Война и причиндалы дона Эммануэля - Луи де Берньер

– Да, господин генерал. – Капитан чувствовал себя так, будто по нему проехался паровой каток.

– Прелестно, – сказал генерал Рамирес. – Вам выделят небольшой парк автомобилей «форд-фалькон» – одни с эмблемой государственной телефонной корпорации, на других – знак национальной нефтяной компании. У этих машин крайне вместительный багажник, полковник.

– Так точно.

– Ну что ж, полковник, вы явитесь сюда завтра ровно в 11.00, и мы обсудим детали. Вы свободны.

Новоиспеченный полковник браво отдал честь и прошагал из кабинета. За дверью он снял фуражку и отправился в уборную, где просидел минут двадцать. Живот сводило паникой, и полковник серьезно раздумывал о побеге в Эквадор. Но потом вспомнил о «неограниченных денежных средствах», о повышении в звании и подумал: «Ладно, посмотрим, как пойдет».

В кабинете адмирал Флета спросил генерала Рамиреса:

– Считаете, на него можно положиться?

– Полагаю, да, – ответил генерал. – Но для начала приставлю к нему «хвост» из службы внутренней безопасности. Если окажется, что он несерьезно относится к своим обязанностям, будет от них освобожден.

– И отправится в Антарктику? – уточнил маршал авиации Санчис.

Генерал с адмиралом рассмеялись.

Дело оказалось проще, чем ожидал полковник. Обратившись к картотеке армейской службы внутренней безопасности, он обнаружил в ней всего два раздела: «К» – коммунисты и «ПЭ» – подрывные элементы. Количество папок с делами полковника ошеломило. Сотни тысяч. «Все, наверное, хуже, чем я думал», – решил он.

Как военный человек, любящий во всем порядок и систему, он решил начать с буквы «А» и просто идти по всему алфавиту. Не обращая пока внимания на тех, кто проживал за пределами столицы, полковник сделал фотокопии первых пятидесяти дел и забрал их домой. По дороге купил толстую конторскую книгу, упаковку почтовых открыток и игрушечный печатный станок. Дома он сочинил текст стандартного послания:

Уважаемый………

Просим явиться в Отдел безопасности Военного училища инженеров электромеханики……… числа……… месяца 19…… года в…… часов. Назовитесь на входе и подождите. Необходимо навести некоторые справки. Если вы не можете прибыть в означенное время, просим позвонить по тел. [phone] и условиться о переносе встречи.

На следующий день полковник нанял секретаршу и возложил на нее обязанности по организации собеседований, отправке открыток и приему. Сам он всю первую неделю приводил в порядок кабинет и с помощью зеркала и магнитофона отрабатывал технику проведения собеседований.

На вторую неделю стали прибывать подрывные элементы; они нервно ожидали в приемной, гадая, что натворили и зачем понадобилось это собеседование.

Обычно полковник принимал по четыре человека с утра и четырех – во второй половине дня, за исключением полудня пятницы, когда писал доклад генералу Рамиресу. По прошествии двух недель он понял, что работа совсем не продвигается. Ему было скучно, и все раздражало.

Опрашиваемый беспокойно ерзал на стуле, а полковник выглядывал из-за папки с делом на сидевшего перед ним студента, или домохозяйку, или работника социальной сферы, или кого-нибудь еще и вещал:

– Здесь говорится, что было замечено, как во время исполнения государственного гимна вы не соизволили встать / продолжали разговаривать / непочтительно смеялись, – или же: – При проведении профсоюзного митинга было замечено, что вы саркастически хмыкнули, когда кто-то отпустил шутку по поводу военно-морского флота.

Перепуганный студент / домохозяйка / работник социальной сферы пытался неуклюже / испуганно оправдаться («я ушиб ногу», «меня кто-то о чем-то спросил», «мой парень меня щекотал»). Полковник весьма сурово хмурился и неодобрительно вздыхал. Опрашиваемый психовал еще больше, а полковник вставал из-за стола и, расхаживая по кабинету, требовал, чтобы собеседник рассказал все, что ему известно о подрыве основ и подрывных элементах.

Опрашиваемый явно терялся и отвечал, что ему ничего не известно, и тогда полковник читал строгую лекцию о патриотическом долге. Затем несчастная жертва, удрученная выслушанными речами, поспешно сматывалась, а полковник вздыхал, качал головой и думал: «Какой от всего этого толк?»

Он чрезвычайно раздражался и все скорее выходил из себя, когда собеседник не мог сообщить ничего интересного и увлекательного, но ему удавалось сдерживаться до прихода юриста-радикала.

У него были круглые очки, как у Джона Леннона, сальные волосы, плохо выбритая прыщавая физиономия, а на рыхлом теле, решил полковник, ни одного мускула. Полковник беспричинно испугался и озлобился – так чувствуют себя многие военные, подозревающие, что перед ними гомосексуалист. Не сказав ни слова, собеседник уже вывел полковника из себя своим богемным галстуком, жилеткой с благотворительной распродажи и сандалиями.

Юрист вошел в кабинет, без приглашения уселся и, с ненавистью и затаенной дерзостью глянув на полковника, принялся сворачивать сигарету.

– Здесь не курят, – гаркнул полковник. – Я не выношу табачного дыма.

Юрист-радикал неторопливо и небрежно сунул сигарету в рот и прикурил. Полковник сигарету вырвал и растоптал.

– Надеюсь, вы понимаете, что я пришел только из любопытства, – проговорил юрист. – Нет такого закона, где говорилось бы, что я обязан прийти.

– Я хочу задать вам несколько вопросов, – сказал полковник. – К закону это не имеет отношения. Речь идет о сотрудничестве.

– А что будет, если я не захочу «сотрудничать»? – спросил юрист, развалясь на стуле.

Полковник не ответил. Он взял со стола дело, где говорилось: «Подозреваемый последовательно защищает в суде антиобщественные и подрывные элементы».

– Вы защищаете левых? – спросил полковник.

– У меня есть право не отвечать на вопросы в отсутствие моего адвоката. И вообще, раз я не арестован и мне не предъявлено обвинение, я могу на вопросы не отвечать. Но все-таки хотелось бы узнать вашу фамилию, полковник.

– Вы хотите узнать мою фамилию? – Полковник подумал, что ослышался. – Вы?

– Моя организация ищет милитаристских свиней и докладывает об их деятельности в Комиссию по правам человека и, разумеется, в ООН.

– Вы назвали меня свиньей? – ошеломленно переспросил полковник.

– Свиньей, – подтвердил юрист. – Это слово применимо к тому типу латиноамериканского нациста, образцом которого вы являетесь. «Нацист» пишется: нацист, а «свинья» – свинья, – на случай, если захотите вставить их в свой противозаконный рапорт. Полагаю, вам хотелось бы научиться правописанию.

Злость и раздражение двух бесплодных недель вскипели в полковнике. Он шагнул к юристу и сграбастал его за отвороты расстегнутой жилетки. Вздернул со стула, швырнул о стену, и юрист с треском врезался в нее головой.

Придя в себя, он застонал, а потом хмыкнул:

– Стало быть, сила – единственный язык, понятный свинье?

Полковник размахнулся и ударил его кулаком в нос; хлынула кровь. Юрист отер ее тыльной стороной ладони и проговорил:

– Что и требовалось доказать.

– Нечего тебе доказывать! – заорал полковник. – Ты мерзкий педик, возомнивший о себе! Ты назвал меня свиньей и нацистом! Ну, как еще назовешь?!

– Фашист! – последовал ответ.

Полковник со всей дури двинул юриста под дых, и тот, перегнувшись пополам, со стоном рухнул на пол. От презрения и отвращения рассвирепев, полковник дважды сильно пнул юриста в почки, а затем волоком потащил в коридор. Он отпер одну из комнаток, где раньше офицеры принимали посетителей, и бросил юриста туда. Лежа на полу, тот стонал и охал, а полковник проговорил:

– Когда научишься разговаривать со мной уважительно и культурно, я тебя отпущу.

Его трясло от злости и возмущения; сев за стол, он постарался приготовиться к следующему собеседованию. Не сдержавшись, полковник наорал на молодую женщину, и та расплакалась.

Через два часа арестованный заколотил в дверь:

– Мне нужно в туалет!

В кабинете полковник прислушался к крикам, и в нем снова поднялось бешенство. Он подошел к двери и с омерзением посоветовал:

– А ты давай, дуй в штаны!

Когда вечером рассерженный полковник уезжал домой на «форд-фальконе» с эмблемой государственной телефонной компании, голодный юрист-радикал мочился в углу камеры.

24. Глория и донна Констанца плетут интригу

Жизнь в Уругвае по традиции текла невероятно степенно и безмерно скучно. Долгие годы страной управляли две центристские партии «красных» и «белых», которым полагалась верность по наследству, как «вигам» и «тори» в Британии восемнадцатого столетия. Однако различия в их политике были едва заметны. Вроде либералов и консерваторов в Колумбии.

Положение стало меняться, когда множество энергичных группировок откололись от партий и начали проникать в университеты, где сравнительно праздные детки из высшего и среднего классов имели достаточно свободного времени и денег, чтобы, во всем разочаровавшись, ночи напролет бесконечно разговаривать о том, как нужно все изменить. Глория де Эскобаль, дочка посла, колебалась между «Народным фронтом» и партией «За победу народа», но, в конце концов, предпочла последнюю, хоть та и была гораздо малочисленнее.