Я - дирижер - Шарль Мюнш

Пришло лето, и я уехал дирижировать в Биарицц; потом получил приглашение в оркестр Ламуре. Поль Бастид давал мне советы; я часто его посещал, поверяя ему сомнения, мы обсуждали с ним бесчисленные эстетические проблемы. Он приходил меня слушать и с замечательным профессионализмом разбирал потом, такт за тактом, допущенные мною ошибки. Это было время большого труда и учебы.

Я подружился с Онеггером, Русселем, Пуленком и часто включал их произведения в программы концертов Парижской консерватории, которыми я руководил в течение трех лет. Современная музыка привлекала меня все больше и больше: разве она не является живым выражением стремлений, вкусов, эстетики нашего времени? Современную музыку мы должны были бы понимать лучше всего.

1937... Чудо. Общество концертов консерватории осталось без официального руководителя после отставки Филиппа Гобера. Комитет пригласил меня на несколько концертов и предложил выставить мою кандидатуру, на что сам я, по собственной инициативе, никогда не решился бы. И в одно прекрасное утро я увидел свое имя выгравированным золотыми буквами на мраморной табличке у входа в старую консерваторию, где обосновалось тогда Общество концертов.

Каждое воскресенье, вплоть до 1945 года, я дирижировал этим великолепным оркестром, стараясь каждый раз внести еще больше старания и души в этот труд.

Были четыре ужасных года немецкой оккупации. Моя роль заключалась в том, чтобы помочь мыслящим людям совершать бегство в более счастливые миры. Я служил этой цели с рвением, удесятеренным зрелищем моей страны, порабощенной, с кляпом во рту, истерзанной. Никакая материальная сила никогда не сможет сковать порыв музыки.

В 1946 году меня пригласили в Соединенные Штаты. Концертное турне вело меня из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, из Чикаго в Хьюстон. А в 1949 Бостонский симфонический оркестр предложил мне заменить Кусевицкого, ушедшего на отдых.

Если я кончаю здесь эту главу, то не потому, что считаю, будто здесь кончаются “годы моего ученичества”. Не кончают учиться, пока не кончают работать, а от работы я никогда не отказывался.

Глава III 

Как становятся дирижером?

Вы знаете теперь, как я стал дирижером. Разрешите, однако, дать вам совет: не подражайте мне. Случай, я повторяю, счастливый случай сыграл громадную роль в моей карьере, но гораздо разумнее выработать план битвы, не очень рассчитывая на удачу, которой, конечно, нужно воспользоваться, в том случае если она представится.

Кроме того, в наше время, когда все организовано, систематизировано, регламентировано, карьера дирижера не является лишь результатом какого- то случая.

Во Франции, как и за ее пределами, сейчас существует целая серия колес, зубчатых передач, которые нужно со всей решимостью пустить в ход, если вы хотите встать во главе симфонического коллектива. Когда вы пройдете через эту машину, производящую дирижеров, вы получите куда больше возможностей, чем имели музыканты моего поколения. Есть огромная помощь радио; заинтересованность хорошего импресарио может быть очень полезной, подчас необходимой; есть телевидение, есть записи, я через это прошел... К сожалению, до сих пор нет бюро по найму, которое занялось бы нами!

Но совсем не достаточно напечатать на вашей визитной карточке звание “дирижер”, чтобы получить право его носить. Нужно еще заслужить это право. А дать его может только ваша работа, доказывающая, что вы действительно талантливы и обладаете артистическим даром.

Заметьте, что, несмотря на все благоприятные условия нашего времени, в мире сейчас не больше великих дирижеров, чем прежде. Я нахожу это отрадным. Не доказывает ли это, что талант, врожденный дар остается; фактором, без которого невозможна ни слава, ни попросту добрая репутация?

Но борьба в наши дни стала менее суровой, и я не верю, что абсолютно необходимо страдать, терпеть голод и холод, чтобы стать настоящим артистом.

Профессия трудна, потому что она предполагает множество специальных теоретических и технических знаний. "Дирижер управляет всеми инструментами оркестра - значит, он должен иметь представление о каждом из них. Он дирижирует партитурами, подчас ему незнакомыми (ведь было время, когда и Пятая симфония исполнялась им в первый раз); он должен слиться с композитором, чтобы суметь открыть его намерения, постигнуть состояние его души. Нужно усовершенствовать, углубить средства, помогающие дирижеру быть лучше понятым музыкантами.

И так как музыка становится сложнее день ото дня, нельзя игнорировать малейшие крупицы знания при учебе в консерватории.

Прежде всего я считаю, что необходимо самым тщательным образом изучить оркестровые инструменты. Более того, я убежден, что любой дирижер должен овладеть каким-нибудь струнным инструментом. Смычковые - основа оркестра; очень важно знать точно, чего можно от них требовать. В прежние времена большинство дирижеров выходило из среды скрипачей; концертмейстер первых скрипок - такова была традиция - занимал место дирижера, если тот ошибался.

Вспомним, что Никиш был скрипачом, Тосканини виолончелистом...

Владение инструментом позволяет изучать музыку “изнутри”. Открываешь при этом проблемы, стоящие перед исполнителем; они являются всего- навсего тенью тех проблем, которые должен решить дирижер, но они идут по его следу. С первого взгляда, с первого аккорда сложно определить, знает ли дирижер все тонкости струнных; сумел ли он определить штрихи для каждой ноты, чтобы она звучала так, как он хочет. Но он никогда не сможет достичь этого, если сам не познает возможности инструмента. В то же время следует избегать видимости игры на воображаемой скрипке. Изобразительный жест может быть порою полезным, но мимика, систематически имитирующая исполнение, только осложняет задачи артистов оркестра, которые прежде всего нуждаются в точных и выразительных указаниях.

Полезно также узнать как следует и духовые инструменты - дерево и медь. Анализируя их виртуозные возможности, знакомишься с разнообразными тембрами.

Проблема атаки звука у валторны и у виолончели решается, конечно, по- разному. Для того чтобы вступили тромбоны, не делают того жеста, каким показывают вступление флейты. Музыкантам необходимо брать дыхание в доли секунды, а эти секунды всегда драгоценны, ибо от них зависит идеальный ансамбль. Нужно инстинктивно почувствовать тот точный момент, когда нужно дать им вступление. Так постепенно раскрывается совершенный и сложный инструмент, каким является современный оркестр.

Затем - есть еще музыка... Музыка, записанная на двадцати нотоносцах, которые нужно читать одновременно. Для того чтобы не попасть в неловкое положение, лучше всего в совершенстве изучить язык гармонии и контрапункта. Необходимо развивать свои уши, так как уши работают куда больше, чем руки. Руки следуют за ушами. Сколько раз говорил я на репетициях: “Господа, слушайте внимательнее то, что делают другие, слушайте, что происходит вокруг. Репетиция вам покажется менее длинной и более интересной. Все зазвучит лучше...”

Спрашивайте чаще у второй скрипки, хорошо ли она слышит английский рожок или второй фагот.

Порою в консерваториях слишком легкомысленно относятся к урокам сольфеджио, которое является фундаментом нашего искусства; тем более необходимо не пренебрегать ими сегодня, когда современная политональная или додекафонная музыка просто создана для того, чтобы обманывать плохо тренированный слух.

Нужно знать цифрованный бас, гармонию, контрапункт, уметь играть каждое утро хорал Баха в четырех ключах - все это дает возможность анализировать текст, разобраться в его пружинах, оценить конструкцию и эквилибр. В фортепианном изложении определить аккорд нетрудно. Чтобы провести ту же операцию с оркестровой партитурой, нужно иметь более тренированные зрение и слух.

Прекрасное упражнение - копирование партитур: нет ничего более скучного, но и более продуктивного; в тот момент, когда ноты наносятся на бумагу, звуки врезаются в вашу память; пока сохнут чернила, происходит некая слуховая кристаллизация, и при известном навыке вы “слышите” то, что пишете, гораздо точнее, чем при простом чтении. Отныне вас уже не удовлетворит легкое скольжение глаз по партитуре: вы уже не дадите ей скрыть от вас свои тайны.

Рекомендую вам заняться инструментовкой - это куда интереснее, чем просто переписывать партитуры. Возьмите любую пьесу или сонату, оркеструйте фортепианное переложение симфонии, что позволит вам позже сравнить вашу работу с авторским оригиналом. Сколько сюрпризов вас ожидает!..

И разумеется, необходимо прочно усвоить трактаты по инструментовке. Изучите трактат Геварта или Берлиоза - Штрауса.

Память - один из основных козырей дирижера. Изучение, переписывание, оркестровка музыкального текста позволяют обострить гармоническую и визуальную память. Звуковая память требует выработки особых рефлексов. Она предполагает одновременно память на звуки и память на тембры. Эта последняя возвращает нас к инструментам оркестра; невозможно овладеть игрой на всех инструментах, и лучший способ узнать их - это ходить на концерты с партитурой в руках, чтобы следить за репликами флейты- пикколо, тромбона или гобоя.