Пламенная кода - Евгений Филенко

– Ну, ну, что с вами, Геррит… все позади… видите, все-таки нас спасли…

Стоявшая над ними совсем юная и уже поэтому ослепительно прекрасная рыжая докторша с отчаянием в голосе твердила:

– Господин ван Ронкел, вам нельзя волноваться, пойдемте со мной!

– Ну почему нам нельзя волноваться? – спросил командор Хендрикс, чтобы хоть как-то разрядить напряженную сцену. – Теперь, когда все позади, мы ведь можем позволить себе немного эмоций, разве нет?

– Конечно, можете, – подтвердил смешливый смуглоликий медик из тех двоих, что обихаживали самого командора. – Но особо сильные эмоции лучше оставить на потом.

Как только ван Ронкела увели, он занял его место, слава богу – на грудь кидаться не стал, но приблизился со своими хитрыми мовидами почти вплотную.

– Вы помните, как вас зовут? – внезапно спросил он, и это вовсе не походило на шутку.

– Разумеется, – нахмурился командор. – Что за нелепый вопрос… Томас Йенс Хендрикс.

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят семь – субъективных…

– Что сегодня было на завтрак?

Командор ни черта не понимал и, как бывало в подобных ситуациях, начинал потихоньку злиться на собственное непонимание.

– Кофе, – сказал он резковато. – А если точнее, паршивый эхайнский суррогат. Два тоста, выпеченных из эхайнской муки. Вы, должно быть, видели насаждения церфесса, местного злака. Несколько кусочков эхайнской органической субстанции, которую условно можно назвать «сыром». Порция каши из того же церфесса, с добавлением орехов. Обеда, как вы, верно, уже догадались, не было.

– Прекрасно, – сказал смуглый, хотя с его лица никак не сходила тень озабоченности. – Кстати, хотите кофе?

– Я слышал краем уха, у меня что-то не так с митральным клапаном. Если память мне не изменяет, это связано с сердцем и с тем не самым правильным образом жизни, что я вел последние пять лет.

– Пять лет, – задумчиво повторил смуглый, а седая злюка, что как раз в этот момент занималась Клодом Ланглуа, дернулась так, словно хотела все бросить и принять участие в странных расспросах, но удержалась, ограничившись короткой репликой на неизвестном языке.

Командор пожалел, что рядом нет Ниденталя, который наверняка не отказал бы себе в удовольствии тут же эту реплику перевести на интерлинг, лимбургский и пару-тройку других распространенных человеческих языков.

Кстати, о Нидентале.

– Могу я узнать, все ли группы вернулись? – спросил командор Хендрикс.

– Все, – рассеянно ответил смуглый. – Кроме, кажется, одной, за которой, как я слышал, уже отправили несколько человек.

– Несколько человек? – помрачнел командор. – Зачем? Разве они не могут вернуться без посторонней помощи?

– У меня нет информации, – уклончиво сказал смуглый. – Давайте лучше я принесу вам кофе. Земной, настоящий… ну, почти как настоящий. Вам можно.

Он исчез, и командор без промедления выбрался из своего шезлонга. Коль скоро кофе ему можно, то стоять на своих ногах – и подавно.

Опушка леса была заполнена людьми. На одного колониста приходилось не меньше троих спасателей. Создавалось впечатление, что бывших заложников деликатно и в то же время настойчиво пытались разъединить. Возможно, командору показалось. Или же в том заключался некий медицинский смысл…

Командор Хендрикс никак не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. Кажется, он даже понимал, в чем причина. Глубоко внутри он упорно не верил в то, что избавление, которого так долго ждали, особенно в первые невыносимые месяцы, наконец пришло. Он отвык надеяться. Более того: с какого-то момента он и сам исподволь, украдкой, без нажима внушал подопечным идею о беспочвенности ожиданий, настраивал всех на долгую, стайерскую дистанцию, гасил истерики и одновременно разрушал иллюзии. Что удивительного в том, что он был первым, кто лишился иллюзий?..

Ближе всех к нему, утопленные в таких же шезлонгах, находились почему-то сплошь одни женщины, та же Ольга Шнайдер, те же Анна и Эрна Шмитт, все зареванные, и толку от них предполагалось немного.

Затем командор Хендрикс заметил Юбера Дюваля и помахал ему. Вокруг старшего Дюваля хлопотали не только супруга и сын, а еще и целый выводок медиков.

Ну да, конечно, теперь ему не было уже никакой нужды, как прежде, заботиться о двухстах пассажирах «Согдианы»… Но недостаток информации начинал тревожить и угнетать.

Зачем далеко ходить за примером: куда пропал Оберт со своей группой? Уж он-то прежде многих объявился бы рядом, хотя бы затем, чтобы похвалиться отвагой и хитроумием…

Кто эти устрашающего вида существа, что стоят кордоном вокруг лагеря заложников, и если это и впрямь кордон, от кого или чего они поставлены охранять? Не означало ли это, что не все еще эхайны были обезврежены?

В чем смысл несообразных вопросов, словно бы призванных проверить твердость рассудка и крепость памяти?

И почему эта медицинская орда так долго возится с совершенно здоровыми людьми? Ну, почти здоровыми – с учетом лагерных условий содержания и тех же микроинсультов?..

Командору мучительно захотелось по старинке собрать вокруг себя старших по группам и потребовать от них обычный отчет о состоянии людей и царящих настроениях. Краткий, обстоятельный и напрочь исключающий любые домыслы. Пока не прискачет капрал Даринуэрн и с постной физиономией, глядя поверх голов, не проскрежещет какую-нибудь обычную свою формулу, как то: «Господа, вы знаете правила…»

И, кстати, что сталось с капралом Даринуэрном? И вообще со всеми эхайнами, у которых был никем не отмененный приказ защищать людей, а бросить их на произвол судьбы и заклание препятствовала такая прекрасная и от всех сомнений оберегавшая штука, как воинская честь?

А заодно и с капитаном Ктелларном? И, черт побери, там же где-то был еще и де Врисс, вооруженный и по причине плохого самочувствия настроенный весьма агрессивно!..

Столько вопросов, и ни одного ответа. Невыносимое положение для человека, целую вечность не испытывавшего сомнений.

– Сударь, ваш кофе.

Командор Хендрикс потянулся за чашкой, источавшей невыносимый, душераздирающий, забытый аромат. Смуглоликий медик, словно забавляясь, сделал шаг назад, и чтобы получить вожделеемое, командору волей-неволей пришлось опуститься в шезлонг.

– Боже, что это? – прошептал он. – Без сахара, с кайенским перцем?!

– Ваш любимый рецепт, – кивнул смуглый.

– Но как вы узнали?..

– Мы знаем о вас решительно все.

Командор пил кофе мелкими глотками, словно ожидал, что с минуты на минуту непрошенная иллюзия рассеется и он снова окажется в своей клетушке наедине с чашкой эхайнской бурды.

– С вами хотят поговорить, – между тем сказал смуглый, вдруг сделавшись серьезным. – Вы вправе перенести беседу на любое удобное для вас время либо отказаться вовсе, если не расположены или чувствуете себя недостаточно хорошо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});