Стимулы, парадоксы, провалы. Город глазами экономистов (сборник) - Василий Аузан

Потом появилось понимание того, что есть объективные центр-периферийные различия. Модель «центр – периферия» разработал в середине 1960-х годов американский географ Джон Фридман. Согласно этой теории центр, развиваясь, стягивает с периферии человеческие, финансовые и другие ресурсы. Благодаря концентрации ресурсов в центре формируются инновации, а затем происходит трансфер этих инноваций на периферию. То есть работает своего рода двухтактный двигатель. Центр поднялся – подтянул за собой периферию, система взаимосвязана. В России распространение инноваций из центра на периферию можно иллюстрировать распространением торговых сетей, интернета, сотовой связи, всего, что связано с потреблением. Сначала что-то новое появляется в Москве, потом распространяется на другие крупные города, затем на города помельче и затем на сельскую периферию. К сожалению, институциональная модернизация таким же путем не идет, и в Москве с ней большие проблемы.

В целом постсоветское развитие показало, что Москва очень хорошо стягивает ресурсы, но инновации на периферию передает медленно – для этого нет финансовых и институциональных условий, процесс распространения инноваций государством не стимулируется. Столица превратилась в какой-то гнойник сверхконцентрации. Скорее всего, именно по этой причине российское общественное сознание плохо воспринимает центр-периферийную модель, ратуя либо за равенство территориального развития путем тотального перераспределения, либо за автаркию регионов, особенно более богатых и конкурентоспособных.

Сколько городов нужно России

Постсоветская Россия пережила демографический спад, крупные города росли в основном за счет притока мигрантов, а небольшие сжимались и деградировали, хотя ни один не исчез. Процесс деградации порождает вопрос: нужно ли России столько городов и есть ли некое оптимальное их количество?

Ответ простой: в России очень мало городов – 1090 на 17 млн кв. километров. Любой город – это местный центр, который работает не только на себя, он обслуживает окружающую территорию основными видами услуг (исключение – только закрытые города Минобороны и Минатома). Это качество имманентно, оно свойственно любому городу. Уже по этой причине город исчезнуть не может. Проблемы городов слабозаселенного Крайнего Севера, несомненно, острее, но таких городов немного.

Перспективы города зависят от его размера. В России из 1090 городов только в 164 население превышает 100 тысяч человек, в том числе в 79 проживает больше 250 тысяч и в 13 – более миллиона, это помимо Москвы и Санкт-Петербурга. Более 900 городов – средние и малые. Судьба у них складывается по-разному. Города, оказавшиеся в агломерационном поле более крупных центров, развиваются лучше. Они трансформируют функции, наращивают межгородскую трудовую миграцию в пределах агломерации, выполняют «спальные» и рекреационные функции, при развитии агломерации в них создаются новые рабочие места. Города, удаленные от крупных агломераций, чаще всего депопулируют, стареют, но выживают. За последние полвека ни один город в России не исчез, хотя некоторые малые города были переведены в статус поселков городского типа.

Положение так называемых поселков городского типа с населением 3–10 тысяч человек чаще всего печальное. Многие пребывают в состоянии экономической депрессии, но чтобы поселок с населением 3–10 тысяч человек перестал существовать, должны произойти экономические катаклизмы, а потом смениться несколько поколений. Скорее его переведут в статус сельского поселения, и он будет деградировать и дальше.

Если считать статистически, то уровень урбанизации в России довольно высокий – 74 % населения живет в городах. Но у нас к городскому населению причисляются и поселки городского типа. По уровню ментальной, социальной, средовой урбанизации мы недоурбанизированная страна. Урбанизированными территориями можно считать миллионники, полумиллионники, менее крупные региональные центры и наукограды (Протвино, Троицк и др.) с высокой концентрацией человеческого капитала. Еще в советское время профессор Вячеслав Глазычев писал о недоурбанизированности России, употребляя термин «слободизация» для объяснения неразвитости городской среды и культуры. Рабочая слобода при заводе или фабрике типична для России. Слобода – это пьянство, равнодушие к городской среде, привычка гадить там, где живешь. Очень медленно, мучительно из слободского образа жизни кое-где начинает рождаться городская культура и среда, если местные власти стимулируют этот процесс, а население их поддерживает.

Будут ли расти российские города? Источников роста немного. Во-первых, это миграционный приток сельского населения, но оно в большинстве регионов сильно постарело, и демографические ресурсы села сократились. Демографический переход не завершен только в республиках Северного Кавказа, Тыве и Якутии, где рождаемость в сельской местности более высокая и не иссякает приток молодых мигрантов в города. Менее урбанизированный юг страны (Краснодарский, Ставропольский, Алтайский край и др.) также пока имеет человеческие ресурсы для миграций из села в город. В советское время село было основным источником человеческих ресурсов для городов, а теперь им стали малые и средние города, население которых перемещается в крупные и крупнейшие из-за больших контрастов в уровне жизни и возможности найти работу. Второй источник – внешняя миграция, в основном из стран Центральной Азии. Эти мигранты также концентрируются в крупных и крупнейших городах.

Идеальный город

Опыт европейских волн урбанизации говорит о том, что у малых городов есть перспективы развития. Многим нравятся города небольшие, уютные, пешеходные, с многочисленными личностными связями. Но эти преимущества «работают» только в том случае, если город разнообразен и его экономика развивается. Было бы прекрасно, если бы в России и, в частности, под Москвой формировались такие города: относительно небольшие, вписанные в природную среду, с разнообразными функциями и хорошей инфраструктурой. К сожалению, у нас так не получается. Если небольшой и уютный, то с плохой инфраструктурой и полумертвым человеческим капиталом. Если большой с разнообразным предложением мест работы, то со всеми издержками большого города: трудный для жизни, криминальный, неудобный с точки зрения логистики и с плохой экологией. Мы не нашли золотую середину.

Власти все еще испытывают иллюзии, что крупнейшие города можно частично разгрузить. Есть несколько способов. В Советском Союзе применялся самый тупой – запрет на прописку. В результате Москва получала 100 тысяч лимитчиков каждый год, они работали на заводах и в ЖКХ, жили в общежитиях и ждали прописки по десять лет. При колоссальном разрыве в уровне жизни между столицей и периферией запрет не срабатывал. В Европе разгрузку осуществляют иначе. Например, Париж последние 10–15 лет не расширяет своих границ и не размещает новых видов деятельности в центре. Наоборот, он распределяет функции на периферии агломерации. Туда переведена часть университетов, промышленные и исследовательские кластеры. Обеспечивается связанность периферий рокадными дорогами, не через центр. В Париже это можно сделать – он не очень большой по площади.

Последует ли Россия примеру Европы и начнется ли у нас перенос экономической активности из крупнейших городов в средние и мелкие, потому что там комфортнее среда? Вряд ли. Плохие средовые характеристики малых городов, низкая инфраструктурная связность, незавершенность этапа индустриальной урбанизации – все это не обещает скорого переформатирования. В европейских странах сначала образуются крупные агломерации, а потом экономическая активность перемещается в комфортные средние и малые города. Но если до этих средних и малых городов нельзя добраться скоростным поездом, то никакого перемещения активности не будет. Всем известны российские инфраструктурные реалии: чтобы доехать из среднего или малого города до международного аэропорта, придется потратить больше времени, чем на полет из Москвы в Западную Европу.

Попытки сделать Москву европейской столицей экономического восторга также не вызывают. Прежде всего, надо поставить точный диагноз. Можно ли решить проблемы Москвы вне всей остальной России? Нет. Пока мы воспроизводим одну и ту же модель: Москва и Московская область, словно пылесос, стягивают население всей страны. Второй такой центр – Петербург. В 2013 году сальдо миграций в Россию составило 300 тысяч человек, основную часть получили две агломерации федеральных городов. Это означает, что Москве не нужно инвестировать в городскую среду, транспорт, логистику, миграционный приток все равно будет большим: в городе есть работа! Развитие других городов, стимулирующее сдвиг трудовой миграции в Екатеринбург, Новосибирск, Самару, идет медленно.