Сильванские луны - Натанариэль Лиат

столько земель, она бы заставила его вскопать их все под картошку…

– Я здесь вырос, – задумчиво сказал Ларс, когда их экипаж простучал по горбатому мостику через небольшую речушку. – В город мы переехали лет десять назад, после смерти отца. Мама так захотела, а её слово – закон, но всё равно иногда жаль…

Чуть позже колёса зашуршали по гравию длинного подъезда, впереди встали голубые стены, и Лексий окончательно понял, что его обманули. «Дача» подразумевала покосившийся домик с поленницей, но никак не роскошную двухэтажную усадьбу с поражающим воображение цветником у главного крыльца. Да, живут же люди!..

Пи́а-Ма́ргит Халогаланд, хозяйка всего этого богатства и по совместительству мать одного будущего волшебника, выбежала их встречать. Это была миниатюрная дама с моложавым лицом и тёмно-рыжими волосами, спрятанными под чепцом, одетая в элегантное платье цвета морской волны… и огромный брезентовый фартук, из кармашка которого кокетливо торчали садовые ножницы.

– Мама, – деликатно кашлянул Ларс, – госпожин Жано́ что, сегодня в отпуске?

Женщина посмотрела на сына так, как будто вообще не понимала, о чём это он, потом расхохоталась и принялась развязывать фартук. Бросив его прямо на дорожку, она радушно протянула Лексию руку:

– Очень-очень рада вам, господин ки-Рин. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома!

И только затем принялась целоваться с сыном, которому пришлось для этого к ней наклониться.

Лексий услышал у себя за спиной оживлённое шушуканье, но стоило ему обернуться, как шепоток, доносящийся откуда-то из-за куста сирени, немедленно стих. Через секунду безмолвие взорвалось звуком девичьего смеха и стремительно убегающих ног – только лёгкая ткань платьев прошуршала.

– Не принимай на свой счёт, – посоветовал Ларс. – Они просто дурочки. Ну же, Александра, хотя бы ты не позорь семью! Иди сюда, поздоровайся.

Очень серьёзная рыжая девочка лет десяти, которая наблюдала всю эту сцену с крыльца, спустилась по ступенькам и одарила гостя недоверчивым реверансом. Вконец смущённый, Лексий кивнул ей в ответ.

– Пойду распоряжусь насчёт обеда, – решила госпожа Халогаланд. – Лассе, ты пока покажи гостю дом.

Ларс лёгким привычным шагом вёл его по анфиладе светлых, просторных комнат, а Лексий шёл следом, озираясь, словно в музее. Великолепный паркет, тяжёлые бархатные шторы на высоких, искрящихся от солнца окнах… Интересно, каково это – вырасти в таком дворце? Какими глазами потом смотришь на всё остальное?..

Дверь в гостиной на втором этаже, выдержанной в золотистых тонах, вела на балкон таких размеров, что на нём можно было устроить скромный свадебный банкет с фотографом и оркестром. На противоположной стене висел семейный портрет: госпожа Халогаланд, с тех пор, кстати, почти не изменившаяся, стояла рядом с высоким длинноносым мужчиной, чьи волосы и элегантные бакенбарды тоже были рыжими, только немного другого оттенка. Мужчина держал на руках крошку дочь, мальчик и девочка постарше, оба коротко стриженые, в парадных костюмах, стояли подле.

– Ого, – Лексий не смог сдержать улыбки, – это что, ты? Такой трогательный.

– Ага, – весело кивнул Ларс. – Причёска как у девчонки, правда? Мне тогда было девять, Минни ещё не родилась… Один из папиных приятелей был художник. Гостил у нас в то лето.

Он мгновение помолчал, снизу вверх глядя на портрет, потом тряхнул волосами и бодро сказал:

– Пойдём, покажу тебе твою спальню.

В детстве у Лексия была своя комната, размерами больше напоминающая чулан. Комнатка в школе в Урсуле устраивала его во всём, но тоже не отличалась просторностью. Размерами гостевой спальни в загородном доме Халогаландов можно было лечить агорафобию. Потолок был таким высоким, что Лексий подозревал, что, крикнув, можно услышать эхо. На кровати с лёгкостью уместилось бы трое таких, как он. Окно выходило на идеально ухоженный сад – Лексию уже рассказали, что здесь в разное время года трудятся аж целых три садовника, но у госпожи Халогаланд всё равно руки сами тянутся к секатору, а все, кто считает, что не барское это дело, могут оставить своё мнение при себе…

Какой-то незнакомый голос у него в голове вдруг заметил: а ведь если ты останешься здесь и станешь волшебником, то когда-нибудь сможешь позволить себе собственный дом. Не такой роскошный, как этот, но настоящий и свой. А на Земле – не факт, что накопишь даже на студию где-нибудь на окраине Питера…

– Ого, – глубокомысленно и ёмко высказался Лексий.

– Нравится? – со скромной гордостью хозяина улыбнулся Ларс. – Располагайся. Не переживай, заскучать я тебе не дам.

Как истинный человек чести, он сдержал своё слово.

Городской житель, в последний раз побывавший у бабушки в деревне ещё в далёком детстве, Лексий уже успел забыть, как быстро в таких местах летит время. В какой-то момент в нём поселилось стойкое чувство, что он попал даже не в роман девятнадцатого века, а в античную идиллию – так приятно и незаметно проходили дни. Здесь было проще простого забыть все свои печали, тревоги, отчасти даже Землю и напрочь перестать о чём-либо волноваться – потому что вдруг выяснилось, что существует масса куда более приятных способов провести время. Например, верховая езда, которой Лексий вообще-то не думал когда-нибудь научиться. Но в первый же день, показывая ему окрестности, Ларс указал на синеющий вдалеке холм и заметил:

– Вон там чудесный вид. Можем как-нибудь съездить верхом, если захочешь.

Лексий боялся, что его слова прозвучат подозрительно для этого полного лошадей мира, но во избежание дальнейших недоразумений лучше было открыться сразу.

– Я не умею, – признался он.

– Ах, – кивнул Ларс, – прости, я вечно забываю, что вам, городским, это особенно и не нужно, если только не собираешься служить в кавалерии или там ещё что-нибудь… Впрочем, если тебе не лень, могу научить. У нас в конюшне смирные лошади…

За эти две трети лета Лексий не только преодолел благоговейный страх перед лошадиным племенем, но и стал вполне сносно держаться в седле. Кстати, на том холме они побывали – вид и правда был просто прелесть.

По утрам они ходили купаться на озеро, потом упражнялись в фехтовании, хотя Лексий, конечно, так ни разу и не победил Ларса в поединке. Ещё он, просто из интереса, немножко освоил стрельбу из лука и арбалета – в основном благодаря тому, что они иногда выбирались на охоту на зайцев и птиц в компании одного из халогаландовских соседей. Говорили, господина Хирви бросила жена, потому что он интересовался ею меньше, чем своими охотничьими псами, и это, в общем-то, было всё, что нужно было о нём знать. Не то чтобы Лексию доставляло большое удовольствие убивать живых существ, но он всё равно промахивался куда чаще, чем попадал, так что совесть его особо не мучила, а