АНТАРКТИДА:Четвертый рейх - Богдан Сушинский

По тому, как поугасла прыть Скорцени, доктор понял, что вторгается в запретную зону, ломиться в которую не позволено даже пенемюнденским умникам, однако отступать уже было поздно.

– Можете хоть сейчас поздравить господина Эйнгеля с повышением, – молвил Скорцени после изнурительного молчания, – но если уже через пару недель вы станете хлопотать, чтобы этого бездельника разжаловали, мы его, конечно же, разжалуем, но только вместе с вами, маркграф.

– Господин Эйнгель оправдает наше доверие, – произнес Герман исключительно для того, чтобы начальник центра понял: эта его просьба тоже встречена с пониманием. – И доступ к архивам я получу.

– Но вы забыли о еще одной просьбе, маркграф? – возвращалась к Скорцени его былая бесшабашность – Как быть с чешкой Эльжбеттой?

– Вам удалось найти ее?

– Вытащить из крематория. В буквальном смысле этого понятия. Затолкав туда для поддержания огня самого начальника этого сатанинского заведения. Но должен заметить, что в наших Лебенсборнах имеются женщины куда красивее.

– Мне нужна только Эльжбетта.

– Вот так всегда, вздохнул обер-диверсант рейха. – В таком случае придется срочно приращивать к ее родословной германские корешки, и дай-то Бог, чтобы там не оказалось очень нежелательных для вас кровей.

Эльжбетту привезли только сегодня утром. Прежде чем явить ее глазам главного конструктора оружия особого назначения, жена Эйнгеля, владелица местной парикмахерской, основательно поколдовала над ней, изгоняя из девушки «дух лагерности и неаристократизма». Эта дородная, но все еще молодящаяся судетская немка так была признательна Герману за повышение супруга в чине, что лично готова была заменить любую из лагерниц, какие только западут ему в душу.

«Если вы захотите увидеться со мной, маркграф, – наваливалась она своей пышной грудью на своего гостя во время вечеринки в узком кругу в его честь, – я всегда смогу уединиться для вас в служебной комнатке моей парикмахерской. И запомните: все остальные женщины, с которыми вы соизволите встречаться, ревности у меня вызывать не будут, маркграф. Я возбуждаюсь даже от произношения вашего титула… маркграф!»

С секретным отчетом о расследовании Фрейбургской катастрофы все оказалось значительно сложнее, нежели Скорцени мог себе представить. Обычно уверенный в себе, своем влиянии и своих связях, обер-диверсант рейха вдруг начал осознавать, что на его пути возникает какая-то стена; что стали проявляться какие-то неведомые ему силы, которые не желали, чтобы Пенемюнденский Умник получал доступ до этих сверхсекретных материалов. А когда Скорцени пожаловался Гиммлеру, тот произнес загадочную фразу: «Что вы знаете, наш обер-диверсант?! Стараясь спасти этот отчет от уничтожения, я чуть было не лишился не только своей должности, но и самой жизни. И поменьше фигурируйте со своим Шернером. Это тоже крайне опасно. Прежде всего для него».

«Может, мне обратиться к фюреру?» – осторожно прощупывал грунт первый диверсант рейха.

Гиммлер демонстративно вздохнул, помолчал, но, поняв, что самому страшному человеку Европы, как называли его вражеские газеты, вздохи и красноречивое молчание ничего не говорят, вынужден был произнести то, что произносить ему крайне не хотелось:

«Самое страшное, наш обер-диверсант, заключается как раз в том, что все свои мистические запреты эти силы осуществляют через главного мистика нашей страны. Так стоит ли?…»

Тем не менее, благодаря вмешательству Гиммлера и «пониманию ситуации» со стороны директора института «Аненербе», штандартенфюрера Сиверса, Отто Скорцени все же удалось добиться и этого разрешения, попутно «вступив» Шернера в элитарный научный Союз межпланетных сообщений 70. Еще плохо представляя себе, что же удосужились оставить для него «хироманты», изучавшие космический аппарат, создатель земного дисколета уже не мог дождаться этого бесконечно далекого «завтра». «Увидеть перед собой чертеж небесного нарушителя воздушного пространства рейха и выводы ученых относительно движущих сил и механизмов этого технического чудища – и, возвеличивая собственную судьбу можно умирать!» – ударялся он в непростительную для творца шернеролета патетику.

А еще сейчас, наслаждаясь руладами цикад и ароматным теплом любимой женщины, Пенемюнденский Умник благодарил Господа за то, что тот послал ему в лице Скорцени не только невольного спасителя, но и всемогущего покровителя.

19.

Январь 1939 года

Антарктика. Борт дисколета атлантов.

Во время всей своей беседы с Эфирным Наставником капитан цур зее продолжал сидеть, утопая в мягком удобном кресле с высокой полукруглой спинкой, так ни разу и не увидев перед собой лица таинственного собеседника, так ни разу и не оглянувшись. Однако это не мешало их странному мысленному общению.

– Но если уж вы столь добры и столь щедры на предсказания, – решил пойти ва-банк фон Риттер. – то назовите имя того, кто станет Повелителем Рейх-Атлантиды.

Эфирный Наставник не ответил, и тогда фон Риттер, поняв, что молчание его становится слишком «дипломатичным», попытался подсказать:

– Им, конечно же, станет Адольф Гитлер?

– Нет. – решительно возразил Эфирный Наставник.

– Не Гитлер?! – взволнованно переспросил барон фон Риттер, предчувствуя, что именно он может стать первым посвященным в одну из величайших тайн Третьего рейха, в его провидческую судьбу.

– Адольф Шикльгрубер им не станет, – после некоторого колебания все же последовал ответ Эфирного Наставника.

– Но почему?! – удивился барон фон Риттер, обратив внимание на то, что Эфирный Наставник назвал истинную фамилию фюрера.

– У Шикльгрубера – иное предназначение и иная судьба. К тому же земной путь его приближается к завершению.

– Но каждому германцу понятно, что судьба Гитлера исторически, самим космосом, связана с судьбой Германии.

– Не каждому. Есть немало офицеров, генералов и даже, фельдмаршалов, которые уход фюрера из судьбы Германии сочли бы величайшим благом. И очень скоро вы в этом убедитесь.

– Простите, – с ужасом в глазах проговорил фон Риттер, – но вас, очевидно, неверно информировали относительно ситуации в рейхе. То, о чем вы говорите…

– Спустя несколько месяцев вы будете говорить о том же, – перебил его Посланник Шамбалы, - но уже как о свершившемся факте.

– Вы хотите предупредить нас, что фюрер погибнет?! – теперь уже вслух вырвалось у фон Риттера. – Вы допустите это?!

– Я не наделен высоким правом определения его дальнейшей судьбы, – сухо и безучастно парировал Эфирный Наставник, и командир «Швабенланда» штандартенфюрер СС барон фон Риттер почувствовал, что атланту совершенно безразлична судьба того, кого они, германцы, воспринимают как своего бого-фюрера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});