Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

окне унылые ветки и серую стену дома напротив.

– Значит, он художник, – произносит он с неопределенной интонацией.

– Да, – Сима не сводит взгляда с папки. – Он очень хороший художник.

– А может, он бомж? – Фролыч повышает голос. – Представь, что ты ищешь бомжа. Пойдешь к нему жить на свалку?

– Папа не может быть бомжом, – Сима на миг отвлекается от папки с рисунками и переводит на него взгляд. Даже страх отходит на второй план – так изумляют ее эти слова. – Его картины наверняка уже в Париже, в самой большой галерее. И вообще он очень известный, – добавляет она с меньшей уверенностью.

– Если он такой известный, тебе не составит труда его найти, – саркастически хмыкает Фролыч. – И еще более странно, что ты до сих пор его не обнаружила.

– Я скоро его найду, – на ее глаза набегают слезы. – Очень скоро.

– Разве что он шифруется и придумал себе псевдоним, – Фролыч берет папку со стола.

– Может быть, – дрожащим голосом говорит Сима.

– Как видишь, я плохой помощник в поисках, – хмыкает Фролыч, разглядывая ее с долей интереса и насмешки. – К тому же я реалист, и придумывать то, чего нет – этим я уже давно не занимаюсь.

– А раньше занимались? – вырывается у нее.

– Это не важно, – отрезает он. – Я не люблю вспоминать о прошлом, тема закрыта.

Сима кивает, немного напуганная. К тому же папка с рисунками по-прежнему у Фролыча в руке, и лучше с ним не спорить, а то он вообще ее не отдаст.

– Только вот не понятно, что имел в виду Олег, – бормочет он как будто про себя, не замечая ее. – Почему он был так уверен, что я тебе помогу… Чем, интересно. Вот чудак, в самом-то деле.

Сима с ним согласна. Олег делает странные вещи и ничего не объясняет при этом. Но у него добрые глаза. Как все это понимать?

– Я пойду, – говорит она. – Отдайте мне, пожалуйста, мою папку.

– Тебе очень нужны эти рисунки? – Фролыч смотрит не на нее, а вбок.

– Да, мне они дороги, – Сима протягивает руку. Но Фролыч секунду глядит на папку и прижимает ее к себе.

– Не отдам!

– Но зачем они вам?

– Ты ведь знаешь, какой я. Почему я должен быть добреньким?

– Я не знаю, какой вы…

– Такой же, как и снаружи – верно? – он смеется совсем невесело хриплым смехом, от которого Сима вздрагивает и жмется к стене.

– Пошла прочь, – вдруг говорит он, указывая пальцем в сторону прихожей. – И никогда, слышишь, никогда больше не приходи сюда!

Сима не может уйти – она словно прилипла к тому месту, где стоит. Это как в страшном сне, где сложно сделать даже простое движение… Может это и есть сон? Фролыч приближается. Его глаза снова загораются тем самым безумным блеском, который напугал ее в ту их первую встречу. Сима пытается что-то сказать, но не может. Фролыч протягивает к ней руку и почти касается ее сложенных рук. Это легкое движение причиняет ей почти физическую боль – она вскрикивает и закрывает лицо. Движение воздуха – будто вихрь пронесся, и сильный хлопок двери.

Сима несмело отнимает ладони от лица. Фролыча рядом нет. Папки с рисунками – тоже.

Сима, на цыпочках, вся трепеща, идет в прихожую. Дверь поддается. Сегодня перед ней раскрываются все двери, и это уже не удивляет. Но почему-то она не чувствует счастья. Что-то давит на сердце. Оно как будто притягивает к этому дому и заставляет остаться.

Но Фролыч выгнал ее в три шеи. Он смеялся над ее мечтой, как и другие. Он забрал ее рисунки. Поэтому лучше уйти, ведь он недобр к ней и не хочет ее видеть.

Сима покидает дворик, стараясь не оглядываться на старую четырехэтажку с трещиной на боку. Вернется ли она сюда еще раз?

«Ты ему отвратительна – твой голос, твое лицо, твоя одежда…», – проносится у нее в голове. Именно это Фролыч сказал о ней Назарию. На что она после этого рассчитывала, на теплый прием?

Может, ей стоило больше молчать. А ее некрасивая прическа скоро изменится – нужно только подождать, пока волосы отрастут. Нет, это не поможет. Фролыч смотрел на нее с таким презрением, скорее всего, потому, что она плохо выглядит в этой куртке. Может быть, ей нужно поменять одежду, чтобы отношение к ней стало другим? Вот если у нее появится новое платье, такое длинное, синее, с бантом, в котором она не будет выглядеть, как нищенка, то может быть, сходит еще раз к Фролычу. И тогда он точно отдаст ей рисунки.

30 глава

Сима долго стояла у окна в надежде, что появится Федот, и с ним можно будет поговорить о том, как она неудачно сходила к Фролычу. Но он так и не пришел.

От тоскливого предчувствия каких-то перемен, новых решений, от мыслей о Фролыче она не могла сидеть на месте, без дела слонялась по дому. В конце концов, устало опустилась на ступеньку лестницы, которая вела на второй этаж.

К счастью, Назарий не узнал, где она была. Он только спросил, как Сима смогла выйти через запертую дверь – и все.

Во двор ей теперь выходить почему-то тоже нельзя.

Это невыносимо – целыми днями сидеть в доме, когда где-то может появиться ее отец, а она пропустит встречу с ним.

Жаль, что Назарий ничего не объясняет.

Он только говорит, что это поможет быстрее найти ее папу.

Но как? Пока она здесь, а он – где-то там, встреча не состоится.

Назарий говорит, что ему виднее. Что он разработал целый план поиска. Главное, не мешать ему, и – поменьше расспросов.

С тяжелым вздохом Сима встает и спускается по ступенькам, чтобы порисовать у себя в комнате. Теперь у нее есть и карандаши, и краски, и бумага: Назарий купил ей все, что нужно.

В самом низу лестницы стоит Валерий Романович. Сима вздрагивает и останавливается. Хозяин дома вроде бы не собирается подниматься, но и не уходит.

Сима, помявшись, продолжает спуск, медленно и осторожно – лестница крутая. Валерий Романович вдруг протягивает руку, чтобы помочь ей сойти с последних ступеней. Она несмело протягивает свою в ответ, но тут же передумывает и придерживается ею за перила.

Стоящий внизу не собирается отступать. Он снова протягивает руку, и на этот раз она сдается, позволив ему свести ее вниз.

Валерий Романович откашливается, осматривая ее с ног до головы.

– По-моему, ты больна, – изрекает он.

Сима судорожно сглатывает. Это тот разговор, которого она