Заслони меня собой - Мария Устинова

class="p1">После того, как шов разошелся, казалось, она стала еще больше.

— Яр?

Я намочила вторую салфетку и приложила к ране, собираясь остановить кровь.

— Вы слышите?

Он часто дышал, щекой прижавшись к дощатой стене. Глаза закрыты, его тянуло в сон. Следить за мной он не сможет, догнать — тем более.

Я дождалась своего шанса.

Он меня не поймает. Можно бросить его и уйти.

Глава 28

Я быстро взглянула в сторону выхода, когда на запястье сомкнулись длинные музыкальные пальцы.

— Рита, — прошептал он.

Держать голову прямо Ярцеву было тяжело, глаза запали. Бледное лицо покрылось мелкими капельками пота. Ему стремительно становилось хуже.

Ноги напряглись, я была готова рвануть с низкого старта. Рассматривала мутные голубые глаза, волосы, прилипшие ко лбу, в полутьме он казался умирающим от чего-нибудь вроде чумы. Такими их изображают на картинках: страшные страдания, слабость и скорая смерть.

— Рита, — повторил он. — Сильно больно.

Я кивнула: знаю, что больно. То ли еще будет.

— Обезболивающее кончилось, — сказала я и повторила. — Вам нужны антибиотики.

Я взглянула в сторону двери. Что лучше — броситься бежать и рассчитывать, что не догонит или попробовать уговорить? Если сумею убедить, что поеду за помощью и вернусь, риска будет меньше.

— Вам нужна помощь, — пробормотала я, прижимая салфетку к ране. — Я съезжу, привезу кого-нибудь, кто поможет. Только скажите кого.

Он покачал головой и усмехнулся, словно раскусил хитрость. Козел.

— Не-е-т, Рита, — рука на запястье сжалась тверже.

— Позвоните кому-нибудь сами, — покладисто предложила я. — Я его встречу, покажу куда ехать…

— Что ты так за меня волнуешься?

— Мне всегда жалко, когда кто-то мучается, — пробормотала я. — Даже кошек во дворе подкармливаю.

— Тогда верю, — через силу улыбнулся он. — Забудь. Свои мне не помогут, а врача нельзя. Сам отлежусь.

— Вам нужна помощь, — напомнила я. — Этот Паша, он может помочь?

— Я сказал, забудь, — заворчал он.

— Я привезу антибиотики, — я надавила тоном, понимая, что последняя возможность уплывает сквозь пальцы. — Вы не отлежитесь, гангрена — следующая остановка! Вы горите!

Ярцев взвесил «за» и «против» на невидимых весах и упрямо отрезал:

— Все будет нормально.

— Вам нужны лекарства. Ну это же очевидно… Как вы не понимаете?

— Ты хочешь уйти? — прямо спросил он.

— Я хочу помочь, — возразила я. — Для этого нужно найти врача и лекарства.

— Не ври.

Я намочила следующую салфетку и поменяла на ране. От ощущения прохлады ему стало легче. Похоже, воспаление серьезное… Если не верит мне — поверит боли. Она прекрасно умеет убеждать.

Я снова взглянула на дверь.

Можно попробовать успокоить его. Он заснет, и я уйду. Не думаю, что в таком состоянии Ярцев меня найдет. Но действовать нужно осторожно, наверняка — будет всего один шанс. Если я вотрусь в доверие, а с побегом выйдет осечка, я навсегда его утрачу.

Я его лечила, помогала ему — он начал мне доверять. Кому еще он сможет довериться, если не мне? Мы с ним не друзья, но, кажется, друзей у него вовсе нет. Нужно продолжать в том же духе, рано или поздно он успокоится, расслабится, совершит ошибку — и у меня появится шанс.

Главное, чтобы он понял, что я под контролем и неопасна.

— Яр, — позвала я. — Хотите прилечь?

Он кивнул и попытался боком устроиться на досках. Я помогла ему лечь, стараясь не тревожить рану. Ярцев с облегчением закрыл глаза, но не спал: глазные яблоки дергались под веками, словно его беспокоят кошмары.

Я села рядом, прислонившись к стене, и сложила руки на коленях. Так тихо, что потрескивание деревянного настила казалось оглушительным. И слышно, как за хлипкими стенами шумит ночной лес. Каким частым и болезненным стало слабое дыхание Ярцева. Это было дыхание тяжело больного человека.

Блики свечи падали на пол, и его лицо, кожа стала блестящей — так сильно он вспотел. А еще продрог: Ярцев съежился, оберегая живот, словно боялся удара. Густая кровь медленно капала с живота на пол.

— Яр?

Похоже, он в полудреме или в забытье.

— Вы слышите? — я наклонилась, следя за движением глаз под веками. Хаотичные подергивания, похожие на что-то нервное. Неглубокое дыхание сбилось, но он не издал ни звука — даже слабого стона.

Я тихо встала, и доски скрипнули — дом слишком старый, чтобы бесшумно передвигаться. Ярцев тут же уставился на меня. Прищурился, словно пытался вспомнить, но смотрел вполне осмысленно.

— Ты куда? — он приподнялся, упираясь ладонями в пол. Волосы упали на лоб и прилипли.

Пот скатывался по коже, путался в густых бровях, но, несмотря на лихорадку, Ярцев еще держался. Я едва скрыла разочарование. Он привстал, снова садясь у стены, зажал рану скомканным грязным бинтом, и глубоко вдохнул, от боли закрывая глаза.

Черты лица заострились, и прежней уверенности в нем уже не было.

Кажется, переосмысливает ситуацию. Давай, думай.

— Можно в «скорую» позвонить, — предложила я.

— Нет, — отрезал он. — Мне нельзя врача, я же сказал.

— Почему? Я вас не сдам, — пообещала я. — Никому не скажу, что вы меня похитили. Скажу, что села в вашу машину сама.

— Ты здесь ни при чем, — он приподнял бинт, снова рассмотрел рану. Смысл смотреть, лучше от этого не станет. Но пусть смотрит и думает, может, примет правильное решение. — Мне нельзя, потому что…

— Почему? — подсказала я, а в ответ услышала тяжелое дыхание.

— Я могу перекинуться у них на глазах, — хрипло сказал он и сглотнул. — Как Лана, помнишь? Прямо на виду у всех… Ты думаешь, почему я прячусь здесь раненым, а не дома? Раненым я это не контролирую.

Твою мать… Я застыла на вдохе, глядя на него во все глаза.

Мне хватило Ланы, я не хочу видеть это снова… А если вспомнить, как ему хотелось очутиться на мне в полупревращенном виде, совсем становится тошно.

Пусть скажет, что он пошутил. Или я уношу ноги.

Но если он умеет становится зверем — это еще страшнее. Кто знает, на что еще он способен и не наврежу ли я себе, если побегу, а он настигнет меня не в человеческом обличье. Что будет сильнее — инстинкт или разум? Он сказал "леопард", а они когтями ловят добычу. Вряд ли я уцелею… Даже если он не захочет меня есть.

Я рассматривала его и прикидывала свои шансы.

— Это может начаться сейчас?

— В любую минуту, — Ярцев улыбнулся бескровными губами. — Как только мой организм решит, что так больше шансов выжить.

— И что тогда произойдет? — я затаила дыхание. — Вы сможете выздороветь?

Он кривовато улыбнулся и вздохнул. То ли я его раздражала,