Победный «Факел Гаргалота» - Гай Орловский

От коновязи навстречу выбегают с конями в поводу, военачальники вскакивают в седла, в этом временном лагере суматоха, но еще не паника, хотя даже я ощутил нечто зловещее, словно страх распростер черные крылья и закрыл ими от нас солнце.

Уже понятно, что Антриас все-таки сломил гуцаров, а здесь сумел прорвать глубоко эшелонированную оборону, словно учел не только ее возможность, но и конфигурацию.

Его войска уже видят высокие дворцы Шмитберга и рвутся к ним из последних сил, прекрасно понимая, что это и есть конец войны, осталось только ворваться в город и поднять над королевской цитаделью знамя Уламрии.

Даже если войска королевы Орландины сейчас ударили ему в спину, Антриас все-таки прорвется к Шмитбергу и захватит столицу, а это не просто чревато, это уже поражение в самой войне.

Армия Пиксии тут же перейдет границу, несмотря на то, что со стороны Гарна нет вестей, и вместе с остатками армии Антриаса установит полный контроль над Дронтарией…

Я оглянулся, за мной с грохотом копыт мчится на разномастных конях сводный обряд, настоящая разношерстная толпа, даже музыканты и жонглеры схватились за оружие.

«Все верно, – мелькнула злая мысль, – настал смертный час их королевства. От них может зависеть, на чью чашу весов упадет победная песчинка».

Астрингера мы увидели издали, громадный и грозный, в самой середине любой схватки свирепо размахивает громадным мечом, и всякий раз от него отлетают по двое-трое, словно попадают под удары крыльев исполинской мельницы.

– Все к королю! – прокричал я.

Конь подо мной хрипит и пугливо прыгает из стороны в сторону, приходится правой держать повод, пистолет в левой, выстрелы идут неприцельно, дважды закричала раненая лошадь, из-за чего я ощутил острейший укол совести, это людей убивать можно и нужно, но лошадь за что, ненавижу мерзавцев, что ради подвесок королевы загоняли коней насмерть десятками.

К Астрингеру ломятся, круша все на своем пути, как я понял, лучшие воины Уламрии, громадные и с горящими ликованием лицами, вот он их звездный час…

Я стрелял в их сторону, но те, даже получив смертельную рану в грудь и живот, стремились достичь короля, и только пуля в голову останавливала отважных.

Мой пестрый отряд навалился, окружил короля, закрывая своими телами… и через несколько минут растаял под свирепыми ударами элитных уламров, но за спиной раздалось приближающееся свирепое «Астрингер!». «Астрингер!»…

С этим кличем в кровавую битву взрезалась королевская охрана. Бой пошел на равных, а потом я просто не поверил глазам, уламры наконец-то дрогнули и начали отступать.

– Ура, – выдохнул я с облегчением. – Надеюсь, это вообще их последний натиск в этой войне.

– Выдохлись? – спросил с недоверием и надеждой Зиргерд.

– Должны, – заверил я. – Это была бы величайшая битва Антриаса: вырвать победу с последней горсткой солдат!

С той стороны, где Астрингер все еще продолжает сражаться, уже окруженный своими верными гвардейцами, вдруг раздались крики:

– Король ранен!.. Король ранен!

– Король тяжело ранен!

– Спасайте короля!

Я ругнулся в злобном отчаянии:

– Да что за дурость… Вперед!

Конь в два прыжка оказался близ королевского жеребца. Я успел увидеть, как сразу четверо гвардейцев Дронтарии всадили копья в грудь и живот громадного уламра, но поднять на острие не смогли, тот громаден и тяжел, как бык.

Из его широкой, как лопата, ладони выскользнул исполинский топор, залитый по рукоять кровью. Я с ужасом увидел упавшую рядом с конем Астрингера отрубленную почти по плечо руку, толстую, мускулистую, все еще сжимающую меч короля.

Упасть с коня Астрингеру не дали, подхватили и бережно опустили на землю, кто-то успел подстелить королевский плащ. Астрингер побелел, в глазах дикая боль, но отыскал меня взглядом и даже попробовал улыбнуться.

– Мы победили?..

– Еще как, – заверил я и заорал люто: – Чего стоите?.. Короля в шатер! Бегом!

Гвардейцы моментально ухватили Астрингера за ноги и под плечи, подняли, а я кивком указал Зиргерду на отрубленную руку. – Неси за мной!

В шатре короля опустили на его ложе, Зиргерд вбежал следом и бережно положил залитую кровью руку рядом с кровоточащим обрубком так, словно она вот прямо щас прирастет.

Я стиснул челюсти, никакими силами здесь не помочь, Астрингеру осталось жить несколько минут.

В шатер вбежали потрясенный трагичной вестью Эверхартер и другие военачальники, а также королевские советники. Астрингер наконец раскрыл глаза, кровяные жилки в белках полопались, но взгляд, хоть и замутненный болью, стал твердым, словно боль отступила.

– Глерд Юджин, – сказал он хриплым, но отчетливым голосом, – вам придется принять эту тяжелую ношу на свои плечи… Слышите все?.. Я передаю трон и корону глерду Юджину, доказавшему преданность Дронтарии и сделавшему так много для нее.

Военачальники смотрели оцепенело, затем Эверхартер вздрогнул, словно очнулся, бросил на меня острый взгляд и преклонил колено.

– Глерд Юджин… Ваше Величество… воля короля Астрингера священна…

Зиргерд и другие военачальники тоже преклонили колени, а Курт, королевский советник, сказал со вздохом:

– В горький час наш король передает вам корону… но мы всегда к вашим услугам… Ваше Величество Юджин.

– Слава королю, – сказал Зиргерд мрачным голо-сом.

– Слава королю Юджину, – подтвердил Эверхартер.

Я вскрикнул:

– Да вы сдурели! Король жив!.. Мы еще поборемся!.. Всем выйти!.. Немедленно!.. Быстро!!!

Я так заорал, что они выскочили, едва не сбивая друг друга с ног, еще не понимая, что за приступ бешенства накатил на Улучшателя.

Едва за последним опустился полог, я схватил отрубленную руку и, положив ее на грудь Астрингера, обхватил его крепко-крепко. В висках резко стучит горячая кровь, я зажмурился и с яростной отчетливостью вызвал в памяти картину своей гостиной комнаты, а затем, открыв глаза, с трудом приподнял необъятное тело и ломанулся с ним через пылающий портал.

Глава 11

Ударившись вместе с тяжким грузом о мягкое покрытие пола, имитация под шкуру чего-то диковинного, я прохрипел полузадушенно:

– Аня!.. Быстрее помощь!

Ее руки подхватили меня раньше, чем договорил, я прошептал обессиленно:

– Не мне, ему…

Ее деловитый голос прозвучал над моей головой так же ровно и щебечуще:

– Ты тоже не в полном порядке, а им должен заниматься его ассистент…

– Он умрет раньше, – отрезал я. – Поторопись!

– Уже делаю, – ответила она и, ухватив Астрингера с легкостью, словно мешок с просушенной шерстью, отступила на два шага и распластала его тело на обеденном столе. – Подай ту конечность этого млекопитающего…

Я поспешно поднял с пола скатившуюся с Астрингера отрубленную руку, Аня мгновенно обработала место раны и принялась подшивать к торчащему из плеча обрубку с такой скоростью, что я видел только размытые движения, словно у нее появилась дюжина добавочных рук.

– По голове не слишком сильно стукнули? – поинтересовалась она.

Я ответил хриплым и вконец измученным голосом:

– Вроде бы нет…

– Странно, – сказала она с презрением, – все там у вас на голову стукнутые. А с головой я не могу, мозг – это даже для вас, человеков, не очень-то понятная вещь, а с каждым годом все непонятнее, чего от вас ждать…

– Мозг в порядке, – заверил я. – По признакам.

– Да? – переспросила она с сомнением. – Взрослый мужик погряз в косплеях и… в порядке?.. Надо скорее захватывать этот мир и навести настоящий порядок! Чтобы все в ногу и с песней.

– Не бурчи, – сказал я нервно, – делай.

– Подожди, – отрезала она, – пусть анестезия в полную силу.

Я сказал виновато:

– Прости, даже не заметил, когда вколола.

– Когда на стол перекладывала, – сказала она. – В спинной мозг. В твоем приятеле сто двадцать килограммов четыреста сорок два грамма, считая и фекалиевые массы в кишечнике?

– Тебе виднее, – ответил я смиренно. – Но эти массы не учитывай при анестезии. И вообще целиком и полностью полагаюсь на тебя, незаменимая ты моя!

– Точно, – ответила милостиво, но гордо. – Я могу заменить всех женщин мира не только в постели, милый. Скоро ты это поймешь…

Прозвучало это скорее угрожающе, чем обнадеживающе, я отступил на шажок и сказал мирно:

– Если что, зови на помощь. Я рядом. Ты точно обезболивающее вколола? А то я не видел…

Она наморщила нос.

– Что ты вообще замечаешь, существо под названием «мужчина», хотя правильнее было бы назвать…

– Не надо, – остановил я торопливо. – Не надо меня называть тем, чем правильнее. Мы и сами себя время от времени называем так, никакому искусственному интеллекту не придумать. А ты точно умеешь пришивать даже нервы?