История Франции - Марк Ферро

их в историю только с того момента, когда Русское государство «европеизируется», т. е. со времен Петра Первого. Иногда, правда, упоминается царствование Ивана IV, ибо при нем были заложены основы будущего могущества русских царей. Но в более ранние периоды развитие России «запаздывает» в том смысле, что оно происходит не по европейской модели.

Во-вторых, европоцентристская модель применяется также к самим национальным государствам Европы в том смысле, что основой исторического повествования становится судьба государствообразующих наций, которые обеспечили свою гегемонию как в Европе, так и во всем остальном мире: это Римская и Византийская империи, империя Каролингов, доминирование Испании, Франции, а затем Англии. Очевидно, что перечень цивилизационных ценностей, которых придерживаются эти страны, а именно: национальное единство, централизация, верховенство закона, индустриализация, народное просвещение, демократия, составляет своего рода кодекс правил вхождения в историю; по мере того как Европа в XIX в. расширяла свое влияние на мир, всем остальным следовало только превозносить ее инициативы, а отчасти славить и ее прошлое, в котором эти ценности до поры не фигурировали.

Наконец, следует констатировать, что созданная в условиях становления национального государства традиционная история — по крайней мере, на Западе — уделяет внимание различным этническим или политическими сообществам лишь до тех пор, пока они не интегрированы в состав государства, поглощающего их. К примеру, в сегодняшней Германии в одном из наиболее популярных на рынке исторических трудов Ганновер исчезает после 1866 г., т. е. после присоединения его к Пруссии и вхождения в Северогерманский союз. Далее он не упоминается. Вюртемберг также нигде не упоминается после 1870 г., когда была провозглашена Германская империя. По-другому обстоят дела в централизованных национальных государствах, таких, как Франция или Россия. Когда речь идет о Франции, то что говорится, например, об истории Савойи? Только то, что в 1861 г. на ее территории было образовано два департамента. Однако это княжество, одно время находившееся под властью Пьемонта, обладает собственной богатейшей историей, но что знаем о ней мы, кому нет дела до книг по краеведению? И этот пример не единственный: то же самое можно сказать и об истории Эльзаса, Корсики, Бретани и т. д. Не говоря уже о колониях, чье прошлое считалось «темным», а многие вообще полагают, что у местных жителей «его не было». В Романе о нации живут исключительно стереотипы, ибо он являет собой сплав официальной истории, литературного вымысла, образов, взятых из изобразительного искусства, фильмов и т. п. Поэтому необходимо вновь перелистать его страницы, чтобы распознать составляющие этого сплава и оценить их критически.

Итак, настоящая книга состоит из двух частей

В первой части, названной «Романом о нации», рассказывается история Франции в представлении французов — такой, какой она сохраняется в их памяти и воскрешается воображением. Эта история и эта память доносят до нас тем самым те проблемы, с которыми пришлось столкнуться жителям страны, те испытания, которые они перенесли. Но в настоящей книге прошлое анализируется уже с позиций сегодняшнего дня.

В данной части, выстроенной по хронологическому принципу, представлены ключевые моменты истории Франции. Последовательно рассматриваются эпоха господства Церкви, эпоха абсолютной монархии, эпоха революций и колониальной экспансии, эпоха кризисов и, наконец, последние изменения, происшедшие в нашем обществе.

Здесь же будет рассказано о героических эпизодах, благодаря которым исторические события остались в народной памяти. Читатель узнает из первой части о гражданах Кале, о Роланде, об отступлении армии Наполеона из России, воспетом Виктором Гюго, и т. д.

Мы прекрасно знаем, что такая форма изложения истории отчасти утратила свой авторитет, ибо она в равной мере представляет собой и художественный рассказ, и научный анализ. Тем не менее нам кажется, что она имеет столько же прав на существование, сколько и научная, основанная исключительно на доказанных фактах, ибо у нее, как и у истории факта, имеется своя сильная сторона. Когда в начале Французской революции Камиль Демулен предупреждает патриотов о возможности новой Варфоломеевской ночи, а в 1956 г. во время экспедиции на Суэцкий перешеек французское правительство сравнивает Насера с Гитлером, а Израиль — с «маленькой Чехословакией», эти отсылки призваны выполнять определенные задачи, и не важно, верны эти аналогии с исторической точки зрения или нет. Примеры легко можно продолжить.

Да, эта — легендарная история представляет собой силу — столь же объективную, как и экономические силы или религиозные верования, и она влияет на общество, на идею, которая кристаллизуется из нее самой, воздействует на будущее общества. И таким образом эта форма истории становится одним из средств в арсенале средств, необходимых для формирования все возрастающей национальной идентичности.

Во второй части книги, озаглавленной «Особенности французского общества», говорится как раз о формировании национальной идентичности. В ней непосредственно рассматривается то, чем общество, порожденное собственной национальной историей, отличается от общества своих соседей.

Данная часть работы специально задумана как сравнительная история.

Автор утверждает, что этнический состав и географическое положение французского государства гораздо больше, чем в какой-либо иной стране, способствовали превращению Франции в своеобразный плавильный котел, где население различных провинций перемешалось и в итоге стало более-менее однородным.

И это не единственная черта, коренным образом отличающая Францию от соседних с ней стран. Следует также сказать о своеобразии становления власти, о ее изначальной связи с Церковью, о централизующей роли государства, о том, как власть и до, и после 1789 года, стимулировала унификацию регионов страны. Какой контраст мы наблюдаем, сравнивая Францию то с Испанией, то с Германией, то с Великобританией! У Франции проявляются и другие специфические особенности: это и дух гражданской войны, и способность постоянно превращать события прошлого в источник новых конфликтов и т. д.

КОГДА НАЧИНАЕТСЯ ИСТОРИЯ ФРАНЦИИ: ХЛОДВИГ ИЛИ ВЕРЦИНГЕТОРИГ?

Когда в учебниках истории времен Третьей республики было написано «наши предки были галлами», эта фраза вовсе не предназначалась для того, чтобы внушить детям колонизированных народов, что и они являются потомками галлов, как впоследствии утверждали многие.

Данная фраза подразумевала лишь то, что предками французов были не франки.

Соответственно она означала, что Хлодвиг, крещенный в Реймсе как сын Церкви, был не основателем нации, а всего лишь одним из варварских королей, победившим и подчинившим себе других варварских королей, которые ранее завоевали Галлию.

Спор об истоках нации вновь разгорается и достигает своего апогея в XIX в., когда Карл Х, помазанный в Реймсе чудесным образом найденными остатками елея из