Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

85

Большою буквою любилиТебя отметить, Тишина.Не вечер был – огромный филин,Единый круглый глаз – луна.

На ветке голубой сидел он.А в дереве вселенной дрожь.В листве созвездий поределойКак маятник качался нож.

И кто-то буквою большоюСлова простые отмечал,По телу пробегал душою,Метался молнией меча.

А утро золотым прибоемВ обои, в плечи, в потолок…И ночь, и день, – отдай обоимВесь полный песен кошелек.

86

По-вашему, проснулись птицыИ оттого веселый звон.И солнце старое струится,И старый день опять зажжен.

А я стучу чернильным клювом,По голубой коре стучу.Подайте уши, говорю вам,Я тку бумажную парчу.

У дня не смазаны колеса,И в дышле распевает осьО том, что не рассвет белесый,Что небо жирное зажглось.

И вкусный запах по планетам,И головы – цветы в чаду.И весело безумно где-тоИ гостью золотую ждут.

А солнце славно чешет бок свойО кресло, о мое плечо…И горя больше нет, лишь боксомЖивое всё увлечено.

87

Не лежит на месте камень,Через край рассветный мед.Страх холодными рукамиСердце желтенькое жмет.

С волками по-волчьи воют.Те же гимны. Та же тьма.Новых вывесок листвоюОбрастают пни-дома.

Языки флагов трепещут,Как у сеттеров в жару.Жажда страшная у вещи.Песни мертвецы орут.

Разберем на кости, кости,Дом планеты разберем.Плечи всех гигантов, сбросьтеВ пропасть счастия наш дом.

88

Опять зажглась моя блондинкаВеснушками листвы и звезд.И вихрь ее ласкает дикоИ в глушь зеленую зовет.

И воет ей под ухом рыжим:Уйдем, любимая, туда,Мы тонким золотом забрызжемЗапуганную зыбь пруда.

Ты косы как заря распустишь,Я буду твой последний гость,Я выпью мед тончайшей грусти, –В заре как соты сад насквозь.

Утихну я, и тихо ляжемПод рыжей яблоней высот.На золотом пруду лебяжьемВсплывет луны распухший плод.

А ночь – вся в звездных пантомимах…И в пасть блестящую прудаСлетит с ветвей необозримыхПоследним яблоком звезда.

89

Опять на заре разбудилаБолтливая муза моя,Взяла меня за руку мило,В свои утащила края.

Смотри, как из горных палаток,Чей вечен фарфоровый снег,Выходят в синеющих латахКолонны зыбучие рек.

Вон пальцами скрюченных устийЖуют они копья свои,С безумными песнями грустиМорей затевают бои.

И волны, оскалившись, гибнут,И брызжут как пена мозги.И звезды – победному гимну…А в безднах подводных ни зги.

90

Земля – и нет иной святыни.Земля в кругу ночных светил.За угасаньем ночи синей,Как жрец, я пристально следил.

Как уголь, месяц стал оранжев,Как чадный кончик фитиля.И день, как много тысяч раньше,Уж золотым хвостом вилял.

А звезды в судорогах тлели,С гримасой горькой пили яд.Так где-то в мраке подземелийВ столетьях узники горят.

И вылез из берлоги день уж,Янтарной гривой задрожал.О, день, кого ты не заденешьОгнистым языком ножа!..

И камни, камни станут плавки.И грусть моя, как смех, легка.И без единой переправкиИз пальцев вылезет строка.

91

В резной бокал строфы мгновеннойТоска не выльется моя.Полезет пламенная пенаЧерез зыбучие края.

И матерьял всегда в остаткеДля новой схватки роковой.И сердце пьяно кровью сладкойИ бьется певчею волной.

О грудь скалистую… Трепещет,Орленком в скорлупу звенит,Пока строки змеею вещейЗлатой расколется гранит.

И скорлупа страницы треснет.То юный образ – головой.И синими крылами песняУдарит в купол мировой.

92

В снегу страницы мой костер.А хворост строк и сух и крут.Еще столетьями не стертЛуны червонный полукруг.

И мутен лик, что там внутри.Не разглядеть, не разобрать…Отец ли там в огне зари,Или во тьме пещеры мать.

Иль с пухлым пальчиком во ртуМладенец уцелевший тамУж шлет проклятия кресту,Обдумывая новый храм.

О, купол ночи расписной,Чьи фрески звездные горят!Века ты дремлешь надо мной…Проснись и раскачай свой ад.

Ты желчью солнца просочиДо липкой зелени листы.Лучей острейшие мечиВонзи в бессмертье красоты.

93

Ну вот до сентября довезМой славный конь, росою мытый.Над головою кисти звезд,И в листьях золотых копыта.

Их золото нежнее стружекСосново-золотой доски.И пес мой, ветер, с ними друженИ кружит их, как лепестки.

То лепестки цветов огромных,Самих деревьев седина.Закатов бешеные домныИх раскалили докрасна.

И вьется, вьется дым ленивый,И птиц и строк последний дым.И сумрак строг, и топчет нивыПоследним стадом золотым.

94

По камерам былых столетийЯ вечерами проходил.Я слушал, как решетка светит, –Язык луны в тисках удил.

Чего, чего я там не делал,Кого, кого я не ласкал…И пенилось от женщин тело,Как вал морской от голых скал.

И бард за то, что шкура барсаТам под плащом, как под фатой,Струями песни улыбалсяПантере ночи золотой.

Не так давно я ломти грустиГолодным ивам подавал.А вот сейчас пропеллер спуститМеня на Марса странный вал.

Не знаю, в камеру какуюЗашел я в этот вечер свой…Какой там век идет?.. Тоскуют.Двадцатый? – Нет. Сороковой.

95

Жена, твои несчастны уши.В дырявые сосуды ихВливаю только что блеснувший,Еще не остуженный стих.

Я знаю, знаю, знаю трижды,Что ловишь ты прекрасных мух.Когда читаю, не горишь ты,И где-то в тряпочках твой слух.

И слышу смех твой полудетский…То звон строки, словечек бойСквозь тень, уснувшую мертвецки,Твоей ресницы голубой.

Но, друг ближайший мой, пойми ты,Что никогда так одинок,Как в этот век, тоской облитый,Поэта не бывал венок.

И снежную страницы скатертьВино тоски облило сплошь.И в час зеленый на закатеПоэт, как правду, ценит ложь.

96

Белый свет безбрежен,Белый океан.Смерть зарею брезжит,Тушит звезды ран.

Корабли да вьюгиПашут нашу гладь.На зеленом югеСеверу пылать.

Быть снегам и пене,Выть луне и псам.В сердце песнопеньеУтоплю я сам.

Никому навстречу,Руку никому.Тишиной отмечуГолубую тьму.

97