История Франции - Марк Ферро

священного сосуда, получает, таким образом, благословение Ремигия, епископа Реймсского, а Церковь славит восстановление религиозного культа и королевской власти.

«Франция родилась четырнадцать веков назад на поле битвы, из акта веры и военной победы… Она родилась христианкой, ибо отцом ее был Иисус Христос, а матерью — Святая Церковь». А в 1907 г. папа Пий Х провозгласил: «Крещение Хлодвига знаменует собой рождение нации».

Поражение 1870 г. объяснялось тем, что «наша несчастная страна предала дело Господа и не сдержала данную Хлодвигом клятву сражаться с врагами Франции, т. е. с врагами Господа».

Согласно мифу, который формировался начиная с VIII в., история этой «нации», с одной стороны, вписывалась в историю, восходившую к падению Трои; но с другой стороны, эта же «нация» усматривает свои истоки в христианской святости, образцами которой стали такие святые, как Хлодвиг, а позднее король Людовик IX Святой и св. Михаил. Таким образом, согласно хронисту Фредегару, франки, как и римляне, оказываются потомками самой древней из известных рас; и очень рано, в Х в. до н. э., они проникают в Галлию.

Следовательно, рождение французской нации, как и любого христианина, происходит дважды: национальная история до Хлодвига может рассматриваться как история родившегося, но не крещенного ребенка, а крещение Хлодвига св. Ремигием становится основополагающим событием в процессе рождения королевства, как писала историк Колетт Бон.

В то время как католическая традиция делает из Хлодвига святого, некую модель, архетип христианского короля, республиканская традиция, напротив, напоминает о его жестоком и свирепом нраве, а главное, о том, что он был захватчиком, чужаком, «предшественником пруссаков», как стали говорить после 1871 г. По мнению писателя Эжена Сю, «после появления франков Галлия оказалась опустошенной, разграбленной, растерзанной и обращенной в рабство; а епископы разделили ее останки с завоевателями». «Мы носим имя франков, но мы — дети старой доброй Галлии». А потому именно Верцингеториг воплощает в себе душу народа и нации.

В то время как франки предстают в роли прародителей аристократии, претендующей на соответствующее положение, а основой французской монархии является власть тех, кто завоевал и победил галлов, возникает миф о франках, «освободивших» галлов от римского владычества; созданный иезуитами Лакарри и Турнемином, этот миф получает долгую жизнь.

Следовательно, деятели 1789 г. имеют возможность полагать, что если дворяне и монархисты — потомки франков и Хлодвига, как они сами это утверждают, то тогда Французская революция является актом освобождения народа, а Сийес предлагает эмигрировавшим из Франции французам оставаться у себя дома, «в лесах и чащах Древней Германии». Так аристократический принцип и идея равенства возобладали над этническим субстратом, который то противопоставляют им, то объявляют фактором их синтеза. И все же отметим, что германец Хлодвиг был помазан галло-римлянином Ремигием.

Отныне любая попытка превратить Хлодвига в отца нации расценивается как очередной маневр Церкви или папства, предпринятый с целью возрождения клерикализма или подготовки переворота и реставрации режима, враждебного республиканскому светскому правлению, которое было установлено Революцией.

В действительности же, если мы оставим в стороне миф и перейдем к фактам, то обнаружим, что до начала XV в. о нации говорили мало.

Война, голод и чума, эти великие бедствия XIV столетия, способствовали созданию в обществе атмосферы всеобщей беззащитности. Империя распалась в борьбе с духовенством, и оба противника были вынуждены признать независимость государств, тем более что после столкновения с Филиппом Красивым папство смирило свои теократические притязания — так же как и духовенство, утратившее свой авторитет после Великой схизмы, на протяжении которой папы то и дело отлучали друг друга от Церкви. «В этом хаосе ценность понятия нации, находящейся в состоянии становления с XII в., возникает в существующей атмосфере пустоты и неуверенности», — считает Колетт Бон. Данное понятие становится новой силой, укрепляющей расшатанные устои общества, и быстро получает свое воплощение в символах, государственных институтах и новых союзах социальных сил.

Это произойдет еще до того, как начнется дискуссия об идентичности французской нации и истоках ее истории.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФРАНЦИИ

Всегда ли Франции были присущи одни и те же особенности и всегда ли они проявлялись одинаково во всех сферах деятельности, во всех регионах, входящих сегодня в ее состав? Мы легко представляем себе, что ее идентичность могла быть разной, меняться со временем и что даже если мы подмечаем некие постоянные свойства Франции, то ее идентичность как вчера, так и сегодня не является чем-то застывшим.

Кроме того, чтобы лучше понять, как возникла Франция, необходимо рассмотреть ее в более широком контексте, сравнить присущие ей особенности с особенностями других сформировавшихся государств; и каждый раз следует решительно порывать с нарциссической историей.

Рассмотрим, к примеру, развитие Франции и ее соседей в отдаленном прошлом, а именно в период распада Римской империи.

Для начала выясним, какие изменения, причем не только на территории Франции, произошли в то время в государственных структурах, в самой римской цивилизации. Эта цивилизация бесследно исчезает в Африке, утрачивает свой латинский характер, уступив позиции греческой культуре на Востоке, попадает под влияние варваров на Западе. Великолепные римские города сохраняют общий внешний вид — с термами, форумом и т. д., — но уже различаются по своей структуре: действительно крупные города располагаются на Востоке, в то время как Запад остается по преимуществу сельским; богатые землевладельцы постоянно живут у себя в городах, поддерживая отношения с центром Империи, который располагается в Антиохии или Александрии. В Галлии, например, города были устроены по римскому образцу, но деревня продолжала жить так, как жила задолго до прихода римлян. Постоянные войны, оборона лимесов, этих предшественников линии Мажино, — все это приводило торговлю в упадок, истощало государственные ресурсы, а господствующие классы утрачивали средства, позволявшие им поддерживать свой престиж. Города превращались в «пустые ракушки», и вместе с проникновением в Галлию франков и вестготов формировалась смешанная цивилизация, сочетавшая в себе следы римской цивилизации и элементы варварской культуры. Принятие христианства «поглотило все остальные виды культурной деятельности».

Данные изменения продолжались на протяжении четырех или пяти веков. Как поясняет Люсьен Февр, свидетельством этого является пример жителя Лугдунума (совр. Лион). В IV в. и в Риме, и в Белгике, и даже в Карфагене он чувствует себя как дома, и, даже если он сенатор, его принимают как своего в образованных кругах Алеппо и Антиохии. Но, если он переправляется через Рейн или Дунай, он пропал, ибо оказывается на