Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

97

О, ночь, я вновь твою свирель ищу.Упал как занавес закат.Конец неконченому зрелищу,И звезды свищут и галдят.

А ты с луною целомудренной.Под ней земли живой экран.И парики садов напудрены.И блеск из окон, глаз и ран.

И бледные гиганты прыгают.Кто пьян, кто счастлив, кто казнен.А день встает злаченой книгоюИ скупо счет ведет времен.

98

Черные строф кружева.Белые плечи страничек.Пальцами песню жевал,С адом безумья граничил.

Слушал, как движется ящерС воем о будущем Канте,Видел, как Дарвин блестящеТянет в лесах канитель.

Пену прибоев оскаля,Челюсти рвал океан.Жрет Атлантиду каналья,Давится левиафан.

Звери стекалися в груду,Звездно из них человек…Люди сливаются… будутНовые звери в траве.

99

Я только пел, я не курил:Семашки слушался попросту.Теперь чуть звезды, – до зариЗа папироской папироску.

Я звезды на бумагу свел,Зашелестели ярче, звонче…И вьется золотым червем,Клубится папиросы кончик.

И снится мне в ночной печали,Что в Атлантиде за тоскуНе лаврами певца венчали,А вениками табаку.

100

Я хочу незаметным пройти,Чтобы волны пустыни бескрайнойСхоронили навеки пути,Искривленные горкою тайной.

Чтобы шли караваны столетийПо могиле песчаной моей.Чтоб никто, чтоб никто не заметилСхороненных, как золото, дней.

101

Сколько вывесок и кличек,Сколько лавров и хулы…В шторма час кого приспичитВ цепи строк ковать валы?

В шторма час – стихий прогулка,Плоть их – бешеной рекой…Кто же их окликнет гулко? –Но тюремщик есть такой.

Режет волны. Сталью вырос.Кровью черной льет душа.Ночь схватил за лунный вырез,Звездно краски он смешал.

Дикий мед – из львиной пасти,Из кишок себе венок…И зовут безумца мастер,И тот мастер одинок.

102

Есть Нетова земля. Для многихЕе не существует, нет.Но строки вьют ее дороги,Цветами вьют иных планет.

Весна и осень на земле тойЖивут как сестры меж собой,Зима похожа там на лето,Рассвет на вечер голубой.

И тишина в траве высокойПоет кузнечиками там.И бегают земные сокиСтруями плоти по листам.

И Пан, боготворимый всеми,Великий, вечностей пастух,В прекрасном стаде, как в гареме,На славном тешится посту.

И раскрывает лапы ширеИ стебель комкает луча.И где-то там, в далеком миреПоэт курчавый величав.

103

В гробах шкатулок умиралиЕще живые жемчуга,А гром уж с молнией скандалил,Ковал нахмуренные далиИ крепко-крепко всё ругал.

И кости зданий дребезжали,И кто-то крышу в барабан,И кто-то вдребезги скрижали,Гремучей молниею жалилИ бездны мира колебал.

104

Опять на плахе ночи канул,Как голова любимой, год.К певцу на ложе, к великануДенница новая идет.

Скорей. Зари тончайшим мясомК бокалам глаз моих прильни.Молочным сумраком дымяся,Гаси последние огни.

И ты уйдешь. И в ночь такую ж.Под звездную глухую медь…Бессмертная, лишь ты ликуешьШехерезадой черной, смерть.

105

Радуйтесь, – петь я не стану,Выжму молчанье из грусти.Месяц свой коготь янтарныйВ сердце поэта запустит.

Звезды в трапециях ночиНомер последний исполнят.Ветер мой лик обхохочетВ третьем кругу преисподней.

Будут и гимны, и ругань.Дни разлетятся, как стаи…На ночь метель лишь для другаБедра сугробов оставит.

106

Я накипь твою золотуюНа заросли строк променял.Последние звезды воркуютНа крыше зажженного дня.

Я вижу, как сеют мужчиныВсю злобу, всё счастье, весь яд…И, корчась от жажды пустынной,Их женщины влаги хотят.

Я слышу, как рожь просыпаетсяУ ветра зари под бочком.А солнце тончайшие пальцыКладет ей на плечи тайком.

И крепче винтовку пера я.Как утро, безмолвен и строг.Костром я трещу и сгораюВ блистающих зарослях строк.

107

В стекло листа строка стучится,Костьми ветвей слова стучат.Их учит осень, как волчицаЛюбимых тепленьких волчат.

В траву заря и сад осыпались.Ни волоска на полосе…Ах, звезд тысячелетний сифилис –У голой ночи плечи все.

Стучись, строка, стучись приветомВсего, что потеряло мощь…За то, что ночь гуляла с ветромНа золотых базарах рощ.

108

Прильнула рыжими власами,К ногам земным легла заря.И слов гирлянды вьются сами.И очи звездные горят.

И пахнет ландышем дорога.И в белом женщина и я.Как струны, тело буду трогатьВсей буйной святостью огня.

Да будет то, что стыдно, – свято.На всей планете мы вдвоем.Ран струны счастья в листьях спрятал…А мы повязки все сорвем…

109

Ковшами строф души не вычерпать,Не выплеснуть кнутами слов.Страницы снегом занесло.А звезд на тыне синевы – черепа.

А с плеч вы думаете что ж,Как не головушек орехи?..Ночей и дней галопом дождь.Эй, конь земной, куда заехал?..

Вот так, по степи мировой.А то, как в цирке, по орбитеПод хлыстик солнца… Эй, смотрите, –Луна сквозь обруч зорь – дугой.

Ковшами строф души не вычерпать,Не выплеснуть кнутами слов.Страницы снегом занесло.А звезд на тыне синевы – черепа.

110

Тело света ещеС черного креста не снято.Раны звезд никто не счел.Пьют из лужи заката.

Миру давно не тепло.Воздух от холода синий.Скрижалей разрезанный плодЗернами слов на витрине.

Эй, раскрывайтесь, шкафы.Свитки в дорожки скорее.Четыре полена строфыМир коченелый согреют.

111

За сердца кулак неразжатый,За факелы глаз, за кусокНачищенной меди заката, –Сижу за решеткою строк.

Как кружка, чернильница налита.Мозг – пресная каша тоски…А город по рельсам асфальтаВперед, как колеса, шаги.

За птицами бегают… КолятПухлейшую грезу штыки…Звон… В потных рубах колокольняхТо бронзовых мышц языки.

Я чую, планета быстрееВорочает времени винт.Пол гнет свои алые реиПод пар, а не парус любви.

Вот берег желанный сегодня.Девятую песню валы.На зорь золоченые сходниУж луны, носильщики мглы.

Вот солнца приказ. Чтобы сухо,Не то в ребра лужи – лучи.Все клеточки тела и духаПо шарикам всё получили.

Поэт на свободе… Но всё жеЗа струн паутину рука.За то, что на свете дороже,Дороже, чем радий, тоска.

112