Представление о христианах в античном обществе - Борис Деревенский

Далеко не всегда требования, предъявляемые к христианам, были столь жесткими, как у Плиния Младшего и как их представляет Иероним. В иных случаях христиан вовсе не принуждали отречься от своей веры; им надлежало лишь принести жертвы официальным богам и изваянию императора, то есть, оставаясь почитателями Христа, продемонстрировать лояльность и хотя бы формально вернуться в лоно «общей религии». Так, по-видимому, обстояло дело в случае с Иустином Мучеником и другими христианами, осужденными вместе с ним в Риме в 166 г. В раннехристианском «Сказании о мученичестве святого Иустина [и иже с ним]» не говорится о требовании похулить Христа. Римский судья, не вполне осведомленный, какому собственно богу поклоняется Иустин, в течение нескольких допросов пытается выяснить это (в «Сказании» в этом месте следует тезисное изложение христианской веры), и, наконец, сочтя этого бога нетрадиционным, требует от Иустина почтить известных отеческих богов (глл. 4; 5), что для христианина, понятно, означало отречься от Христа. Правительство беспокоило главным образом пренебрежение «заветами отцов», и наказание постигало христиан не за поклонение Христу, а за неисполнение гражданских обязанностей. Обычная формулировка, доставшаяся нам от Актов мученичества, – «пострадавшие за веру в Христа», «за исповедание Христа», – нуждается в уточнении и исправлении. Приговор в отношении Киприана Карфагенского (258 г.) гласит: «Ты долго жил как святотатец (sacrilega). Ты показал себя врагом римским богам и священным законам. Августейшие императоры не могли убедить тебя возвратиться к исполнению римских религиозных обрядов. В предостережение тем, кого ты вовлек в свое преступное сообщество (conspiratio), ты своею кровью заплатишь за нарушение законов» (Жизнь и страдания св. Киприана, 17). Если бы приговор этот был взят не из соответствующего церковного источника, а из каких-нибудь городских ведомостей, мы бы не сразу догадались, что его вынесли христианину.

Само по себе требование отречься от Христа должно было все реже выдвигаться на процессах христиан по мере того, как, с одной стороны продолжала расшатываться и слабеть традиционная греко-римская религия, и многочисленные чужеродные культы все прочнее обосновывались на территории Империи; с другой стороны, христианство, проникая понемногу во все слои общества, уже не казалось таким нетрадиционным и антиобщественным, каким оно воспринималось сначала. В 186 г., в деле Аполлония, епископа Равеннского, римский судья с явным сочувствием к подсудимому убеждал его апеллировать к сенату (Евсевий. Церковная история, V, 21, 4). По свидетельству Тертуллиана, наместник Северной Африки Веспроний Кандид, человек в общем-то жесткий и суровый [51], считал достаточными признавать христиан всего лишь нарушителями общественного порядка и довольствовался тем, что присуждал их к публичному извинению перед согражданами (К Скапуле, IV, 3). Именно эти сограждане, оскорбленные вызывающе-независимым поведением христиан (а нередко их прямо провокационными действиями [52]), как правило, и возбуждали судебные дела против них, а также инспирировали гонения. Во всяком случае ранние христиане ясно сознавали, что настоящая угроза им исходит не от государственной власти, а от окружающего враждебного населения. Евсевий передает, что т. н. Дециево гонение началось в Александрии задолго до появления императорского указа, «когда какой-то пророк… стал возбуждать и натравливать на нас языческую толпу» (Церковная история, VI, 41, 1). В некоторых раннехристианских документах встречаются косвенные и прямые указания, что начальство в провинциях и даже сам император заступались за христиан и защищали их от притеснений «негодной черни» (Иустин. 1-я Апология, 70, 71; Тертуллиан. К Скапуле, IV, 6).

По-видимому, на определенном этапе власти, поняв, что распространение христианства уже не остановить, готовы были допустить его существование при условии, что христиане будут соблюдать общегосударственную религию и ее ритуалы. «Кто же мешает вам чтить и Его (Христа), если это Бог, вместе с богами естественными? – спрашивал у христиан египетский наместник Эмилиан в 257 г. – Вам приказано чтить богов, и именно тех, которых все знают» (Евсевий. Церковная история, VII, 11, 9). Античное сознание позволяло сочетать поклонение Христу с верностью mos majorum. Осуждавший новую религию Цельс иронически советовал христианам обожествить Сивиллу или Иону с его тыквой, находя их ничуть не худшими, чем Христос, но при этом настаивал, чтобы воздавалось должное почтение официальным богам (Ориген. Против Цельса, VII, 53). У римлян было понятие частного или местного культа (privatus cultus), нисколько не противоречащего государственному [53]. Повсеместно существовали локальные культы (особенно много в Египте); каждый полис, община, коллегия и религиозная ассоциация имели своих особых богов-покровителей, – вплоть до отдельной семьи и мелких божков-ларов, охранителей домашнего очага. Наряду с этим учреждались новые культы, обожествлялись правители и герои, и из Деяний апостолов мы узнаем, что жители Листры хотели поступить так в отношении Павла и Варнавы (14:11-13). Всякий гражданин был волен по своему усмотрению составлять свой домашний ларарий, и в III веке, когда Христос был уже довольно широко почитаем, в том числе и не-христианами, император Александр Север включил его в число своих домашних божеств вместе с Аполлонием, Авраамом и Орфеем (Элий Лампридий. Александр Север, XXIX, 2). Как раз в это время в Церкви возникла легенда, что еще император Тиберий собирался ввести Христа в официальный пантеон и даже конфликтовал по этому поводу с сенатом (Тертуллиан. Апология, V, 2 и др.). Эта легенда, вошедшая во все христианские анналы, не могла бы укорениться, если бы в Церкви не возникло ощущение, что правительство ослабило свое давление на нее и ищет компромисса.

«Чародеи»

Полемический трактат знаменитого христианского апологета и отца Церкви Оригена (185-254 гг.) «Против Цельса», написанный в опровержение антихристианского сочинения эллинистического автора второй половины II века, называемого «Правдивое слово» (само сочинение это не сохранилось), замечателен сам по себе, а для нашей темы поистине уникален. Ориген взялся за опровержение достаточно известного в его время сочинения, – в отличие от других христианских апологетов, которые предпочитали в качестве оппонентов выводить вымышленных условных лиц, представляющих обобщенный тип антихристианина. Цельс же – обвинитель реальный, и его «Правдивое слово» в свое время наделало много шума в Церкви. Посему Ориген был вынужден опровергать не только те обвинения, которые ему было удобно опровергать. Ему пришлось спорить с Цельсом по всем пунктам, шаг за шагом отражать антихристианские выпады «по возможности с буквальной точностью». Отец Церкви сохранил даже композицию «Правдивого слова»: Цельс критиковал христианское вероучение с разных точек зрения: сначала он спорил с христианами от имени ортодоксального иудея, а затем выступал как эллинистический философ и историк.

С самого начала христиане рисуются в «Правдивом слове» как колдуны и чародеи (ma, goi, go, hsi). «Цельс утверждает, что христиане при помощи имен и заклинаний будто бы имеют власть над некоторыми демонами… Дальше он обвиняет и самого Спасителя в том, что совершить свои чудесные деяния Он будто бы был в состоянии только при помощи чародейства» (Против Цельса, II, 6); «все это суть деяния какого-либо отверженного богом человека, какого-либо гнусного колдуна» (I, 71). Также и ученики Иисуса, будучи «простыми и необразованными людьми, производили [на слушателей] такое неотразимое влияние, которое указывало на присутствие в них особой таинственной силы чародейства» (III, 68). Наконец, по словам Цельса, он лично «видел у некоторых пресвитеров книги, содержащие имена варварских демонов и волшебные средства; в них нет ничего хорошего, а все – во вред людям» (VI, 40).

Отражал ли Цельс в данном случае распространенное мнение? Безусловно. Многие христианские авторы возмущались тем, что Христа сравнивают с известным чародеем Аполлонием Тианским (ум. 97 г.), а Евсевий Кесарийский посвятил осуждению такого взгляда специальный трактат – «Против Гиерокла». По словам Евсевия, императорский префект Гиерокл (ок. 303 г.) отзывался об Христе как о посредственном волшебнике, совершившим «кое-какие чудеса», которые затем раструбили и приукрасили его последователи – «лжецы, невежды и чародеи (go, htej; в смысле: обманщики, шарлатаны)». В «Евангелических доказательствах» Евсевий опять же отвел немало места опровержению утверждения, что «чудеса, творимые Иисусом, были разновидностью колдовства, коим Он обманывал тех, кто их видел, – так, как это делают маги и чародеи» (III, 5). Иероним Стридонский отмечал, что магом продолжают называть Христа и иудеи (Письма, 45, 6).