Еще одна помолвка - Шома Нараянан

– Уверена? – весело спросил он. – Ты уехала со мной, вместо того чтобы сидеть рядом с этим, надо признать, завидным, но чрезвычайно скучным мужчиной.

– Я не видела тебя пятнадцать лет, – напомнила она. – А Сиддханта вижу каждый день.

– А твои туфли…

Она оглядела свои туфли. Очень красивые: зеленые лодочки на высоких каблуках, ярко выделявшиеся на фоне скромных черных брюк и топа. На шее переливалось серебряное колье ручной работы с хризолитами, в цвет туфель. Несмотря на десятки статей в модных журналах, клеймивших одинаковые по цвету аксессуары, как устаревший стиль, было трудно удержаться, особенно когда речь шла о туфлях. Кстати, о туфлях…

– А что с ними не так?

– Ничего, – улыбнулся он. – Просто они очень бросаются в глаза. Во всем остальном ты весьма консервативно одета.

Прежде чем она успела запротестовать, он сказал:

– Прости. Я читаю слишком много популярных статей по психологии. Но я стою на своем: это своего рода мятеж, не слишком буйный, но все же мятеж. Я всегда считал, что твой отец слишком строг с тобой.

– Я живу отдельно от родителей уже больше семи лет, – возмутилась Шуэта. – Со всеми восстаниями давно покончено. И отец изменился. Он уже не такой, как был.

Ее отец насаждал настоящий террор, когда она была моложе, и большинство ее одноклассников старались держаться от него подальше. У Шуэты ушли годы на то, чтобы набраться достаточной храбрости и противостоять ему.

– Я тебе верю.

Эта встреча каким-то образом возродила в Нихиле прежнее желание дразнить Шуэту и наблюдать, как она старается сдерживать свой нрав. Вот только она уже взрослая, и вместо того, чтобы дергать ее за хвостики и ставить подножки на уроке физкультуры, ему хотелось протянуть руку и коснуться ее, провести ладонью по гладкой коже, запутаться пальцами в шелковистых волосах…

Сообразив, что его мысли зашли слишком далеко, он взял меню и стал заинтересованно листать его. И тут ему пришло в голову нечто странное:

– Надеюсь, ты не стала вегетарианкой?

Когда Шуэта покачала головой, он облегченно вздохнул:

– Слава небесам. Я заказал баранье жаркое, карри с креветками и рисовыми блинчиками: предположил, что тебе тоже понравится.

– Конечно! Кстати, ты всегда любил карри с креветками. Помню, твоя мама хорошо его готовила.

– Какая мама? – спросил он, кривя губы.

Шуэте захотелось пнуть себя. Нихил был незаконнорожденным и всегда болезненно воспринимал расспросы о своей семье. После десяти лет бездетной супружеской жизни его отец завел любовницу, неприятно поразив этим всех, кто его знал. Нихил и был сыном этой любовницы. Возможно, все было бы менее скандальным, если бы он пытался держать свою связь в секрете, но, обнаружив, что Ранджини беременна, отец привел ее в дом, где жила его жена. До четырех лет Нихил был уверен, что иметь двух матерей – вполне нормальное явление. Только когда он начал ходить в школу, понял, что живет в очень странном окружении.

– Тетушка Вина.

Вина была законной женой отца Нихила. Будь они мусульманами, он мог бы жениться дважды, но индуистская религия это запрещает, считая такое положение двоеженством. Вина на удивление спокойно восприняла случившееся. Она обожала Нихила, что было не так уж удивительно, учитывая, что своих детей у нее не было. В отрочестве Нихил был тоже сильно привязан к ней, несмотря на то что вся его угрюмость и враждебность были направлены на родителей.

– Как они? – спросила Шуэта. – Твои родители.

Она видела их всего несколько раз. Отец сделал все, чтобы она как можно меньше общалась с Нихилом.

Тот пожал плечами:

– Полагаю, все в порядке. Я не виделся с ними больше четырех лет.

Брови Шуэты взлетели вверх.

– Разве они не в Пуне?

– У отца был дом в Тривандруме. Они перебрались туда, когда отец ушел на пенсию. И по-прежнему живут там. Хотя теперь тетушка изображает кузину, а ма говорит всем, что замужем за отцом.

Он объяснял достаточно спокойно, но Шуэта видела, как сжаты его кулаки. Ее так и подмывало перегнуться через стол и взять его руку, разгладить нахмуренные брови. Он всегда называл родную мать «ма», а жену отца – более ласковым «тетушка».

– Полагаю, так легче, – заметила Шуэта. – Трудно объяснить все новым людям.

– Жаль, что они не подумали об этом, когда подобные вещи имели для меня значение, – сдавленно ответил он. – Не знаю, почему тетушка это терпит.

– Уверена, что у нее на это есть свои причины. Может, ты навестишь их сейчас, раз уж все равно приехал в Кералу?

Шуэта очень верила в женщин, умеющих постоять за себя. По ее мнению, Вина отвечала за ситуацию точно так же, как родители Нихила.

– У меня нет времени. Нужно вернуться в Мумбаи на очередное мероприятия. Кроме того, сейчас я не в лучших отношениях с отцом.

Он по-прежнему хмурился. Но через несколько секунд, сделав усилие над собой, улыбнулся:

– Кстати о родителях: как поживает твой отец?

– Он тоже ушел на пенсию, и теперь командует садовником и уборщицами, – сообщила Шуэта. Нихил рассмеялся.

Отец Шуэты был доктором в широко известной больнице Пуны и внушал к себе здоровое уважение всех, кто его знал. Мать Шуэты скоропостижно скончалась от сердечного приступа, когда девочке было три года, и незамужняя старшая сестра отца переехала к ним, чтобы помогать растить Шуэту.

– А твоя тетя?

– Все еще ведет его дом. Хотя и ворчит на него, жалуется всем, кто готов выслушать, удивляется, как это моя мать терпела его столько лет.

Очень многие этому удивлялись. Но Нихил не сказал этого вслух. Он несколько раз видел отца Шуэты, поскольку тот был членом школьного совета и председательствовал на том собрании, которое привело к исключению Нихила из школы.

Нихил не затаил против него зла, потому что и без того его пребывание в школе было под вопросом. История с курением последовала за другой, когда он «позаимствовал» мопед у учителя хинди и катал на нем лучших приятелей. Но ему очень не понравилось, что доктор Матер запретил Шуэте общаться с ним.

Принесли еду, и Мариамма сама положила огромные порции на их тарелки.

– Приятного аппетита, – пожелала она Шуэте. – Вы такая худенькая – нынешние девушки то и дело сидят на диетах.

– Я не могу сидеть на диете даже ради спасения собственной жизни, – заверила Шуэта. – Я худая, потому что много плаваю.

Мариамма неодобрительно шмыгнула носом, но Нихил нашел весьма забавным общество женщины, которая не помешана на своей фигуре. По работе он часто сталкивался с моделями и актрисами, и все они боялись дышать, на случай если воздух содержит калории. По его мнению, фигура Шуэты была лучше, чем у любой из них: стройная, но не тощая, с приятными глазу изгибами в нужных местах.

– Нравится еда? – спросил он, наблюдая, как она обмакивает рисовый блинчик в карри и ест с видимым удовольствием. Несколько секунд он не мог оторвать взгляда от ее аппетитных губ, по которым она провела языком: этакий невинно-сексуальный жест.

Он отвел глаза от ее лица, чтобы сосредоточиться на собственной нетронутой еде, прежде чем она успеет поймать его за подглядыванием.

– Все приготовлено на кокосовом масле, верно? Добавляет еде пикантный привкус.

Нихил вспомнил, когда в последний раз водил девушку на свидание в ресторан в Мумбаи, специализировавшийся на настоящей керальской кух не. Она почти ничего не ела, заявив, что от еды пахнет маслом для волос. Ее вообще многое раздражало. Грубила официантам, отказывалась пройти несколько метров до машины, потому что тротуар выглядел слишком грязным. Он тогда задавался вопросом, почему предпочитает тратить время на пустоголовых особ вроде нее, вместо того чтобы встречаться с такими, как Шуэта? Впрочем, он не хотел слишком углубляться в причины: самоанализ никогда не был его сильной стороной.

– Могу я кое-что у тебя спросить? – оживилась Шуэта, доедая последний блинчик. – Почему ты так доставал меня в школе? В детстве мы были хорошими друзьями, пока ты не начал общаться только с мальчиками, а меня стал полностью игнорировать. А когда нам было по двенадцать или что-то около того, ты стал настоящим кошмаром. Грубо высмеивал мою одежду, прическу, словом, все.

– Неужели я был таким паршивцем?

Нихил, похоже, был искренне озадачен.

– Я помню, что немного дразнил тебя, но все это было таким несерьезным. Я не хотел тебя расстраивать. Может, это потому, что ты была такой хорошей девочкой, во всем слушалась учителей, вовремя делала домашние задания, никогда не сбегала с уроков. Учиться с тобой – это такой стресс! Ты устанавливала непомерно высокие стандарты…

Он вовремя увернулся, когда Шуэта замахнулась на него салатной ложкой.

– Осторожнее, – со смехом предупредил он, когда во все стороны полетели брызги карри. – Мне еще придется возвращаться. Не хочу, чтобы все подумали, будто мы швыряли друг в друга едой.

– О боже, а твоя одежда, должно быть, стоит целое состояние!