Пламенная кода - Евгений Филенко

– Мы ему не нужны, и никогда нужны не были, – уверил его Аунгу. – И у таких ушлых мисхазеров, как мичман, всегда есть пара фокусов про запас. Только мне в голову не приходит, каких на сей раз.

– Штатский люгер с Анаптинувики, – пасмурно сказал ефрейтор Бангатахх.

– Как же я не сообразил! – сержант с треском ударил себя ладонью по лбу. – Он же загодя подтянул сюда своих подельников, а мы и рты раззявили! Сами же его к ним и снарядили… нет, воля ваша, нужно было все бросить и топать за ним след в след!

– Ладно, успокойся, – буркнул ефрейтор Бангатахх. – Мичмана мы прощелкали. Что дальше станем делать? Попробуем отстыковаться и втихаря проскочить к регулярному порталу?

– Ставлю левый глаз, этелекхи этого только и ждут, – сказал Аунгу. – Как бы поступил на их месте?

– Перекрыл бы регулярный портал, – охотно ответил ефрейтор Бангатахх.

– Вот-вот, – сказал сержант. – Ты ведь не считаешь, будто они глупее тебя?

– Нет, хотя это и противно.

– Мы влипли, – произнес сержант с некоторым даже злорадством. – Нам не выбраться. И встает вопрос, как в сложившихся условиях нам с наибольшей выгодой сдаться.

– Почему вы так спокойно об этом говорите? – укоризненно спросил рядовой Юлфедкерк.

Сержант Аунгу не ответил. Глядя в сторону, он вдруг проронил как бы между прочим:

– У кого-то есть дополнительное задание?

– Это что еще за херюзга – «дополнительное задание»?! – удивился Бангатахх.

А рядовой Юлфедкерк внезапно просветлел лицом и сообщил ясным голосом:

– Еще было так, что Назидатель Нактарк и Декламатор Птинхенмут вели возвышенные беседы о мироустройстве, о временах и добродетелях. В какой-то момент нить разговора вдруг пресеклась и оказалась под угрозой окончательного разрыва и утраты, каковое неудобство никогда прежде с высокомудрыми благоприятелями не приключалось. Дабы превозмочь смятение, Декламатор Птинхенмут вопросил своего достойного друга, не украсил ли тот сады универсума отпрысками, столь же благородными, как и он сам, и сходственными с родителем во всех присущих ему добродетелях. На что Назидатель Нактарк ответствовал в задумчивости, что-де несомненно украсил, и в изобилии, достойном подражания, но вот точного числа к своему бесславию, увы, не упомнит. Немало таковому курьезу поразившись, Декламатор Птинхенмут счел за благо предположить, что его многочтимый сотоварищ должен быть изрядно чадолюбив. Назидатель же Нактарк с присущей ему незлобивостью сию презумпцию отторг, прибавивши однако, что сам процесс пробуждает в нем основательнейшую благосклонность. После чего истончившаяся было нить разговора вновь обрела прочность и незыблемость, и оба искушенных в высокой логике мужа предались обсуждению протекающих в юдоли бытия неисчислимых процессов…

– Это ты к чему? – нахмурился Аунгу.

– К тому, что дополнительное задание есть у каждого, – пояснил рядовой Юлфедкерк, – но не каждый готов его выполнить.

С этими словами он быстрым шагом прошел на пост управления и задвинул за собой дверь.

– Ты понял, о чем он, Банга? – растерявшись, спросил сержант.

– Никогда я эти сектантские заморочки не понимал, – ответил тот. – Но пока ты над ними мозгуешь…

– Мать его склочница! – вдруг ахнул сержант Аунгу и ломанулся следом за рядовым.

С разбегу саданул плечом в металлическую, обшитую ребристым пластиком, плиту. Отскочил, шипя от боли.

– Юлфа, сволочь, ты что задумал?!

– Может, из скерна жахнуть? – с непонятным весельем предложил ефрейтор Бангатахх.

– Ну жахни! – рявкнул Аунгу. – Это тебе не штурм-крейсер с пятикратным запасом прочности и восьмикратным дублированием критических систем! Это паршивый «тинкад», сверхплотная компоновка, здесь схема на схеме лежит и схемой укрывается! Выжжешь дыру в магистральных узлах, и вот тебе уже не военный транспорт, а жестяной отстойник для солдатского дерьма!

– И что ты намерен делать? – не таясь уже, расхохотался Бангатахх. – С военным, мать его мыльница, транспортом? Сдашь этелекхам с рук на руки в целости и сохранности?!

Аунгу не нашелся что возразить и просто торчал, разевая рот в невыразимой ярости и машинально потирая ушибленное плечо. За дверью что-то негромко, но отчетливо хлопнуло.

– Давай, – кивнул сержант и отскочил вглубь коридора.

Ефрейтор с готовностью перекинул скерн из-за спины в боевое положение и выстрелил туда, где по его предположениям находился запорный автомат. Сыпанули горячие металлические искры, что-то зашипело, а затем тревожно и нудно запульсировал сигнал тревоги. Бангатахх толкнул дверь – та отошла неожиданно легко, – первым нырнул в тесное, задымленное пространство поста и тут же выскочил обратно в коридор, кашляя и суча руками перед лицом. Сержант Аунгу отстранил его, вскрыл в стене упрятанный от сторонних глаз щиток и последовательно, выверенными движениями, отключил сигнал тревоги, врубил продув помещения инертной газовой смесью, принудительную вентиляцию и аварийное освещение. Выждав положенное время, переступил невысокий комингс и вошел внутрь.

– Вот дурак, – сразу же сказал он без выражения. – Так ведь и не узнаем, что это за шрехна такая – пигаклетазм.

– Точно не узнаем, – согласился ефрейтор Бангатахх, глядя на Юлфедкерка, что сидел в кресле, уткнувшись лицом в главную панель и все еще сжимая в обвисшей руке скерн. – Идем сдаваться?

– Надеюсь, нас не станут сильно бить и склонять к противоестественным деяниям, – кивнул сержант Аунгу. Вздохнув, добавил: – Очень глупо. Зачем он так?

– И этого мы тоже не узнаем. Тебя утешит, если я скажу, что вся эта затея была глупостью с самого начала?

– Так оно и есть, – ответил Аунгу и снова вздохнул. – Готовили нас непонятно к чему. Отправили непонятно куда, непонятно зачем. И все понапрасну, как и ожидалось. Конечно, глупая затея. Вот и закончилась бы какой-нибудь потешной глупостью. Плен у этелекхов, по слухам, почище иного нашего курорта. Отъелись бы, загорели… Заканчиваться смертью было вовсе необязательно.

– Идем уж, Назидатель хренов, в грунт тебя стыдным кверху…

31. Капитан Ктелларн обретает свободу

Собственный, старательно за долгие годы выстроенный и обихоженный мирок капитана Ктелларна рушился на его глазах. Стены, которые он любовно и кропотливо воздвигал, чтобы отгородиться от разъедающих душу сомнений, вдруг пошли трещинами и расселись. Кровля из голубого искусственного, но почти как настоящего, неба потускнела, схлопнулась до вполне досягаемых высот и обернулась неряшливой иллюзией. По осыпающемся под напором отвратительной реальности мирку слонялись уродливые пришельцы, переговариваясь меж собою гнусными голосами на варварском языке. Капитан Ктелларн остался один и, что самое невыносимое, он был никому не нужен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});