Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

38

Жокеев развелося – страсть,Лихих наездников по сотне.Одни галопом славят власть,Другие шагом – день субботний.

Тебе, любовь, мы не изменим.Метелью фыркает на насНеисчерпаемым ячменемВ веках откормленный Пегас.

И пусть одни кричат: заезжен,Куда ему, куда лететь!И пусть другим он слишком нежен,Чтоб грудью рвать созвездий сеть.

Мы голову к лебяжьей вые,И – чрез закат, и чрез рассвет,Чрез все преграды огневые,Чрез всю вселенную – поэт.

39

Во мне позвякивают звеньяЕще не начатых поэм.Не знаю, кто мне вдохновенья,Душа переночует с кем.

Любимец был какой-то Надсон,Весенний, падкий на скандал.Ах, я боюсь, друзья, признаться,Что я Тарзана не читал.

А дрянофил наш Облаковский…Похож на клоуна и льва.Пиит Республики МосковскойМне перепонки волновал.

Куда забраться мне, бродяге, –Не к старикам ли в старый дом?Иль, может, выстроить мне лагерьНа берегу том золотом?

И там бродить и волны слушать,И бури ждать, как ночи тать.Быть мужем вероломным суши,О пене голых волн мечтать.

40

Так вот оно, море, какое.Стихия бесформенных форм.Засеян в подводном покоеНеслыханный бешеный шторм.

Зеленое, синее, черное.Шумящий волшебнейший рост.Вспухают незримые зерна.И пена растет из борозд.

И сыплет, что яблони в мае.Сугробы. Метелицей, что ль?И сердце метет свою боль,Стихия стихии внимает.

И зреет на дне, хорошеетЖемчужница, глубже ростки.Приснились ей талии шеекВ объятьи сокровищ морских.

41

В цилиндре образа частенькоЯ посиять, друзья, не прочь.На струнах строк люблю потренькатьВ испепеляющую ночь.

Один купался я в закате.Деревьев черный дым висел.Сосед мечтает: видно, спятил,Не гасит света мой сосед.

А я зари влюбленный сторож.У двери золотой стою.Один, один. С зеленых стор ужРассвет сползает в мой приют.

Прянее он старые мне вести,Что снова чье-то торжество,Что в небе звездных нет отверстий,И можно солнце влить в него.

И буду днем я вам враждебен,О, струны скомканные строк.Поэты странное отребье.Стихия – мать, а батька – рок.

42

В цилиндре черном и вертлявомБанкир, и кучер, и поэт.В карете мира тонкий дьявол.Как барин. В черном разодет.

Вчера видал, конь мира пал какНа мостовой в кругу зевак.В колоннах банка – катафалкаОстанки золотые. Звяк.

И в мир глядит потусторонний,Певец глядит и славит сон.И этот мир строфой хоронит.Зато в цилиндре черном он.

43

Не завянут, не замолятсяНезабвенные года.Загубила добра молодцаЗабубенная беда.

Как седлал росою мытагоСтрекопытаго коня.Завязал с зарею битву он, –Звезд-затворов стрекотня.

Залегла змея – дороженькаВ синем поле у села.Добра молодца художникаЗвоном звеньев заплела.

В том селе торгуют дешевоИ любовью, и пшеном.Песня смеха скоморошьегоНе смолкает за окном.

Не ходи ты зачарованно,Той дорожкой не ходи.Из дремучих вечеров онаЗаползла к твоей груди.

44

Кремнями крепкими КремляО небо стукнулась земля,Из стали звезды выбивая.И синь зажглася мировая.

И вьются радио сигналыПо голубым путям миров.В такую ночь земля узнала,Как с рог Изиды снять покров.

Вон там она, где в безднах роясь,Клубится млечная струя,Где Ориона яркий поясБлестит застежками тремя.

На голубом лугу пасется.Кузнечиками звездный бой.Коровкой божьей божье солнцеПолзет по коже голубой.

Жует, молчит, и синей кровиЯ чую песнь в ее груди.И синей бездной взгляд коровий.И вечность падалью смердит.

И пред убожеством богиниУпала вновь толпа миров,Карабкаясь по скалам синим,Целуя содранный покров.

На синеву опять накинутьХотят таинственную сеть.Но легче льву давать мякину,Чем двери тайны запереть.

45

Клубится фимиам легенд,На блюдах горизонтов лица.Опять твой нежный ум двоится,Сними пенснэ, интеллигент.

Теперь не вещие глаза,Теперь лишь вещи только руки.Уж топорами молний рубитСветлицу новую гроза.

Зайди омытый ей и станьУ закаленного станка ты.Плевать на томные закаты,Сдерем их золотую ткань.

Вон там за рощей, где туман,Луны причалила ушкуя.Уж, буйной дробью звезд воркуя,Бушует небо – барабан…

Клубится фимиам легенд,На блюдах зорь кровавых лица.Опять твой нежный ум двоится,Сними пенснэ, интеллигент.

46

От Мнемозины только девятьУ Зевса было дочерей.Ах, я боюсь его разгневать, –Я имена забыл, ей-ей.

Одно я помню… Вот нелепость!Сидеть на пне и не мечтать,А всю историю и эпосВ свою записывать тетрадь.

То имя: Клио. Знала меру,Покойно мерила строкой.И, говорят, тайком ГомеруДарила, как глаза, покой.

Но тот к иной невыразимоТаил безмерную любовь,И люто северные зимыКовали солнечную кровь.

Быть надо лириком сперва,Чтоб начертить в веках словаВо имя вечного союза:О ты, эпическая муза.

47

Никто не знал, чей пламень жег тамИ перья вырывал из крылИ знаменем тревожно желтымОстанки вечера закрыл.

А те объевшиеся дали,Что солнце разжевали всласть,Ушами желтыми прядали,Точили молниями пасть.

Из глаз домов глядели люди.Блистали храмы. Жуткий вид.Гроза ль неслыханная будет,Иль это пригород горит?

Мир был один, и было не с кемРассыпать ливень серебра,И долго тьму мешал он с блеском…Такой закат любил Рембрандт.

48

Чем туже память я сжимаю,Тем глубже то, что позабыл.Какому яблочному маюЯ подарил свой первый пыл?

Поила медом и кружилаЗари янтарная мятель.У сумерок взбухали жилы…Что в лепестках страниц, – не те ль?

Не те ль, что вьются неустанноИ хлещут песней по ночам,Когда затянутые раныБезумец ковыряет сам?

49

Заката распустились макиИ облетели в тот же час.И в голубом хрустальном мракеХмелеют диски чьих-то глаз.

И кто-то близкий необъятныйТихонько к сердцу подошел,И гранит в безднах бриллианты,И грез натягивает шелк.

Забуду час теперь который,Забуду я который век.Уйду я в синие просторыПо лунной матовой траве.

Забуду миф о солнце милом,Я ванну лунную приму.Влюбился в мертвое светило,Что шлейфом по столетьям – тьму.

И сил у мира не хватает,Чтоб лунный вытравить загар.И кожа сердца золотаяЗвенит, звенит от стрел врага.

50