Заслони меня собой - Мария Устинова

в отце.

— Мам, я хотела спросить… — я сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас они напоминали рассыпавшуюся крупу. — Кто у меня был отцом? Ты никогда не говорила.

— А что? — она скорее удивилась, чем насторожилась.

— Просто интересно, — пожала я плечами, возя позолоченной ложкой по стенке чашки. — Ты сама знаешь, кто он?

— Конечно, — фыркнула она. — Какое тебе дело, Рит? Так давно все было… И, ну, понимаешь, когда я ему про тебя сказала… Он пропал на следующий день. Мы ему не нужны оказались, дочка.

— Мам, меня не это интересует… Кто он? Где вы познакомились?

Мама вдруг мечтательно улыбнулась — не по этому придурку, она вспоминала молодость, а эта пора всегда приятна, чего бы там ни было.

— Случайно познакомились, он подошел, разговорились… Я тогда в город поехала учиться…

Мама рассказала банальную историю, какая у всех была в юные годы, но не у всех плохо кончилась. Встречались, клялись в любви друг другу, затем неожиданная беременность и молодой человек исчез с горизонта. Я поразилась, как мало она о нем знала. Почти ничего не смогла рассказать: «взрослый», как она сказала, красивый, темноволосый, обещал ей жениться и всегда быть вместе. Имя она назвать отказалась.

— Дочка, затем оно тебе? — кивнула мама. — Он от нас отказался, я тебе отчество с потолка взяла. Первое, что на ум пришло, когда тебя регистрировала. В свидетельстве у тебя прочерк.

— Знаю…

«Мама, а он не превращался случайно в зверя?»

Встречались они недолго — пару месяцев, прежде чем получилась я. Даже не знаю, как спросить о том, что меня интересует.

— А странностей ты за ним не замечала? — затаив дыхание, спросила я.

Мама удивленно подняла брови — это что за новость?

— Шнурки не гладил, если ты об этом, — отшутилась она. — Психически здоров.

— У тебя есть его фото?

— Откуда…

Я вздохнула. Спросить прямо я пока не решалась. Как это сделать? Мам, а он не оборотень? Мам, а с него слизь не капала? Задай мне такие вопросы, я бы решила, что человек псих, если бы лично не видела, как Лану корежит на полу.

Мама ведь могла и не знать, кто он.

Как я поначалу не замечала за Ярцевым ничего такого. Если что и было не так с моим отцом, теперь концов не найдешь…

Я доела и теперь задумчиво крошила хрусткую корочку багета.

— Мам, неловко просить… Можно я у тебя душ приму?

По выражению глаз я поняла, что это не лучшая идея. Она вдруг уставилась на скулу, где сходил, но еще не окончательно прошел синяк — там остались желтоватые следы. Я вспомнила, что вся исцарапанная.

— Милая, я понимаю… Ты с Артемом поругалась, да? Послушай моего совета, помирись, — она наморщила лоб, изображая сочувствие, будто мы подружки. — Семья в жизни главное, не рушь, подумай…

Она решила, что фингал оставил мне муж.

И все равно уговаривала вернуться. Правильно, вдруг мне придется помогать, устраивать на новом месте…

Мама плела что-то еще. Знаю, зачем она это говорит. Мама, в сущности, еще молодая женщина. А когда меня родила — совсем была девчонкой. Ей не нужны мои проблемы, не нужна я. В новой семье, ей отлично живется без ошибок прошлого.

— Хватит, мам, — попросила я и встала.

Мне нужно было отдохнуть, но и напрашиваться туда, где меня откровенно не хотели видеть слишком тяжело. Если бы это был кто-то другой, не мама, может я и наплевала бы на приличия. Но здесь я буду реветь до утра.

Нужно было на вокзал идти. Поехать в село, меня бы там соседи приютили. С ними и не страшно, в память о бабушке мне многие помогут. Я там выросла.

Мама поняла, что я ухожу и вскочила. Лицо стало беззащитным, словно это она моя дочь.

— Я пойду, — сказала я.

— На вот, возьми на дорожку, — дрожащими пальцами мама начала суетливо собирать многоэтажные бутерброды из сыра, мяса и неровно порезанного багета. Она торопилась так, словно от этого зависела ее жизнь. — Прости, Рит. Прости… Я не могу. Олег, он… Не хочет.

Она прятала глаза, пытаясь всучить мне пакет с едой.

— Прости, Рита… Постой! — она бросилась к стенному шкафу, выхватила сумку и торопливо вкопалась внутрь. В пальцах появились несколько банкнот. — Вот, тебе. На гостиницу. Я позвоню, обещаю, доченька!

— Не надо, мам, все нормально, — я попятилась, выставив ладони перед собой. — Ты права, я вернусь к Артему. Извини, что побеспокоила.

Я торопливо вышла в подъезд, пока она не всучила мне деньги с бутербродами. Мама бы все отдала, лишь бы я ушла — чувство вины жрет почище вампиров. Родители часто пытаются купить прощение деньгами и едой, хотя сами знают, что оно не продается.

Я жалела, что пришла.

Груз с сердца ушел, сталась лишь досада: нужно было догадаться, что мне не обрадуются. Пристанища я здесь не получу. Придется решать проблемы самой.

Я зашла в магазин за водой и увидела напротив круглосуточную аптеку. В темноте зазывно светилась вывеска с красным крестом. Мне как раз туда.

Глава 32

— Яр?

Тишина была такой густой, что ее можно было мазать на хлеб.

Ее нарушали звуки ночного леса, цикады и редкие голоса ночных птиц. Шепот ветра в листве, далекий-очень далекий стук уходящего поезда, который смолк через секунду.

Нос щекотал прелый и влажный запах леса. Стало прохладно, кожи легонько касался приятный ветерок.

Ночью в лесу обалденно. И очень страшно.

— Яр?

Я стояла на дороге перед домиком, опираясь на капот «ягуара».

Смелости войти и даже подняться на крыльцо, не было. У меня страшно гудели ноги, часть пути я преодолела на попутках, что ночью весьма рискованно, но много пришлось пройти пешком. Помимо дорожной сумки с собой был объемный пакет с покупками.

Оказалось, что самое сложное, когда я буду на месте — не умереть от страха, и подойти.

Вдруг он умер? Я зайду, а там его остывшее тело… Или стал зверем — это еще страшней.

Мне хотелось забраться в машину и ждать до утра, чтобы с первыми лучами солнца войти в дом и увидеть, что там случилось. По-детски и трусливо. Но машина — это и впрямь отличный вариант, лучше, чем вокзал, дом и мама. Внутри достаточно просторно, там будет тепло, и думаю, даже уютно. Мне безумно хотелось передохнуть.

Но сначала нужно посмотреть, что с ним.

— Яр?

Я прислушалась: ни скрипа, ни вздоха.

Было так тихо, словно в этом лесу больше никого нет. Я осторожно поднялась