Дело сумасбродной красотки - Эрл Гарднер

— Ну и к чему же вы пришли? — спросил Мейсон.

— Мне лучше просто рассказать вам, как это произошло. Ведь у нас, когда над каким-то делом работают два сыщика, один из них должен быть за старшего. А поскольку я вообще старше, то и отвечал за все. Мне, может, следовало поручить своему коллеге осмотреть все кругом, но у нас все внимание было сосредоточено на красотке, мы просто не сводили с нее глаз…

— Что же случилось? — спросил Мейсон.

— Совершенно неожиданно она встрепенулась, взглянула на газетный киоск, закричала: «Это не ограбление», вытащила из сумочки револьвер и выстрелила три раза.

Это было настолько, черт подери, неожиданно и настолько абсолютно лишено смысла, что заставило меня остолбенеть.

— Теперь подождите минутку, — сказал Мейсон. — Вы говорите, что она крикнула: «Это не ограбление»?

— Совершенно верно. Я был футах в десяти от нее и отчетливо слышал.

— Продолжайте. Что произошло потом? Вы схватили ее?

— Не я. Я был как и все остальные. Люди там как стояли, так прямо и окаменели. Это было еще то зрелище, ну совсем как будто вы смотрите кинофильм, и внезапно пленка останавливается, а изображение на экране замирает. Всего минуту назад все вокруг торопились, слонялись туда-сюда: одни сидели в ожидании рейсов, другие покупали билеты, третьи сновали взад-вперед… И вдруг — трах! Все остановилось, и люди просто замерли на местах.

— А что наша красотка?

— Вот она-то не осталась на месте, — сказал Нельсон. — Она вихрем бросилась в женский туалет, размахивая револьвером. Ситуация, скажу я вам, просто смехотворна. В аэропорту есть множество охранников, есть несущие службу полицейские, но не оказалось ни одной женщины-полицейского, которая могла бы войти в дамское заведение. И в итоге мы имеем красотку с револьвером, забаррикадировавшуюся в женском туалете, и кому же Прикажете отправляться за ней?

— Вам? — спросил Мейсон, и в его глазах мелькнул огонек.

— Ни в коем случае, — запротестовал Нельсон. — Одно дело — встретить лицом к лицу обезумевшую женщину с револьвером, и совсем другое — схватиться с разъяренными дамами, которых побеспокоили за их интимными делами. А если одно прибавить к другому, то для любого нормального человека это будет слишком большой риск.

Я просто стоял рядом, там, откуда мог наблюдать за дверью туалета.

— Так что же случилось?

— Ну, появилась парочка полицейских, которые вертелись там и совещались, но они, как и я, были совершенно сбиты с толку этой ситуацией. Потом они явно решили разделаться с этой историей и направились в туалет. Но как раз в это время дверь открылась, и красотка выплыла наружу как ни в чем не бывало.

— С револьвером?

— Я вам толкую, — сказал Нельсон, — что она вышла спокойная, как ангелочек, ну совсем как любая нормальная женщина, которая попудрила свой носик и появилась, чтобы взглянуть на доску объявлений да выяснить, когда ее самолет должен отправиться в путь.

— Что дальше? — нетерпеливо спросил Мейсон.

— Ну, эти офицеры ведь не видели даму, когда она стреляла из револьвера, поэтому и не узнали ее, вышедшую из туалета. Она прошла мимо них, и ни один не повернулся, пока кто-то не завопил: «Вот же она!» К тому времени человека три-четыре уже показывали пальцем и кричали: «Это она! Хватайте ее!» Ну, а потом все задвигались.

— Так что же произошло дальше?

— Вы никогда не видели ничего подобного, — сказал Нельсон. — Эта дама стояла там с самым что ни на есть невинным выражением лица и озиралась кругом, как бы недоумевая, что же такое происходит. Один из офицеров подошел и схватил ее, и на какое-то мгновение она испугалась, а потом возмутилась и потребовала объяснить, в чем дело. Потом собралась толпа, и все разом начали говорить.

— А как насчет револьвера? — спросил Мейсон.

— Револьвер остался в туалете. Какая-то женщина вышла оттуда и вручила его офицеру. Револьвер там, в сортире, скользил по плиткам пола и до смерти перепугал эту женщину. А нашу даму офицеры спросили, не возражает ли она, если они заглянут в ее сумочку. Она сказала им: давайте, мол. Конечно, они не стали прилюдно обыскивать саму даму, но в сумочку заглянули.

Потом один из офицеров открыл револьвер, посмотрел в него и имел после этого совершенно озадаченный вид. Он сказал что-то своему коллеге, и тот парень тоже посмотрел в револьвер. Ну, и, думаю, никто там, кроме меня, не слышал, что было сказано. А я был прямо у локтя одного из них и слышал, как он произнес: «Они же холостые».

— Сколько выстрелов было сделано?

— Три.

— И что потом?

— Эта дама вдруг ни с того ни с сего кокетливо улыбнулась офицеру: «Ладно, давайте покончим с этим. Мне просто хотелось слегка пощекотать нервы, посмотреть, что из этого получится».

— И она признала, что стреляла?

— Да, признала, — сказал Нельсон. — Ну, вот и все, что касается этой истории. Офицеры взяли даму под стражу и предоставили ей возможность отправиться в участок на фасонистой полицейской машине. Мы попытались было пристроиться за ними, но вы же знаете, как эти полицейские перестраховщики ведут себя за рулем, когда арестовывают женщину.

— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.

— Ну, они действуют наверняка, — сказал Нельсон. — Женщина-то всегда может заявить, что офицеры к ней приставали, ну и все такое прочее. Вот потому-то стоит им арестовать какую-либо особу женского пола, как сразу же по радиотелефону связываются с главным управлением, сообщают время и место своего нахождения, докладывают, что они уже в пути с арестованной, диспетчер фиксирует время и место их нахождения, а как только полицейские добираются куда надо, там тоже регистрируется время прибытия… Весь фокус в том, чтобы с учетом преодоленного расстояния не было абсолютно никакого лишнего времени для всяких амурных развлечений. Поэтому когда они везут куда-то арестованную, то воистину устраивают гонки, не пользуются ни мигалками, ни сиренами и едут чертовски быстро для нас, а мы не можем так гнать на своих колымагах. Я подхватил своего коллегу, и мы старались выжать из наших водовозок все, что могли. Следовали за этой машиной… о, думаю, мили три-четыре, а потом они проскочили под светофор, как раз когда он переключился, и мы потеряли их из виду.

— И что же в итоге сделали? — спросил Мейсон.

— В итоге я позвонил Дрейку и рассказал ему в общих чертах, что произошло, а Дрейк велел приехать доложить ему лично…

Мейсон посмотрел на Дрейка.

— Да, вот так, — сказал Дрейк. — Так вот и случилось.

— Что ж, — сказал Мейсон, взглянув на часы, — при таком раскладе наша клиентка попросит пригласить какого-нибудь адвоката, так что мы услышим о ней в течение получаса.

— Совершенно очевидно, — сказал Дрейк, — она все это спланировала заранее, Перри, а к тебе явилась просто, чтобы загодя тебя нанять. Думаю, ты и сам должен это понимать.

— Да, конечно, должен. Полагаю, ситуация исчерпана. И ущерб и финансового плана, и личного порядка нам уже нанесен…

— Дело в том, мистер Мейсон, — обратился Нельсон к адвокату, — ведь если что-то произойдет, я окажусь в затруднительном положении…

— Что вы хотите сказать?

— У этих офицеров есть мое имя и адрес. Мне пришлось дать им свою визитную карточку. Мой партнер видел, что произошло, и ему удалось убраться подальше, но я торчал как осел, прямо там, и один из зевак сказал офицеру: «Вот этот мужчина стоял рядом со мной, и он видел все от начала до конца». Ну и в итоге офицер повернулся ко мне и спросил, как мое имя.

А я не осмелился хоть в чем-то обмануть его, потому что знал, рано или поздно они доберутся до меня и если разузнают, что я частный детектив и почему-то не захотел дать им нужную информацию, они сопоставят все и мигом сообразят, что я занимался этим делом.

Поэтому я вел себя просто как самый обычный гражданин и назвал этому хмырю имя и адрес.

— Он как-нибудь проверил это?

— Да. Он пожелал взглянуть на мои водительские права.

— Стало быть, у него есть ваше имя и адрес…

— Точно так.

— И если вас вызовут как свидетеля, придется дать показания обо всем, что вы мне здесь рассказали?

— Да уж конечно.

— Что ж, — сказал Мейсон, — если вас вызовут, придется рассказать правду. Но я призываю вас помнить, как она крикнула, что это не ограбление.

— Вот этого-то я и не могу понять, — вновь заволновался Нельсон. — Она направилась к газетному киоску, открыла сумочку, перехватила взгляд девушки за прилавком киоска, рывком выхватила револьвер, закричала: «Это не ограбление», а потом — бац! бац! бац! Ну, а после повернулась и кинулась в женский туалет.

— Но вы можете присягнуть, если придется, что она произнесла именно: «Это не ограбление»?

— Совершенно определенно. Но я, наверное, едва ли не единственный, кто слышал именно так, что она-то сказала «не», и я готов хоть сию минуту биться об заклад, что примерно половина… да что там половина — думаю, все, кто там вертелся, поклялись бы, что она сказала: «Это ограбление».