как божеством, – развила свою мысль исследовательница, – тем исконнее, чем больше мы обнаруживаем ее существование еще до христианства… Осел, подобно Иисусу, должен был некогда умирать и воскресать из мертвых» [23]. Подтверждением тому служит отголосок одной древней легенды, сохранившийся в позднеантичных или раннесредневековых схолиях к Аристофановым «Птицам». Рассказывается, что некто обратился к предсказателю с вопросом, выживет ли тяжело больной. Тут же на глазах предсказателя из какого-то мертвого тела восстал осел, и чей-то голос произнес: «смотри, осел воскрес!» (o; noj w'n avne, sth) Тогда предсказатель предрек, что больной выживет; так оно и произошло (Argumentum-scholion. Sch. Av., 721).

Представление об ослопоклонстве христиан, видимо, получило дополнительные черты по сравнению с ослопоклонством евреев. Ослоголовое божество, показанное в Карфагене во времена Тертуллиана, по всей видимости, вписывалось в цикл преданий и легенд о человекообразных существах, произошедших от смешения людей с животными. Быкоголовый Минотавр считался плодом конкубината критской царицы Пасифаи с быком. В этой связи С. Краус предположил, что слово Onocoetes под изображением ослоголового существа нужно понимать как плод совокупления осла с женщиной – concubitu asini (et feminae) procreatus [24]. Такая легенда, по замечанию Ф. Зелинского, будучи пародией на евангельское сказание о чудесном зачатии и рождении Иисуса, должна была логически возникнуть из того факта, что Иисус считался сыном еврейского бога, а еврейским богом в античном обществе считался осел [25].

Предложенное столетие назад объяснение С. Крауса слова Onocoetes и сейчас представляется наиболее верным. Менее удачны другие толкования. В «Словаре христианских древностей» Oehler вслед за Гесихием (Hesychius) высказал мнение, что термин этот сложен из греческих слов o; noj («осел») и koia, sqai, которое нужно понимать как i`era, stai («быть священником»); таким образом o`nokoi, thj – это asinarius sacerdos – «осел священника» (an ass of a priest) [26]. В этом толковании пропала суть карфагенской сатиры: христианский бог не просто ослоподобен (в таком случае не нужно было бы сопровождать изображение столь специфической надписью), но заклеймен как чудовище, пусть и комическое, – как выродок, ублюдок. Biforme numen («двуобразное божество»), – описывает его Тертуллиан (Апология, XVI, 13), что надо понимать как biforme monstrum («двуобразное чудовище»), ибо не иначе как поклонением чудовищу (monstra colerent) представлена мнимая христианская онолатрия у Минуция Феликса (Октавий, 28). Д. Боселис (Boswellis) и У. Джохансон (Johansson), верно уловив мотив содомии, предположили, что речь идет о совокуплении Иисуса с ослицей, при чем она-де забрызгала его своими выделениями, отчего у него в представлении противников христианства должны были волшебным образом появиться копыта и ослиные уши [27]. Подобные превращения людей в результате соития с животными действительно описываются в античной и средневековой литературе. И все-таки толкование такое выглядит довольно натянутым и громоздким. Названные исследователи слишком увлеклись избранной ими темой античных и средневековых половых извращений и в случае с Onocoetes'ом не увидели другого, более простого решения.

Архаические предания о соитиях женщин-прародительниц с тотемными животными и рождении от них полулюдей-полузверей были излюбленными сюжетами античных мимов (фарсов), рассчитанных на широкую публику и имевших у нее огромный успех. Апулей, подробно описав в своих «Метаморфозах» (X, 19-22) совокупление с ослом знатной дамы (по его выражению – «ослиной Пасифаи»), не только продемонстрировал, как легенда превращается в фарс, но и дал представление о том, как подобная сцена должна была разыгрываться на театральных подмостках. На эту же тему высказался и едко высмеивающий римские нравы Ювенал: