Власть и Крах (ЛП) - Эванс Дж. Д.

— Что он говорит? Что ты делаешь?

— Отец, — она постаралась скрыть отчаяние в своём голосе, пытаясь успокоить его.

Ей нужно было увести его отсюда, подальше от них, причём немедленно.

— Ты согласился. Ты запечатал письмо, которое я отправила Саркуму. Необходимо сбалансировать Колесо. Ты это знаешь. Ты помнишь, мы говорили об этом…

— Нет! — резко сказал он.

Наиме стиснула зубы. Она говорила с ним, говорила одно и то же в точности три малых оборота, каждую ночь. Но её надежда на то, что это заставит его вспомнить, когда она в этом будет нуждаться, оказалась напрасной. Ихсан попытался пробормотать что-то ободряющее Султану, но он вывернулся из рук её брата.

— Нет, абсолютно нет. Бехрам, что происходит? — обратился он к Кадиру, чьё лицо сияло безмятежным торжеством.

Наиме сжала руки в кулаки.

— Султан. Будьте спокойны. Совет разберется с этим.

Кадир низко поклонился в жесте глубокого смирения, но от Кадира исходило только высокомерие.

— Да, — сказал Султан, заметно успокоившись, когда Кадир выпрямился. — Да, этого будет достаточно.

Ихсан помог ему, пока он неуклюже пытался снова сесть, его взгляд метнулся к Наиме, а затем к дверям. Она положила руку на плечо отца. Он похлопал её по руке и улыбнулся ей, как будто ничего не произошло. Как будто он только что не разрушил её надежду обеспечить будущее Тхамара. И её собственное.

ГЛАВА 2

Наиме стояла в саду рядом со своими покоями. Раньше они принадлежали её матери, и Наиме взяла их в качестве утешения, когда та умерла. Эта часть сада была тщательно окультурена под руководством её матери, место, где она могла найти тишину и покой вдали от интриг.

Молчание было отравлено жгучим присутствием Кадира. Они смотрели друг на друга с притворной вежливостью. Сенешаль Кадира, Махир, стоял рядом с ним, держа в обеих руках золотой поднос, внутренняя часть которого была обита белой парчой, расшитой золотом. Наиме уставилась на стопку небольших бумаг на нём, каждая из которых была аккуратно вложена в сложенный конверт. Их было четыре. Их должно было быть шесть, по кандидату, представляющему каждый из Домов Колеса, но это было невозможно из-за отсутствия в Тхамаре магов из Третьего и Шестого Домов. Куда бы она ни поворачивалась, Колесо требовало равновесия. Почему она была единственной, кто это замечал? Или кого это заботило?

— Самира, — сказала Наиме.

Самира Азмех Сабри, её самая высокопоставленная служанка, встала рядом с ней и по команде потянулась, чтобы взять поднос у Махира. Она была единственным магом Пятого Дома, которого Наиме держала в своей свите. Её семья была одной из немногих, кто не поддерживал Кадира в политике.

Наиме не смотрела на Кадира, когда брала конверты с подноса.

— Я думаю, вы будете очень довольны, — сказал Кадир, чопорная радость в его тоне была более раздражающей и оскорбительной, чем что-либо ещё, что он мог бы сделать.

— А вы?

Наиме вздохнула, открыв первый конверт щелчком большого пальца. Джемиль Кадир. Его имя было написано безупречным каллиграфическим почерком. Самира могла увидеть имя с того места, где стояла, и Наиме усомнилась, что ей почудился тихий, сдержанный выдох её подруги. Её сердце сжалось, но она не посмотрела на Самиру, чтобы предложить утешение или молчаливое обещание. Она не могла ничего обещать или указать Кадиру на слабости каждого из них.

Под именем Джемиля был перечислен подробный список подарков невесте, которые он должен был предоставить. Наиме просмотрела список только для вида. Ей было всё равно, что может предложить любой из них. Её не заботило ни их богатство, ни доказательства их благородства.

Никто из них не мог дать ей то, в чём она нуждалась, дать способ защитить свой народ от вымирания от рук Республики.

Она засунула лист обратно в конверт и вернула его на поднос.

Следующим именем был сын Явуза-паши, Визиря северной провинции, секретаря её отца и самого уважаемого и богатого министра, после Кадира. Явуз поддерживал Великого Визиря во многих вещах, но он также был твёрдым человеком логики и мышления, и если все её планы будут разрушены, он стал бы хорошим выбором в качестве союзника. Его сын — совсем другое дело. Если Джемиль Кадир был умён, но бесполезен, горький пьяница, то Садик Явуз был тщеславен и глуп. Наиме бросила беглый взгляд на его предложение, затем положила конверт рядом с предложением Джемиля.

— Эти выкупы за невесту слишком щедры, — сухо прокомментировала она. — Я польщена щедростью приближённых моего отца.

Слова были праздными, но у неё во рту они ощущались как пепел. Она прочитала следующие два письма и нисколько не удивилась ни тому, ни другому. Все сыновья самых богатых и влиятельных Визирей в Совете, все мужчины, которые не предлагали ей ничего, кроме бесполезных вещей и земли, в качестве принуждения, чтобы вытеснить её с законного места правителя Тхамара.

— Они недостаточно щедры, Принцесса-султан Эфендим, — сказал Кадир со всей страстью, доступной огненному магу его способностей. — Вы жемчужина во дворце вашего отца, и нет на свете человека, который не отдал бы всё, что у него есть, чтобы вы были рядом с ним.

Наиме подняла на него глаза и приподняла бровь, возвращая остальные конверты Самире. Маги Пятого Дома были лучшими лжецами на Колесе. В целом, маги воды, такие как Ихсан, были почти невосприимчивы ко лжи. Но Наиме не нужно было быть магом Второго Дома, как её двоюродному брату, чтобы почувствовать ложь Кадира, которая была как масло, вылитое на её кожу.

— Я поговорю с отцом, и вы будете уведомлены.

Ей придётся потянуть время. Она должна была верить, что Саркум захочет союза и пошлёт делегата.

— Я уже поговорил с вашим отцом, Султан Эфендим. Мы договорились, что окончание этого небольшого оборота станет благоприятным днём для такого радостного решения.

Конечно же, он сначала обратился к её отцу, коварный ублюдок. До окончания оборота оставалось всего три дня. Наиме подавила свою панику улыбкой и смехом.

— Невозможно ожидать, что я смогу подготовиться к такому всего за три дня.

Гонец смог бы доставить ещё одно послание в Саркум всего за три дня, если зимний перевал будет благосклонен. Если делегат немедленно выедет из Саркума, получив письмо, в котором предлагалось поспешить, то поездка может занять у него в два раза больше времени, если они будут передвигаться медленнее. И это займёт, как минимум полтора небольших оборота. Если она будет тянуть слишком долго, Кадир убедит Совет, что она бросает им вызов, и потребует немедленного решения.

Она сложила руки перед собой и вздёрнула подбородок, чтобы казаться почтительной.

— Я хочу отнестись к предложениям с уважением, которого они заслуживают. День, чтобы рассмотреть каждое в деталях, день, чтобы обсудить их с моим отцом, затем традиционные три дня очищения, медитации и поста.

Это были устаревшие традиции Старого Султаната, которые теперь редко соблюдаются. Но у неё было право просить их соблюдения, а у Кадира не было полномочий отказать ей.

Его маска немного сползла, и он изобразил расчетливую улыбку.

— Я всегда говорил вашему отцу, что настояние вашей матери на том, чтобы вы изучали законы, будет большим благом для того, за кого вы выйдете замуж.

Он любил ум и знания её матери, пока она не обратила их против него.

— Я живу, чтобы служить.

Наиме скромно улыбнулась. Она подозревала, что он сказал её отцу прямо противоположное. Он никогда не стал бы поощрять другого игрока в своей игре.

— Будьте осторожны с тем, как вы поворачиваете Колесо, Принцесса-султан Эфендим, не зная, кто будет рядом, сохраняя равновесие.

В его глазах вспыхнул огонь.

— Ваша забота о моём благополучии всегда согревала мне сердце, Кадир-паша, — сказала Наиме. — И всё же я, как и моя мать, узнаю змею, замаскированную под верёвку.

Его холодный фасад испарился, сила его гнева столкнула его магию с её, и жар встретился с прохладой в воздухе между ними. Наиме оставалась спокойной, улыбаясь, как будто вообще не заметила его промаха. Использование её матери против него было трюком, к которому она редко прибегала, но, если Наиме не отвлечёт его, она снова проиграет. Кроме того, его любовь к её матери была единственной добродетелью в нём, и она не хотела её запятнать.