Лукошко с трухой. Эссе по истории и культуре - Кирилл Резников

Древние семиты[19] впечатляют.[20] Особенно мужчины – с выпуклыми носами, мясистыми губами, густыми бровями, шапкой курчавых волос и огромными завитыми бородами, предметом гордости и забот. Автопортреты семитов отличаются от их изображений египтянами тщательной прорисовкой укладки бороды. Семитские женщины тоже есть на египетских фресках. Как и у мужчин, у женщин массивное телосложение, густые брови и выпуклый нос. Густые брови считались красивыми на Ближнем Востоке, они перешли с изображений ассирийцев и вавилонян на изображения арийцев персов, завоевавших Иран и смешавшихся с местными народами. Мода пережила тысячелетия и видна на иранских миниатюрах XVI века, где изображены красавицы с густыми, сросшимися на переносице бровями. [21] Все как у Саши Черного, пародировавшего описание Суламифи из «Песни Песней»:

Нос твой, как Башня Ливана.Щеки, как две половинки граната.Рот твой – земля Ханаана.Брови, как два корабельных каната. [22]

Несколько слов о древнем Крите.[23] Искусство минойской цивилизации дает представление о внешности критян. Это были стройные люди, с узкой талией, прямым носом и длинными прядями волос, как змеи спускавшимися с головы. Женщины – с открытой грудью и крутыми бедрами, мужчины – в набедренных повязках. Изображения свидетельствуют об увлечении критян разными видами спорта и танцами. Уникальны танцы вокруг быка, когда обнаженные юноши и девушки хватали быка за рога и перепрыгивали через его спину. Современные матадоры с трудом верят, что это возможно.

От цивилизации Крита не так далеко до архаической, а потом классической Эллады. Греческое искусство всем знакомо.[24] Принято считать, что оно являет идеал красоты белой расы. Насчет мужской красоты сомнений нет, предлагаются различные ее варианты: красота зрелого мужчины – статуи Зевса, других богов и героев; красота юноши в период расцвета телесного совершенства – статуя дискобола; стройная красота юноши-подростка – бронзовая скульптура Праксителя. В изображениях юношей и мальчиков, например Ганимеда, заметна бисексуальность греков. В статуях Гермафродита в прекрасном юном создании слиты мужские и женские черты.

Идеал женской красоты греков заметно отличался от внешности участниц конкурсов «Мисс вселенная». Об Афродите Праксителя писали, что женщине с такими параметрами сейчас не пройти отбора во второсортном конкурсе красоты. Действительно, Афродита перешла границу юности и оформилась как расцветшая женщина. Ее талия широка, а груди недостаточно велики. Юная Артемида больше соответствует современным критериям, но у богини-охотницы слишком строгое выражение лица. Женщины на греческих вазах стройны, привлекательны, но для нас в их лицах не достает чувственной экзотики широких скул и утолщенных губ. Гречанки тех времен ценили светлые волосы и нередко красились в блондинок. Многие боги Эллады светловолосы – златокудрый Аполлон, светловолосая Гера. В греках была струя северной крови, особенно у дорийцев (спартанцев), но большинство эллинов блондинами не были.

Римляне следуют канонам эллинской красоты, также как римское искусство – традициям греческого искусства. Но изображения людей периода расцвета Римской империи более портретны и человечны, чем у греков.[25] Римляне были похожи на современных жителей средней и южной Европы. Они немного уступали по росту современной итальянской молодежи, но были заметно выше, чем средневековые европейцы. Римляне уделяли много внимания телу. Раз в день они мылись дома, либо ходили в бани, где кроме парных и бассейнов были залы для гимнастики. Женщины тоже тренировались. Сохранились фрески, где римлянки, одетые во вполне современные пляжные костюмы, упражняются с гантелями и диском, бегают или играют в мяч. Оба пола тратили много времени и денег на косметические процедуры, в том числе на полное удаление волос с тела. Овидий высмеивает любовников, не позаботившихся удалить волосы из носа и ушей. Как и грекам, римлянам нравились белокурые волосы. Многие знатные римлянки красили волосы или носили парики. В то же время, согласно закону, проститутки города Рима были обязаны носить желтый парик или краситься в блондинок.[26]

Европейские красавицы: от Ренессанса до Тулуз-Лотрека

Представления об идеалах красоты раннего Средневековье до нас не дошли. Христианская церковь переместила усилия художников на изображение божественного, а не телесного. Резко упала техника живописи и скульптуры. Перелом наступил в XI веке, когда изображения людей стали менее условными. Картины и миниатюры позднего Средневековья [27] создают впечатление, что Европу населяли светловолосые люди. Трудно поверить, что в северной Италии или Франции, откуда происходит большинство средневековой живописи, совсем не встречались темные волосы. Также мало изображений полных людей. Между тем, в средние века полнота у мужчин подразумевала принадлежность к буржуазии или духовенству. Худоба означала бедность. На дворян эти правила не распространялись: для воина и дуэлянта лишний вес мог быть помехой.

Ренессанс оставил непревзойденные изображения лиц женщин и юношей.[28] Для меня нет ничего прекраснее лиц девы Марии и ангела на картине «Мадонна в скалах» Леонардо да Винчи. Не только Девы, но и ангела; ангела больше, чем девы Марии. Я думаю, дело в сексуальных интересах Леонардо. Он писал прекрасные женские лица, но прекрасное лицо, оживленное чувственностью, появилось у ангела, который для художника был мальчиком, а для меня стал девушкой редкого очарования. Многие предпочтут Джоконду, модель для «Моны Лизы». Я ею восхищаюсь, но ангел мне милее.

Женское тело на картинах художников Ренессанса вряд ли вызовет восхищение в конце XX века. Обнаженные женщины кажутся излишне полными и мягкими. В то же время, изображение мужчин в нескольких случаях приближается к пределу возможной человеческой красоты. В первую очередь, я имею в виду статую Давида Микеланджело.

В изображении тела женщины у художников, начиная с Ренессанса и вплоть до XX века, чувствуется раздвоенность. Большая часть художников тяготела к округлости форм, переходящей у Рубенса и Йордана в пышность. В то же время, Кранах рисовал стройных, слегка анемичных женщин. Одетых женщин общества и дорогих куртизанок изображали стройными, с прямой осанкой и тонкой талией. Однако у Буше, придворного художника Людовика XV, голая О'Мёрфи, юная любовница короля, покрыта слоем жирка, явно излишнего по современным понятиям. Обнаженных женщин Буше рисовал охотно и много,[29] но весь этот товар (картины и женщины), удовлетворявший французских аристократов, не соответствует нашему пониманию красоты женского тела. В XIX веке мало что изменилось: мы видим стройных светских женщин, одетых в длинные платья и затянутых в корсеты, но если художник их раздевает, открываются пухлые ягодицы и мясистые бедра. Причины ясны: женщины не занимались спортом и прятали тело. В начале XIX века были популярны купальные раздевалки на колесах. В них женщин свозили в море, чтобы никто из мужчин не видел их наготу.[30] Впрочем, целомудрие XIX века не стоит преувеличивать. Ведь законодателем мод, вкусов и развлечений был Париж. А парижане, особенно второй половины XIX века, жили смачно. Чрево Парижа описал Золя, тропки, ведущие к сердцу Парижа, разведаны Флобером и Мопассаном, зуд чресл Парижа живописал Тулуз-Лотрек. Секс был без подделок: ни смены пола, ни виртуального сладострастья. Мы утратили жовиальность парижских буржуа.

ХХ век открывает ноги

Эстетика XIX века сошла на нет вместе с перебитыми в Мировой Войне европейскими мужчинами – появились короткие юбки, открывшие женские ноги. Становятся все более открытыми женские купальники. Тело приобретает все большее значение, в немалой степени за счет лица. Новое отношение к телу в первую очередь затронуло интеллигенцию и буржуазию. В период между двумя мировыми войнами служащие женщины стали регулярно делать физические упражнения и садиться на диету.

Особо следует сказать об эстетике тела в тоталитарных государствах – СССР и нацистской Германии. Перед женщинами поставили задачу – быть работницами и матерями. Задача мужчин – быть тружениками и солдатами. В здоровом теле – здоровый дух. Отсюда массовые занятия спортом, парады, молодежные лагеря. Изображения немецких и советских людей 30-х годов удивительно сходны: крепкие мускулистые женщины и мужчины, счастливые строители новой жизни и ее защитники.

С 60-х по 80-е годы ХХ века в Европе и Северной Америке происходило быстрое улучшение условий жизни. Зеркало в собственной ванне, укорочение рабочей недели и удлинение отпуска переместили интересы на проблемы досуга. Обнаженное тело вышло на свободу. Идеалы стройности распространились из верхних слоев общества в народ. Стало позорно быть толстым. Лишний жир – признак низкого социального статуса и культуры. Хуже того, полнота стала означать ущербность характера – лень и слабоволие. У толстяка меньше шансов устроиться на работу. Служащие стали получать рекомендации похудеть.[31] Культ тела требует жертв. Люди все больше тратят на поддержание и исправление своего тела. В ход пошли диеты, системы упражнений, кремы-метаболиты и, наконец, пластическая хирургия. Индустрия красоты превратилась в важнейшую отрасль мировой экономики. Появились заболевания, связанные со стремлением похудеть. Широко распространилась нервная анорексия – болезнь подростков, когда девочки отказываются есть, чтобы быть худыми.[32] Красота «себя» стала образом жизни и нередко смыслом жизни.