Легенда о Горном Льве (СИ) - Анастасия Веха

сделает, если уйду без позволения. Я не могла больше здесь оставаться.

Наконец Бьёрн принял решение. Он осторожно прикоснулся ко мне, придерживая за руки.

— Вставай, госпожа, — и помог мне встать.

Я повисла на нём, как безвольная кукла. Бьёрн повёл меня куда-то вглубь дома, за полог в конце зала, в темноту. Мы шагнули в узкое пространство, где ещё слышался гул голосов из зала. Бьёрн оказался ближе, чем позволяли приличия. Я прижалась к его груди, оступившись на порожке у входа в комнату. Потом мы оказались в кромешной тьме.

— Осторожно, садись, — Бьёрн усадил меня на что-то мягкое. Я догадалась, что это постель. Невольно я потянула его за собой, теряя сознание. Бьёрн успел подставить руки, чтобы не придавить меня собой. — Тихо, госпожа! Что же ты такая нежная? Погоди, дам тебе выпить. Может, полегчает. Полежи. Только не умирай! Князь меня и без того убьёт…

Я только кивнула. Бьёрн отошёл. Вскоре я услышала, как чиркнуло кресало. В комнате запылал очаг, расположенный в центре и обложенный камнями. Я смогла кое-как разглядеть убранство. Здесь было мрачно и тесно. Постель устилали волчьи шкуры, пол тоже был усыпан мехами. В углу стояла пара сундуков, а на полочке был алтарь. Там стояли каменные идолы богов — Старой Матери и Праотца. Праотец был больше и походил на свирепого воина. Ему-то и молился Зигрид со своими людьми.

Бьёрн вернулся и протянул мне флягу.

— Это эль, выпей, — попросил он почти умоляюще. Не знал, что со мной делать. — Ты заболела? Отравилась⁈ Нет, всё, я зову князя!

Я успела схватить его за рукав рубашки.

— Нет, не зови! — взмолилась я. Стало немного легче, когда отступил кровавый смрад и я сделала-таки пару глотков эля. — Прошу, Бьёрн, не нужно!

Отрок непонимающе уставился на меня. Мне же было стыдно говорить, что я боюсь его господина. Вдруг ещё донесёт на меня своему князю, и что тогда? Мне тоже отрубят голову⁈ Бросят тело псам!

— И какого хрена тут происходит?

Мы оба вздрогнули. Бьёрн подскочил и шарахнулся от меня в другой конец комнаты, но было поздно. Князь уже всё увидел. Он вошёл в комнату в расстёгнутой до середины груди рубашке. Я увидела бурые следы крови на его груди. Руки тоже были в засохшей крови.

— Прости, господин! Она упала, я не мог бросить без присмотра! — Бьёрн бухнулся на колени и склонился над полом у сапог князя. — Не вели казнить! Я не трогал, честно! Я верен и понесу любое наказание, только не вели резать!

— Заткни пасть, я же не слепой! — князь схватил мальчишку за шиворот и встряхнул. — Простой поркой ты у меня не отделаешься, щенок!

— Господи-ин!.. — зарыдал Бьёрн.

Только теперь я осознала, какой опасности подверг себя этот мальчишка, бросившись ко мне. Я осторожно села, боясь, что может снова стошнить на дорогие меха, и спустила ноги в туфлях на шкуры на полу.

— Зигрид…

Князь вскинул голову, взглянув на меня. Я впервые решилась назвать его по имени, и самой было непривычно. В его взгляде я увидела удивление и ещё что-то, сделавшее ледяные глаза теплее. Бьёрн тоже замер и осторожно посмотрел на меня, всхлипывая.

— Пощади его, прошу, — робко попросила я. Боги, что я творю! Мне самой ещё плетей всыпят! Меня никогда не пороли, даже не шлепали по мягкому месту за непослушание. Я снова заговорила, потому что меня слушали: — Он помог мне, смилуйся, князь. По-пожалуйста.

Зигрид дёрнул желваками и опустил глаза. Он выпустил рубашку Бьёрна.

— Пошёл вон, — пнул мальчишку под зад, и тот стрелой вылетел из княжеских покоев.

Повисло молчание.

Я боялась открывать рот и всё также сидела на краю кровати, сжимая собственные пальцы на коленях. Зигрид прошёл мимо меня, отвязал ножны от пояса и плавно прислонил меч к сундуку. Он помыл руки в чаше, стоящей на столе. Я слышала шорох его шагов где-то за спиной, но боялась обернуться и посмотреть. Как будто оказалась с диким зверем, ждала, когда кинется.

— Зачем ты попросила за мальчишку?

Я вздрогнула и вытянулась, когда горячие пальцы князя прикоснулись к шее, убирая волосы и кружевной полог в сторону. Он погладил мою кожу, заставляя трепетать. Я сглотнула.

— Он не виноват, что захотел мне помочь. У меня дома за помощь благодарят, — неожиданно для себя же уколола я.

— Твой дом теперь здесь, — жёстко обрубил Зигрид и одёрнул руку, прекратив ласкать меня. — Повернись и раздевайся. Я год прождал, хочу получить своё по праву.

Дрожь снова прошлась по телу и не исчезла, хотя в комнате уже было душно от жара очага. На мне ещё была волчья шуба, платье, нижняя рубашка, высокие чулки и туфли на завязках. Я была вся мокрая от пота, но дрожала от холода. Повиноваться оказалось не так-то просто. Пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя обернуться.

Зигрид сидел на кровати, скрестив ноги, и наблюдал за мной потемневшими глазами. Я села перед ним и расстегнула фибулу на воротнике шубы. Он помог снять её с плеч и погладил костяшками подбородок, провёл по щеке, рассматривая моё лицо.

Наверное, я ему нравилась, но вряд ли достаточно сильно, чтобы ради меня прекратить досаждать походами моему отцу. И вряд ли я стану нужна после рождения сына. Говорят, у Зигрида Рыжего сотня наложниц из прекрасных пленниц. Уверена, едва я понесу, то никогда его не увижу рядом с собой на ложе.

И хвала богам, если так!

— О чём ты думаешь? — вдруг спросил он, будто почуял, что думаю о нём.

Я смутилась и сжала пальцами подол на бёдрах.

— Про тебя всякое говорят… — пробормотала я, стесняясь признаться, что думала о его распутстве. Зигрид усмехнулся.

— И ты думаешь это правда? Что там обо мне говорят? Расскажи, вдруг узнаю о себе что-то новенькое.

Да он издевается!

— Ну-у… — стало ещё более неловко, — я слышала, что ты самый жестокий князь на всём континенте…

— На континенте? Бери больше, я самый жестокий князь в мире! — его глаза загорелись искренним весельем. Он придвинулся ближе, заглядывая мне в лицо. — Что ещё говорят?

Я зажмурилась и выдавила:

— Что ты — сын Смерти, бросил на съедение псам дядю и своих братьев, а ещё у тебя сотня наложниц!..

Зигрид расхохотался. Я испугалась раскатистого, хриплого смеха и обняла плечи, вновь начав мёрзнуть. Князь выдохнул «фу-ух!», отсмеявшись, и погладил меня по лицу. Он заправил волосы мне за уши и прижался к моему лбу своим.

— А теперь будут ещё болтать, что мне досталась самая красивая женщина.

Он сказал это тихо, мне в губы, и поцеловал. Я