Маленький ад для хакера - Петр Северцев

Он исподлобья посмотрел на меня — внимательно и слегка настороженно:

— Вчера обыскал ее комнату, вот что нашел, — телохранитель по знаку Вересова вынул из посольского «дипломата» несколько книг разной толщины и оформления.

Я посмотрел.

— Та-ак, — потер подбородок и сделал пометки в блокноте. — Вы уверены, что ваша дочь не могла просто э-э… Отправиться искать приключений?

Вересов бросил взгляд на лежащие передо мной книги о сексе, психических сексуальных расстройствах, извращениях разных происхождений и форм, с описанием средневекового и современного садомазохизма и так далее и тому подобное и очень недовольно ответил:

— Галя тихая, домашняя девочка. За ней выкрутасов не водится… Кроме придумываний.

— Она красивая девушка?

— На мой взгляд — не очень, — не задумываясь, ответил он. — Она очень обаятельная, симпатичная. По стандартам хороша. Смотрите сами, — он вынул и протянул мне несколько фотографий разного формата, где Галя Вересова фигурировала в разных видах: спортивная, с теннисной ракеткой в руках, на лошади в строгом костюмчике, в купальнике на пляже, мокрая, выходящая из воды и уютно сидящая на своей кровати с огромным плюшевым медведем.

Я внимательно посмотрел и, немного удивленно пожав плечами, сказал:

— Зря вы. Очень красивая девочка.

Он тяжеловато молчал.

— Есть ли у нее парень? — продолжил я.

— Такого, чтобы раз — и точка, нет. А так, есть двое. Один лет четырнадцати, они вместе занимаются теннисом, кажется, Андрей Куликов, он как раз из класса, тот, который пропал. Второй тоже из класса, сын банкира. Парень неплохой, соображает, будет учиться на юриста. Оба умные, с хорошими данными, воспитанные. В общем, нормальные ребята. Мы с родителями, конечно, знакомы.

— Эти ребята не могли «помочь» исчезнуть вашей дочери? — скорее для того, чтобы увидеть его лицо, невозмутимо спросил я.

— Галя ДОМАШНЯЯ девочка, — пристально глядя на меня, ответил Вересов. — Не смотрите на эти книги. Ее интерес к таким вещам вполне понятен, как понятно и то, почему она их от меня прятала. Ей четырнадцать лет. Если бы у нее завязались серьезные отношения с кем-то из этих ребят, я знал бы об этом. Если бы она поехала к Андрею на дачу, то предупредила бы меня. Если бы…

— Успокойтесь, Сергей Леонидович, — тихо попросил я, отметив про себя, что своего добился: клиент сбросил маску беспристрастности. — Галине ведь четырнадцать лет? В этом возрасте подростки обычно не горят желанием докладывать родителям о своих романах, а побег с «любимым» воспринимают как нечто романтическое и таинственное, поэтому я не стал бы полностью исключать этот вариант.

Кроме того, то, что ребята пропали группой, о многом говорит. Хотя, — я пожал плечами, — сейчас делать выводы рано. У меня слишком мало данных.

— Вы спрашивайте, — вздохнул он.

— У меня, в принципе, еще три основных вопроса: во-первых, когда и отчего умерла Галина мать?

Лицо его на мгновение исказилось, но клиент справился с этим, отведя от меня глаза.

— Это имеет отношение к делу? — спросил он, глядя в окно.

— Если бы не имело, я не стал бы спрашивать.

Он помолчал и внезапно ответил:

— Она была серьезно больна. Умерла, когда Гале исполнилось пять лет. Это, конечно, отразилось на Гале, но мы с ней смогли восстановить семью, создать ее заново. И у нас все было хорошо.

— Во-вторых, — продолжил я, удовлетворенно кивнув, — кто вы такой и чем занимаетесь, — тут я счел нужным добавить:

— Странно, что я о вас ничего не слышал. Я вообще-то знаю всех людей в Тарасове, занимающихся более-менее серьезным бизнесом.

— И не должны были в принципе, — он помолчал, решаясь. — Потому что моя деятельность и работа моих людей обычно приписывается другим.

Мы работаем на рынке мебели. Но не продаем и не производим, а помогаем серьезным людям заключать между собой значительные контракты.

Я возглавляю крупную компанию, сотрудничающую с нашими крупными торговыми предприятиями. Мы помогаем им начать серьезные отношения с наиболее надежными фирмами-производителями за рубежом, чтобы они могли здесь представлять их продукцию как дилеры. Мы специалисты по завязыванию контактов и созданию крепких, дружеских сотруднических связей. Организуем встречи руководителей компаний, обеспечиваем правовую поддержку фирм, прорабатываем крупные модели и мелкие детали соглашений между ними и нашими клиентами, создаем блоки рекламных кампаний и так далее… — Он помолчал, потом глянул на меня, деловито и спокойно:

— В общем-то, все… К слову, нашими клиентами являются корпорация «Итальянский дом», всероссийская сеть салонов красоты «Элита», фирма «Индгрэд», «Астрон: встроенная мебель в вашем доме», акционерное общество «Госстандарт»… Это из крупных.

— Хорошо. В-третьих, почему вы не хотите, чтобы о вашем ко мне визите кто-либо узнал?

— Это не мое желание. Это желание остальных родителей. Так решило большинство из нас.

Видя мое непонимание, он сменил позу и кратко объяснил происходящее:

— Вчера в обед мы собрались все вместе, уже переговорив с милицией и дав показания. Проблема в том, что в достижение ментами результатов в короткие сроки никто из нас, родителей, не верит…

Хотя на уши поставлены многие, очень многие. Все пропавшие — дети весьма непростых людей, — когда он говорил это, лицо у него было не очень доброе. Я мысленно вздохнул и продолжил слушать.

— Понятно, что раз к делу подключились высокие чины, они совсем не будут рады, если узнают, что мы решили еще и частника нанять. Это только осложнит наши отношения, да и вам будет мешать.

Поэтому мы решили просить вас не разглашать, что вы работаете над этим делом.

— Понятно, — кивнул я. — Понятно и разумно.

Я, конечно, учту… — Помолчал, глянул на него и добавил:

— Я возьмусь за это дело… Давайте поговорим об оплате.

— Давайте, — кивнул он, явно удовлетворенный. — Если найдете следы детей, какую-то важную информацию, которая поможет милиции их найти, — десять тысяч долларов. Если найдете их сами, живыми — тогда по десять тысяч за каждого, — он неожиданно замолчал, явно обдумывая что-то важное. Наконец додумал про себя, самому себе кивнул и добавил:

— Если что-то сверхординарное и будет возможность спасти только одного.., помните, что я ваш основной наниматель. Премию при подобных обстоятельствах гарантирую.

Я промолчал.

— Если не найдете ничего существенного, — продолжил он как ни в чем не бывало, — оплата будет только пятьдесят долларов за день, да и то — не больше недели. Но прошу вас учесть — только без обид, — наставительно произнес он, — я и остальные родители смогут наказать человека, который собирается заработать на чужом горе. Пожалуйста, будьте внимательны к этому случаю. Это ведь сейчас нам с вами может казаться, что собрались четверо ребят и убежали искать приключения.

Не исключено, что все очень плохо.

Я промолчал, пропуская последнюю реплику мимо ушей. Не так уж редко приходится слышать подобное от клиентов.

— Назовите сумму аванса, на расходы, — подсказал Вересов, уловив мое отношение к его предупреждению.

— Не надо, — ответил я, быть может, слишком независимо. — Я сам человек небедный. Если что-то понадобится дополнительно — позвоню.

Вы лучше сообщите мне имена, фамилии, адреса и другие данные пропавших ребят из ее класса. Может, появятся еще вопросы…

— Вот копия материалов следствия, — он протянул мне тонкую пластиковую папку-скоросшиватель. — Здесь все, что вам может понадобиться, вплоть до школьного расписания класса и адреса классной руководительницы, а также рассказы тех, кто последними встречался с ними, перед тем как они пропали… — увидев выражение моего лица, он добавил:

— Я взял, сославшись на справедливый интерес родителей к этому делу. Понимаете, что папка не должна попасть на глаза работникам органов.

Я не стал скрывать уважения и, не стесняясь, покачал головой: человек, для которого следователь или его начальство нарушают сразу десяток законов и инструкций, а также местных нормативных актов, предоставляя по его просьбе материалы следствия для родителей, — это человек явно влиятельный и необычный.

«В конце концов, — подумал я, — не такое уж и простое дело, кажется. Хотя гораздо легче искать детей оптом, получая вознаграждение и помощь в расследовании ото всех родителей сразу же, чем за неделю раскрывать дело о махинациях с водкой и о маньяке, сующем убитых в рефрижераторы мясных городских магазинов…»

— Хорошо, мне кажется, все ясно, и с этим уже можно работать, — сказал я. — Как мне связаться с вами, если будут результаты или понадобится дополнительная информация?

Он подал мне визитку, на которой ничего, кроме телефона и именных данных, не было.

— Меня сразу же попросят, если вы не забудете представиться, — добавил он, вставая.