Третий не лишний - Степан Кулик

Мысли еще метались, сопоставляя и прикидывая варианты, а Лысюк уже несся напрямик к месту схватки. Гюрдир-ярл не был ему другом, но сейчас это не имело ни малейшего значения. В смертельной схватке сошлись зверь и человек! А Виктор Лысюк с отрочества не раздумывал, как реагировать на клич: «Наших бьют!»

* * *

Издали схватка походила на встречу двух старинных приятелей, не видевшихся много лет. Нечленораздельное бормотание, крепкие объятия, душевное похлопывание по спине…

Огромный медведь, встав на дыбы, топтался на задних лапах, а передними неуклюже пытался достать ярла, в свою очередь плотно прижимающегося к груди зверя, для устойчивости ухватив медведя за шерсть на спине.

Голова в рогатом шлеме упиралась медведю в горло и под нижнюю челюсть, не давая возможности пустить в ход клыки, а от когтей – кривых и длинных, как кинжалы – ярла пока еще спасала кольчуга.

К счастью, медведи не кошки, их передние лапы не слишком приспособлены для хватательных движений. А повалиться наземь и пустить в ход задние зверь то ли еще не сообразил, то ли ярл мешал. Хотя учитывая габариты медведя, в последнее верилось с трудом. Даже Гераклу проще было разорвать пасть льву, чем удержать эту тушу, вздумай зверь опрокинуться на спину.

Оба – и человек, и зверь – сопели и рычали так, что Виктор затруднился бы отличить их голоса. Щека ярла, обращенная к Виктору, была залита кровью, глазница неестественно темнела, – а из левого бока медведя торчал кинжал, вбитый Гюрдиром Безбородым в тело зверя по рукоять аккурат напротив сердца.

Будь медведь чуток помельче, этим схватка и закончилась бы. Но чтоб уложить замертво такого исполина, клинку не хватило длины.

Поставив все на смертельный удар, ярл оказался обезоруженным и был вынужден сделать единственное, что пока помогало ему уцелеть, – прижался вплотную к зверю, не давая ему достать себя ни лапами, ни клыками. Но при этом и сам утратил свободу действия. Любая попытка оторваться закончилась бы мощным ударом лапой. Достаточно быстрым, чтобы поймать рыбу в воде.

А значит, исход зависел от того, как долго ярл сумеет продержаться на ногах. Кто из двоих раньше ослабеет. Все-таки рана у медведя была достаточно серьезная, судя по пузырящейся крови, не так чтоб обильно, но непрерывно стекающей по его морде на спину Гюрдира Безбородого.

Виктор даже засомневался – стоит ли ему вмешиваться? Не факт, что потом, вместо слов благодарности, не получишь по голове. Как вор, похитивший у викинга славу единоличного победителя.

Но тут Гюрдир Безбородый повернул голову и посмотрел на Лысюка уцелевшим глазом.

Ярл скорее умер бы, но не попросил о помощи. Тем более чужака. Но взгляд викинга был красноречивее любого крика. Гюрдир держался из последних сил…

Виктор заорал что-то воинственное и бросился вперед, выцеливая рогатиной спину зверя.

Добрыми намерениями… Злую шутку сыграло отсутствие опыта. Орать не надо было…

Услышав сзади голос еще одного врага, медведь молниеносно развернулся. Вместе с ярлом. Похоже, исполин даже не ощутил его веса. И острие рогатины со всего маху ударило не зверя, а человека.

Будь в руках у Виктора привычный автомат, он наверняка успел бы перевести направление укола, а то и вовсе сдержать его. Но рогатина весила раза в два больше, была гораздо длиннее и имела соответственно другую инерцию. Поэтому все, что Виктор смог, это немного ослабить удар.

Помогло не слишком… От неожиданного ранения ярл вскрикнул, разжал руки и немедленно был отброшен в сторону. К счастью, готовясь к бою с новым врагом, зверь как бы оттолкнул Гюрдира корпусом, а не приложил лапой, удар которой запросто мог сорвать викингу голову с плеч, вместе со шлемом.

Гюрдир Безбородый отлетел на пару шагов, где и остался лежать не подавая признаков жизни. А медведь, опустившись на четвереньки, изготовился атаковать Виктора.

– Где двое дерутся, третьему лучше не соваться, – пробормотал Лысюк, покрепче перехватывая ратовище. Времени на поиски дерева, куда можно ретироваться, сегодня не было.

Медведь сделал один маленький шажок, сильно припадая на левую переднюю лапу. Второй… Остановился. Виктору показалось, что кровь из пасти зверя потекла обильнее.

Раненый зверь взревел и снова вскинулся на дыбы. То ли так ему было удобнее, то ли демонстрируя гигантский рост, хотел шугануть противника без боя. И будь его добычей любая иная тварь, Виктор не преминул бы воспользоваться столь любезным предложением. Но отступить, бросив зверю на растерзание человека, он не мог.

И Лысюк стал смещаться в направлении ярла. Чтоб убедиться, что тот жив. Мало ли. Одно дело бросить раненого, а защищать труп смысла не было.

Сперва медведь только голову поворачивал. Но когда до Гюрдира оставалось несколько метров, зверю это не понравилось. Остаться без добычи в планы медведя не входило, и он предупреждающе рыкнул.

Виктор сделал вид, что не понял.

Медведь качнулся вперед…

Виктор сделал еще шаг, стараясь не смотреть зверю в глаза. Мол, я тебя не трогаю, и ты ко мне не цепляйся. Разойдемся краями…

Разумное, в общем, предложение. Но медведь был ранен и зол. Он еще раз зарычал, демонстрируя огромные клыки, и двинулся на человека.

Лысюк никогда раньше не имел дела с медведем, но читал, как это делали древние охотники. И оружие в руках у него, очередной раз спасибо Хмелю, оказалось самое подходящее из всех возможных.

Отступив на шаг, он воткнул ратовище тупым концом в почву, надеясь, что та не слишком рыхлая, а острие рожна направил в сторону медведя. Учитывая габариты лесного исполина, вблизи казавшегося еще огромнее, почти двухметровое оружие совершенно не производило впечатление.

«Амбец», – как-то очень спокойно и отрешенно подумал Виктор, глядя на надвигающуюся на него тушу. И когда зверь чуток неуклюже, из-за торчащего в боку кинжала, махнул лапой, сделал единственное, что ему оставалось – упал на колени. Не выпуская оружие из рук.

Промахнувшись, медведь резко подался вперед, пытаясь дотянуться до человека, и… напоролся на рогатину. Зверь почувствовал укол в грудь, но увлекаемый тяжестью собственного тела остановить движение не смог.

Медведь яростно взревел, судорожно дернулся из последних сил, когда рожон проткнул сердце, последним взмахом лапы перебил ратовище и… повалился ничком.

Виктор едва успел откатиться в сторону.

По уму, учитывая живучесть «братьев меньших», следовало сделать медведю контрольный укол в ухо или глаз, чтобы проткнуть мозг, но сил на это «милосердное» деяние не оставалось. Казалось бы, сколько длилась схватка – минуту, две? А все мышцы ныли так, будто Виктор сутки напролет разгружал вагоны с углем.

Сейчас бы упасть и полежать, не шевелясь, секундочек шестьсот… Но тихий стон, изданный Гюрдиром Безбородым, напомнил Лысюку, что рядом есть тот, кому еще хуже.

* * *

Виктор никогда не считал себя слабаком. Да и не выпускаются такие из военных училищ. Даже общевойсковых. Но когда попытался приподнять ярла, почувствовал себя штангистом, замахнувшимся как минимум на мировой рекорд. Гюрдир Безбородый в полном боевом снаряжении тянул существенно за полтора центнера… пока еще живого веса.

Здоровенный, однако, тип. Впрочем, скандинавы и в нынешнем тысячелетии отличаются не столько умом и сообразительностью, как выдающимися габаритам.

Кстати, тут же раскрылась и тайна прозвища ярла.

Безбородым Гюрдира прозвали не из-за любви к бритью или гормонального дисбаланса. Подбородок викинга представлял собою один сплошной шрам от ожога. Малоприятное, в общем, зрелище.

– Вот кабан…

Недолго раздумывая, Лысюк срубил ножом парочку молоденьких березок. Сложил их так, чтобы ветки взаимно перехлестывались. Потом, кряхтя и сопя, перетащил на импровизированную волокушу тело викинга, зафиксировав раненого его же поясом. Даже не отцепляя ножен, а всего лишь передвинув ножны на грудь. Чтоб за корневища не цеплялись. И потащил ярла из лесу.

Если бы деревня располагалась хоть на пару километров дальше, Виктор сперва осмотрел бы раны, перебинтовал и вообще… Но поскольку до жилья, а соответственно и до оказания медицинской помощи было рукой подать, Лысюк решил предоставить уход за раненым его соплеменникам.

Мало ли с какого боку тут «яйца разбивать положено»?.. У разных народов свои суеверия и заскоки. Сочтут повязку не кошерной, пришьют чернокнижье, наведение порчи или попытку похищения души, и привет – memento mori. Тем более, за последним далеко ходить не придется. Вона, плещется, самое синее и холодное…

По выровненной трелеванными вчера бревнами почве тащить волокушу оказалось совсем не трудно, и до опушки Виктор добрался за каких-то пять минут. Где почти сразу столкнулся лоб в лоб с десятком викингов, спешащих на помощь своему командиру.

Звуки самой схватки, возможно, до деревни и не долетели, но не услышать рев разъяренного медведя, особенно последний – предсмертный, внизу не могли. По прямой туда и трехсот метров не наберется.